..
— Я еще вижу его, — промолвил темный эльф после непродолжительного молчания. От волнения он полупривстал в кресле, но тут же тяжело рухнул обратно на подушки. Боль, о которой он на время позабыл, снова добралась до него, и Даламар поморщился и застонал. По его бледному лицу стекал пот.
Танис прекратил расхаживать по лаборатории и остановился рядом с магом.
— Вон он, — указал Даламар, с присвистом втягивая воздух сквозь стиснутые зубы.
Танис, все еще помня потрясение, испытанное им, когда он неосторожно заглянул в открывающиеся Врата, неохотно посмотрел туда снова. Сначала он не увидел ничего, кроме голого ландшафта под куполом недобро рдеющего неба, однако вскоре полуэльф заметил красноватый свет, отражающийся от блестящих доспехов, и рассмотрел крошечную фигурку, которая, стоя спиной к Вратам, в ожидании оперлась на рукоять меча.
— Как он сумеет закрыть Врата? — спросил Танис как можно спокойнее, хотя от горя его горло то и дело сжимало судорогой.
— Он не сможет этого сделать, — отозвался Даламар.
Танис с тревогой перевел на него взгляд:
— Но тогда что помешает Властительнице Тьмы попасть в наш мир, когда...когда все будет кончено?
— Она сможет воспользоваться Вратами, только если кто-то пройдет этот путь впереди нее, полуэльф, — неожиданно раздраженно ответил Даламар. — Иначе она давно уже перебралась бы в этот мир. Рейстлин держит их открытыми, и, если он вернется через них, Владычица Тьмы последует за ним. Со смертью Рейстлина Врата закроются.
— Значит, Карамон должен убить его — своего близнеца?
— Да.
— И погибнуть сам, — пробормотал Танис.
— Молись за то, чтобы он погиб! — неожиданно взорвался Даламар, но тут же успокоился, облизывая пересохшие губы. От боли его тошнило, а голова постоянно кружилась. — Карамон тоже не сможет вернуться через Врата — это верно. Смерть от рук Властительницы Тьмы может быть ужасной, мучительной, бесконечно долгой, но поверь мне, полуэльф, жизнь там — намного хуже.
— И он знал это?
— Да, конечно знал. Зато мир будет спасен. — Даламар цинично улыбнулся.
Откинувшись в кресле, он продолжал глядеть внутрь Врат, и его тонкие пальцы то мяли, то разглаживали черный бархат плаща, расшитый серебряными рунами.
— Не мир, — поправил его Танис. — Душа. Не больше и не меньше... — Заслышав за собой скрип ведущей в лабораторию двери, он резко обернулся.
Даламар тоже отреагировал удивительно быстро. Танис еще не успел рассмотреть, что же там такое, а темный эльф уже держал в руке свиток пергамента, который он заблаговременно заткнул за пояс.
— Никто не может войти к нам, — шепнул он Танису. — Хранители Башни...
— Хранители Башни не остановят его, — перебил Танис со страхом в лице, очень похожим на гримасу ужаса, изуродовавшую черты мертвой Китиары.
Даламар мрачно улыбнулся и почти беспечно развалился в кресле, с которого, казалось, готов был вот-вот вскочить. Ему не нужно было даже заглядывать за плечо Таниса, который ненароком загородил ему всю панораму, — могильный холод растекался по комнате, подобно сырому туману, — Входи, Сот! — громко сказал Даламар. — Я ждал тебя.
Глава 8
Чудовищный свет Врат ослепил Карамона, несмотря на то что он крепко зажмурился. Затем его окружила прохладная тьма, и он открыл глаза. В первое мгновение он не видел ничего и едва не запаниковал, вспомнив, как был ослеплен Крисанией и чуть не погиб во мраке Башни Высшего Волшебства.
Между тем темнота понемногу рассеивалась, и Карамон начал осматриваться. Небо светилось странным малиново-розовым светом, как будто солнце только что село, если воспользоваться выражением Тассельхофа. Ландшафт был точно таким, как его описывал кендер, — ровным, пустым, бесконечным. Куда бы Карамон ни смотрел, по своему цвету небо почти не отличалось от земли.
Только обернувшись назад, Карамон увидел нечто неоднородное и резко контрастирующее с окружающим. Это были Врата — единственный предмет, единственное цветное пятно на безликой голой равнине. Обрамленные пятью головами драконов на длинных шеях, они казались Карамону далекими и маленькими, хотя гигант знал, что не миг настолько от них удалиться.
Врата чем-то напомнили ему картину в раме, висящую на стене. На этой картине он видел Таниса и Даламара, но они почему-то не двигались, словно и в самом деле были нарисованы кистью талантливого художника, обреченные жить на холсте всю жизнь, пристально вглядываясь в никуда.
