"Я е знаю
как тебе найти вечную жизнь. Хочешь, я погружу тебя в вечный сон. В
Упанишадах сказано: когда человек спит, он достигает высшего бытия,
достигает самого себя. Мы - наги - порождение сна. Тебе будут сниться
другие и ыт будешь приходить в сны других, но ты не будешь связан с
внешним, ты будешь равен самому себе". Синдбад поблагодарил, но отказался.
Проснулся Синдбад у костра в кругу друзей.
Буря отбросила корабль к югу. Но вот волнение стихло и моряки
вздохнули свободно. В море они нашли человека с затонувшего корабля. Когда
он пришел в чувство, Синдбад обратился к нему с расспросами.
Что я могу сказать о своем прошлом? Мир - это волнение дхарм*. Дхармы
вспыхивают и угасают, они мгновенны. А теперь скажи: можно ли уловить
прошлое, если его нет? Стоит ли пытаться установить связи между минувшими
дхарами? Человек, дерево, зверь, камень - наборы дхарм. "Я" - пучок
элементов и поток сознания, "я" - нет, "я" - иллюзия, потому что жизнь
человека - сантана - это пламя, которое об'единяет наборы дхарм и каждый
новый миг пламя другое, каждый миг языки пламени новые и новые. Стоит ли
пытаться искать соответствий в прихотливой игре дхарм? Я последователь
Будды, он указал путь спасения из мира страдания.
Среди камней правит закон однородности,
среди деревьев - закон роста,
среди людей и зверей - закон кармы.
Пламя гаснет, уходит в жар - смерть, разгорается снова - новая жизнь.
И это бесконечно - это колесо жизни - сансара.
Бесконечное перерождение. Первая спица в колесе жизни - это неведенье,
незнание истины. Истина в том, что конечная цель мирового движения в покое.
Вторая спица из двенадцати - это карма. Зная истину, сможешь подавить
волнение дхарм, умиротворить и привести к внутреннему успокоению. В трансе
ты погасишь дхармы, лишишь карму топлива - навсегда погаснет пламя жизни, и
ты достигнешь нирваны - небытия.
Впереди неизвестный остров. Скалы отвесно обрывались в глубину океана
- пристать к острову невозможно. И все же... вот глубокая трещина в скале.
Сквозь нее моряки вошли в тихую лагуну. Открылся берег в пальмах, солнечные
лучи играли на воде. По берегу прохаживались павлины, распуская свои
сине-зеленые хвосты. Моряки ступили на землю, утомленные плаванием
разбрелись по острову. Эти развели костер, те собирали кокосовые орехи, а
Синдбад прилег в тени отдохнуть. Но только он смежил веки, как
почувствовал, что сильные руки прижали его к земле. Над ним стояли морские
разбойники. Связали, поволокли к неведомо откуда появившейся башне из
черного камня, и оставили у ног бронзового истукана. Появилась первая
звезда. Звезда ясная, как голос. Синдбад смотрел в проем стены и думал:"
Вот и конец моим поискам.
Принесут меня в жертву... Но пираты такие же как и я богохульники,
также они выходят против океанских валов, неба и людей, ставят свою жизнь
на кон, расплачиваются кровью. Нет, они распорядятся моей жизнью иначе...
Хотя, кто знает их лихорадочные мысли, лихорадочные желания". А пираты
бросили Синдбада вместе с награбленным хабаром в быстроходную лодку и вышли
в ночь. Павлины исчезли, не увидел Синдбад и своих моряков. Черная вода,
лениво струящаяся за бортом, приглашала смирится со своей участью, а звезда
смотрела вниз, на лодки, гонимые ветром, похожие на акулий выводок посреди
гигантского вогнутого диска океана. Утром звезда попрощалась и растаяла.
Гигантская тень пробежала по морю, вобрав в себя и лодки пиратов. Это была
летающая гора. Она высвободила свои корни и летела, размахивая, как
крыльями, облаками. Синдбад смотрел и дивился, пираты были невозмутимы.
Гора прошла небосвод и скрылась за окоемом6 оставив легкие облачка, которые
как пух кружились в небе.
