Это жаркое из сушеного мяса, которое Опоссум несет в свой сумочке. Правда, удалось сотворить немного гарнира...
— Короче, ты сделал?
Спадж кивнул.
— Тогда разливай, — объявил Черная Ласка. — Я хочу, чтобы мы поели и быстро ложились спать. Завтра утром выходим пораньше.
Варева было немного, но это не имело значения. Спадж отказался есть собственную стряпню, поскольку Черная Ласка ранил его чувства. Данвин слишком расстроился из-за Бернис, поэтому он только посмотрел на свою порцию, а потом объявил, что в ней грибы (он их терпеть не мог), и вылил обратно в котел, не попробовав. Черная Ласка и Пурпурный Опоссум пожали плечами и накинулись на еду. Вскоре после обеда они откинулись. Через несколько дней, когда Ласка открыл глаза, вместо привычного лиственного покрова он увидел белый крашеный потолок. В следующую минуту острая боль пронзила его позвоночник от копчика до макушки. Он лежал завернутым в чистые простыни, но они были сырыми от пота, а запах больничной комнаты перебивал слабый аромат букетика диких цветов, стоящего на прикроватном столике. Ласка застонал.
— Прекрасно. Вы живы. — Пухлая милая женщина наклонилась, чтобы вытереть его липкий лоб. — Значит, худшее позади. Завтра вы будете уже на ногах, а послезавтра сможете отправиться в путь.
— Кто.., кто вы? — спросил Черная Ласка. — Где я? Где мои люди?
Женщина захихикала, ее кудахтанье было мягким, как свежевыпеченный хлеб.
— Я вдова Джилиджип, и вы на моей ферме. Ваш больной друг ночевал в главной комнате перед очагом. Не бойтесь, ему уже лучше, а вот насчет двух других... — Она заколебалась, и ее розовое лицо потемнело от огорчения.
— Да? Что? Говорите же!
— Здоровяк мне ужасно помог, он так мило присматривал за скотиной, особенно за овцами. А вот другой — сбежал, так и помчался в холмы, вопя, что никто не должен его в чем-то винить. Он удрал сразу же после того, как я разобралась, что с вами случилось.
Ужасное подозрение, сопровождаемое неприятными спазмами в желудке, заползло в душу Черной Ласки.
— А что с нами случилось?
— Грибное отравление.
Глава 26
Крепко зажав в ладони вытянутую при жеребьевке короткую соломинку, Венндель спускался с холма, у подножия которого развалилась гигантская зеленая тварь. Чем ближе он подходил, тем больше она оказывалась, тем сильнее было ее зловоние и тем больше Веннделю хотелось к мамочке. Уверения его товарищей, что они будут все время держать луки натянутыми, а стрелы направленными в сердце чудовища, не согревали. Они-то все безопасно сидели по щелям позади завала булыжников, да к тому же еще наверняка не знали, в каком месте у дракона сердце.
Зато они знали, где находится сердце у человека, и предложили Веннделю вынуть и показать ему его собственное замечательное красное сердце, если он откажется выполнить поручение, которое дала ему сама судьба.
— Э... Дракон! — Голос Веннделя прозвучал как мышиный писк. Ответа не последовало. — Ваше... Ваше Драконство?
Тишина. Юноша подобрался поближе к передней части гигантской рептилии. Тварь не двигалась с тех пор, как поисковая группа засекла ее между холмами. Перед драконьей мордой бежал ручей, вокруг росла пышная сочная трава, щедро осыпанная желтыми, белыми и красными цветами. В общем, это было очень приятное место, если не считать чудовища посередине.
— Эй, эге-гей! — Венндель попытался привлечь внимание дракона. Безрезультатно. Тварь даже не повернула голову и продолжала рассматривать пышный букет цветов. — Дракоша! Драконе! Невыразимый Представитель Драконьих!
— Замолчи, шутник, — проговорил дракон и коротким взмахом хвоста перебросил Веннделя через весь склон и завал булыжников. После этого он опустил голову и, выдрав зубами весь куст цветов, стал неуклюже жевать их (драконьи зубы не приспособлены для такого использования), а затем скорчил жалобную гримасу и начал отплевываться.
Тем временем Отважные Обитатели Кустов в панике искали у Веннделя признаки жизни. Обнаружив, что парень дышит, его привели в сознание, поставили на ноги и послали вниз еще раз. Бедняга еле ковылял, но до дракона добрался.
— Это опять ты? — сказало чудовище, приподнимая драконий аналог брови. — Могу я погоревать над своими несчастьями в одиночестве?
— Разве вы несчастны? — удивился Венндель. — Вы же дракон! Вы не можете быть несчастны. Дракон весьма холодно принял эту информацию.
— А почему бы и нет? Я имею в виду свои собственные дела, связанные с моей собственной жизнью. Не то чтобы мое будущее представлялось мне сплошным прыганьем и проказами, поскольку мы все так или иначе кончаем свою жизнь как бараны. Но я потеряла шерсть, научилась летать и оказалась в этом абсурдном звенящем одеянии! — Тварь присела на задние лапы, чтобы продемонстрировать свое чешуйчатое брюхо.
Пока дракон поднимался, Венндель следил за ним взглядом. Чудовище смотрелось довольно внушительно и на четвереньках, но, когда оно село, Отважный Обитатель Кустов растерянно заморгал и почувствовал подозрительную сырость в штанах.
— Ба-ба-бараны? — пропищал он, прекрасно понимая, что это глупость, но разговор нужно как-то поддерживать. — Почему именно бараны?
Дракон снова прилег на землю и ответил ледяным тоном:
— Да, я упомянула это слово на "Б". Ну и что же? Меня воспитывали скромной овечкой, но позже я пережила много страданий. Несчастная жертва, оторванная от дома, разлученная с единственным дорогим, драгоценным, любимым.., правда, в действительности мы были только хорошими друзьями, но...
— Бернис! — Венндель закричал от радости и пустился в победный пляс.
— Шутник, — сказал дракон и снова зашвырнул его за булыжники. — Называть меня по имени, когда мы еще должным образом не представились. — Он зарычал: — Какая наглость!
Потребовалось некоторое время и несколько официальных представлений, чтобы Бернис прекратила ворчать. Отважные Обитатели Кустов Первой Группы Поисковой Партии повылезли из своих укрытий, обрадованные сведениями, что они нашли правильного дракона. Дракона, столь непривычного к драконству, что он все еще пытался по-овечьи щипать траву. Они поспешили снискать расположение Бернис, сообщив ей всяческие полезные факты. Некоторые касались драконов, их силы и привилегий, а другие — текущей политической ситуации в столице.
— Ax! — сказала Бернис, выслушав последнего взволнованного оратора. — А теперь спросите, волнует ли меня все это.
— Но как же так, — настаивал Персиковый Мангуст. — Вам ведь предоставляют возможность сражаться за освобождение Старой Гидрангии.
— А вам предоставляется возможность убраться из этой долины целыми и невредимыми, — парировала Бернис. — Гидрангианцы! Горгорианцы! Какая мне разница, как они себя называют перед тем, как налопаться котлет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74