Задумавшись на мгновение, могут ли они видеть его, Карамон решительно повернулся к Вратам спиной и вытащил меч из ножен. Широко расставив ноги, он оперся на клинок и стал ждать своего близнеца.
У Карамона не было никаких сомнений, что битва между ним и Рейстлином закончится его собственной смертью. Даже ослабевший и раненый, маг был достаточно силен, чтобы смять его, как былинку. Он знал своего брата достаточно хорошо и не обольщался на его счет — Рейстлин никогда и никому не позволял застать себя врасплох и всегда держал в запасе пару заклинаний, а на худой конец мог воспользоваться спрятанным в рукаве серебряным кинжалом.
«Но даже если я умру, — спокойно размышлял Карамон, — моя цель будет достигнута. Я силен, здоров и нахожусь в отличной форме. Все, что мне нужно, — лишь пронзить мечом его хрупкое тело, а там — будь что будет...»
Он знал, что успеет нанести удар до того, как магия Рейстлина оглушит, ослепит, лишит его силы, как это уже было однажды в Башне Высшего Волшебства...Слезы выступили на глазах Карамона и потекли вниз по щекам и подбородку. Гигант упрямо мотнул головой и вытер кулаком глаза, стараясь думать о чем-нибудь таком, что отвлекло бы от печальных мыслей и заставило — хоть на мгновение — забыть о пронизывающем его страхе.
Крисания...
Бедная госпожа Крисания. Карамон искренне надеялся, что она умерла быстро, так ничего и не успев понять...
Внезапно воин вздрогнул и заморгал, вглядываясь вперед. Там, где секунду назад ничего не было видно, кроме далекого розовато-серого горизонта, возник какой-то предмет. Возвышаясь на светлом фоне неба, он казался совершенно черным и Плоским, словно вырезанным из бумаги, как сказал бы Тассельхоф. Карамон узнал этот столб — он был поразительно похож на те, что использовались в старые времена для сожжения на них ведьм и колдунов.
Воспоминания нахлынули на него снова, и он увидел Рейстлина, привязанного к такому же столбу, кучи хвороста у ног брата, который изо всех сил старался освободиться и выкрикивал оскорбления тем, кто хотел свалить все свои промахи и глупости на «колдуна-шарлатана».
— Мы со Стурмом подоспели как раз вовремя, — пробормотал Карамон, припоминая, как сверкал на солнце блестящий меч рыцаря — одно это уже обращало в бегство суеверных крестьян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
— Я еще вижу его, — промолвил темный эльф после непродолжительного молчания. От волнения он полупривстал в кресле, но тут же тяжело рухнул обратно на подушки. Боль, о которой он на время позабыл, снова добралась до него, и Даламар поморщился и застонал. По его бледному лицу стекал пот.
Танис прекратил расхаживать по лаборатории и остановился рядом с магом.
— Вон он, — указал Даламар, с присвистом втягивая воздух сквозь стиснутые зубы.
Танис, все еще помня потрясение, испытанное им, когда он неосторожно заглянул в открывающиеся Врата, неохотно посмотрел туда снова. Сначала он не увидел ничего, кроме голого ландшафта под куполом недобро рдеющего неба, однако вскоре полуэльф заметил красноватый свет, отражающийся от блестящих доспехов, и рассмотрел крошечную фигурку, которая, стоя спиной к Вратам, в ожидании оперлась на рукоять меча.
— Как он сумеет закрыть Врата? — спросил Танис как можно спокойнее, хотя от горя его горло то и дело сжимало судорогой.
— Он не сможет этого сделать, — отозвался Даламар.
Танис с тревогой перевел на него взгляд:
— Но тогда что помешает Властительнице Тьмы попасть в наш мир, когда...когда все будет кончено?
— Она сможет воспользоваться Вратами, только если кто-то пройдет этот путь впереди нее, полуэльф, — неожиданно раздраженно ответил Даламар. — Иначе она давно уже перебралась бы в этот мир. Рейстлин держит их открытыми, и, если он вернется через них, Владычица Тьмы последует за ним. Со смертью Рейстлина Врата закроются.
— Значит, Карамон должен убить его — своего близнеца?
— Да.
— И погибнуть сам, — пробормотал Танис.
— Молись за то, чтобы он погиб! — неожиданно взорвался Даламар, но тут же успокоился, облизывая пересохшие губы. От боли его тошнило, а голова постоянно кружилась. — Карамон тоже не сможет вернуться через Врата — это верно. Смерть от рук Властительницы Тьмы может быть ужасной, мучительной, бесконечно долгой, но поверь мне, полуэльф, жизнь там — намного хуже.
— И он знал это?
— Да, конечно знал. Зато мир будет спасен. — Даламар цинично улыбнулся.
Откинувшись в кресле, он продолжал глядеть внутрь Врат, и его тонкие пальцы то мяли, то разглаживали черный бархат плаща, расшитый серебряными рунами.