Белокаменный город потомков Ханумана. По улицам расхаживали обезьяны в
ярких нарядах, шествовали матроны со своими хвостатыми чадами, спешили во
дворец правителя вельможи на колесницах. В цветах их одежд отражался весь
день: розовый цвет, как остаток утренней зари, темносиний, как намек о
предстоящем вечере, золотистый, как знойный полдень. Синдбад видел белые
купола храма - (белые бутоны). Громадного лежащего Будду, высеченного из
благородного камня. Процессию обезьян - (цепочку муравьев). Пираты вели
Синдбада дальше. Возле цирюльни седая обезьяна молоточками выводила
затейливую мелодию на ксилофоне и гонгах, обезьяны помоложе пили вино,
плясали, обнимали своих подруг. На базаре торговали рисом, ротарогом,
сандаловым орехом, гвоздикой, мускатным орехом, носорожьим рогом, слоновыми
бивнями, цветной бумагой. А вот и невольничий торг. В продаже темнокожие
мужчины в татуировках и светлокожие женщины в браслетах. Чтобы не видеть
позор, Синдбад закрыл глаза, тоска текла по венам его скованных рук.
Подошел жующий бетель обезьяна-купец и принялся яростно торговаться с
разбойниками, брызгая красной слюной. Расплатившись, он продел Синдбаду
кольцо в нос и повел на цепочке в порт. Он приказал Синдбаду грузить товары
на корабль. Стоило Синдбаду помедлить, как купец награждал его ударом
тяжелой плети, оставляя жгучие полосы на спине. И только когда корабль был
уже в море, обессиленный Синдбад забылся сном в ногах у хозяина. Его
разбудили голоса. Он вышел на палубу. "Синдбад, посмотри в ту сторону. Мы
подошли к островам Махараджи. Не правда ли красиво?" Небо озаряли багровые
вспышки вулкана. "Это та самая гора, что летела по небу, - и вдруг он
понял, что он на своем корабле, среди своих моряков и друзей-купцов. - Так
что же произошло? Не понимаю... Остров павлинов, город обезьян...".
"Постой, Юсуф, а где тот человек с затонувшего корабля, которого мы
недавно спасли?" - "Никого мы не спасали, ни одного незнакомца я не видел
вот уже целую неделю. Только однажды альбатрос опустился на нашу палубу".
Халид, что за птица садилась на палубу корабля?" - "Извини, Синдбад, я
не помню никакой птицы. Два дня назад я видел плывущую ледяную гору с
правого борта".
На островах, чтобы умилостивить богов разбушевавшегося вулкана, был
об'явлен праздник. Изобильное пиршество, ритуальные танцы, петушиные бои
отвлекли Синдбада от неясных мыслей. Тайбо*
Уловили невиданно громадную черепаху. Лежала она на палубе, как
небесный камень. На панцире черепахи проступал резкий черный знак. Хоть и
не были робкими мореходы, но похолодели у них сердца - недоброе чувство
рождал этот знак - бросая на него угрюмые взгляды повели они разговоры, что
не под счастливой звездой вышли они в плавание. Тогда Аббас сказал:"
Синдбад, сколько недель мы в пути и все безуспешно. Синдбад, этот знак -
предсказание нам свыше. Пора повернуть корабль, возвращаться е родным
берегам;
1 2 3 4
как тебе найти вечную жизнь. Хочешь, я погружу тебя в вечный сон. В
Упанишадах сказано: когда человек спит, он достигает высшего бытия,
достигает самого себя. Мы - наги - порождение сна. Тебе будут сниться
другие и ыт будешь приходить в сны других, но ты не будешь связан с
внешним, ты будешь равен самому себе". Синдбад поблагодарил, но отказался.
Проснулся Синдбад у костра в кругу друзей.
Буря отбросила корабль к югу. Но вот волнение стихло и моряки
вздохнули свободно. В море они нашли человека с затонувшего корабля. Когда
он пришел в чувство, Синдбад обратился к нему с расспросами.
Что я могу сказать о своем прошлом? Мир - это волнение дхарм*. Дхармы
вспыхивают и угасают, они мгновенны. А теперь скажи: можно ли уловить
прошлое, если его нет? Стоит ли пытаться установить связи между минувшими
дхарами? Человек, дерево, зверь, камень - наборы дхарм. "Я" - пучок
элементов и поток сознания, "я" - нет, "я" - иллюзия, потому что жизнь
человека - сантана - это пламя, которое об'единяет наборы дхарм и каждый
новый миг пламя другое, каждый миг языки пламени новые и новые. Стоит ли
пытаться искать соответствий в прихотливой игре дхарм? Я последователь
Будды, он указал путь спасения из мира страдания.