— Не мир, — поправил его Танис. — Душа. Не больше и не меньше... — Заслышав за собой скрип ведущей в лабораторию двери, он резко обернулся.
Даламар тоже отреагировал удивительно быстро. Танис еще не успел рассмотреть, что же там такое, а темный эльф уже держал в руке свиток пергамента, который он заблаговременно заткнул за пояс.
— Никто не может войти к нам, — шепнул он Танису. — Хранители Башни...
— Хранители Башни не остановят его, — перебил Танис со страхом в лице, очень похожим на гримасу ужаса, изуродовавшую черты мертвой Китиары.
Даламар мрачно улыбнулся и почти беспечно развалился в кресле, с которого, казалось, готов был вот-вот вскочить. Ему не нужно было даже заглядывать за плечо Таниса, который ненароком загородил ему всю панораму, — могильный холод растекался по комнате, подобно сырому туману, — Входи, Сот! — громко сказал Даламар. — Я ждал тебя.
Глава 8
Чудовищный свет Врат ослепил Карамона, несмотря на то что он крепко зажмурился. Затем его окружила прохладная тьма, и он открыл глаза. В первое мгновение он не видел ничего и едва не запаниковал, вспомнив, как был ослеплен Крисанией и чуть не погиб во мраке Башни Высшего Волшебства.
Между тем темнота понемногу рассеивалась, и Карамон начал осматриваться. Небо светилось странным малиново-розовым светом, как будто солнце только что село, если воспользоваться выражением Тассельхофа. Ландшафт был точно таким, как его описывал кендер, — ровным, пустым, бесконечным. Куда бы Карамон ни смотрел, по своему цвету небо почти не отличалось от земли.
Только обернувшись назад, Карамон увидел нечто неоднородное и резко контрастирующее с окружающим. Это были Врата — единственный предмет, единственное цветное пятно на безликой голой равнине. Обрамленные пятью головами драконов на длинных шеях, они казались Карамону далекими и маленькими, хотя гигант знал, что не миг настолько от них удалиться.
Врата чем-то напомнили ему картину в раме, висящую на стене. На этой картине он видел Таниса и Даламара, но они почему-то не двигались, словно и в самом деле были нарисованы кистью талантливого художника, обреченные жить на холсте всю жизнь, пристально вглядываясь в никуда.
Задумавшись на мгновение, могут ли они видеть его, Карамон решительно повернулся к Вратам спиной и вытащил меч из ножен. Широко расставив ноги, он оперся на клинок и стал ждать своего близнеца.
У Карамона не было никаких сомнений, что битва между ним и Рейстлином закончится его собственной смертью. Даже ослабевший и раненый, маг был достаточно силен, чтобы смять его, как былинку. Он знал своего брата достаточно хорошо и не обольщался на его счет — Рейстлин никогда и никому не позволял застать себя врасплох и всегда держал в запасе пару заклинаний, а на худой конец мог воспользоваться спрятанным в рукаве серебряным кинжалом.
«Но даже если я умру, — спокойно размышлял Карамон, — моя цель будет достигнута. Я силен, здоров и нахожусь в отличной форме. Все, что мне нужно, — лишь пронзить мечом его хрупкое тело, а там — будь что будет...»
Он знал, что успеет нанести удар до того, как магия Рейстлина оглушит, ослепит, лишит его силы, как это уже было однажды в Башне Высшего Волшебства...Слезы выступили на глазах Карамона и потекли вниз по щекам и подбородку. Гигант упрямо мотнул головой и вытер кулаком глаза, стараясь думать о чем-нибудь таком, что отвлекло бы от печальных мыслей и заставило — хоть на мгновение — забыть о пронизывающем его страхе.
Крисания...
Бедная госпожа Крисания. Карамон искренне надеялся, что она умерла быстро, так ничего и не успев понять...
Внезапно воин вздрогнул и заморгал, вглядываясь вперед. Там, где секунду назад ничего не было видно, кроме далекого розовато-серого горизонта, возник какой-то предмет. Возвышаясь на светлом фоне неба, он казался совершенно черным и Плоским, словно вырезанным из бумаги, как сказал бы Тассельхоф. Карамон узнал этот столб — он был поразительно похож на те, что использовались в старые времена для сожжения на них ведьм и колдунов.
Воспоминания нахлынули на него снова, и он увидел Рейстлина, привязанного к такому же столбу, кучи хвороста у ног брата, который изо всех сил старался освободиться и выкрикивал оскорбления тем, кто хотел свалить все свои промахи и глупости на «колдуна-шарлатана».
— Мы со Стурмом подоспели как раз вовремя, — пробормотал Карамон, припоминая, как сверкал на солнце блестящий меч рыцаря — одно это уже обращало в бегство суеверных крестьян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95