Среди камней правит закон однородности,
среди деревьев - закон роста,
среди людей и зверей - закон кармы.
Пламя гаснет, уходит в жар - смерть, разгорается снова - новая жизнь.
И это бесконечно - это колесо жизни - сансара.
Бесконечное перерождение. Первая спица в колесе жизни - это неведенье,
незнание истины. Истина в том, что конечная цель мирового движения в покое.
Вторая спица из двенадцати - это карма. Зная истину, сможешь подавить
волнение дхарм, умиротворить и привести к внутреннему успокоению. В трансе
ты погасишь дхармы, лишишь карму топлива - навсегда погаснет пламя жизни, и
ты достигнешь нирваны - небытия.
Впереди неизвестный остров. Скалы отвесно обрывались в глубину океана
- пристать к острову невозможно. И все же... вот глубокая трещина в скале.
Сквозь нее моряки вошли в тихую лагуну. Открылся берег в пальмах, солнечные
лучи играли на воде. По берегу прохаживались павлины, распуская свои
сине-зеленые хвосты. Моряки ступили на землю, утомленные плаванием
разбрелись по острову. Эти развели костер, те собирали кокосовые орехи, а
Синдбад прилег в тени отдохнуть. Но только он смежил веки, как
почувствовал, что сильные руки прижали его к земле. Над ним стояли морские
разбойники. Связали, поволокли к неведомо откуда появившейся башне из
черного камня, и оставили у ног бронзового истукана. Появилась первая
звезда. Звезда ясная, как голос. Синдбад смотрел в проем стены и думал:"
Вот и конец моим поискам.
Принесут меня в жертву... Но пираты такие же как и я богохульники,
также они выходят против океанских валов, неба и людей, ставят свою жизнь
на кон, расплачиваются кровью. Нет, они распорядятся моей жизнью иначе...
Хотя, кто знает их лихорадочные мысли, лихорадочные желания". А пираты
бросили Синдбада вместе с награбленным хабаром в быстроходную лодку и вышли
в ночь. Павлины исчезли, не увидел Синдбад и своих моряков. Черная вода,
лениво струящаяся за бортом, приглашала смирится со своей участью, а звезда
смотрела вниз, на лодки, гонимые ветром, похожие на акулий выводок посреди
гигантского вогнутого диска океана. Утром звезда попрощалась и растаяла.
Гигантская тень пробежала по морю, вобрав в себя и лодки пиратов. Это была
летающая гора. Она высвободила свои корни и летела, размахивая, как
крыльями, облаками. Синдбад смотрел и дивился, пираты были невозмутимы.
Гора прошла небосвод и скрылась за окоемом6 оставив легкие облачка, которые
как пух кружились в небе.
Белокаменный город потомков Ханумана. По улицам расхаживали обезьяны в
ярких нарядах, шествовали матроны со своими хвостатыми чадами, спешили во
дворец правителя вельможи на колесницах. В цветах их одежд отражался весь
день: розовый цвет, как остаток утренней зари, темносиний, как намек о
предстоящем вечере, золотистый, как знойный полдень. Синдбад видел белые
купола храма - (белые бутоны). Громадного лежащего Будду, высеченного из
благородного камня. Процессию обезьян - (цепочку муравьев). Пираты вели
Синдбада дальше. Возле цирюльни седая обезьяна молоточками выводила
затейливую мелодию на ксилофоне и гонгах, обезьяны помоложе пили вино,
плясали, обнимали своих подруг. На базаре торговали рисом, ротарогом,
сандаловым орехом, гвоздикой, мускатным орехом, носорожьим рогом, слоновыми
бивнями, цветной бумагой. А вот и невольничий торг. В продаже темнокожие
мужчины в татуировках и светлокожие женщины в браслетах. Чтобы не видеть
позор, Синдбад закрыл глаза, тоска текла по венам его скованных рук.
Подошел жующий бетель обезьяна-купец и принялся яростно торговаться с
разбойниками, брызгая красной слюной. Расплатившись, он продел Синдбаду
кольцо в нос и повел на цепочке в порт. Он приказал Синдбаду грузить товары
на корабль. Стоило Синдбаду помедлить, как купец награждал его ударом
тяжелой плети, оставляя жгучие полосы на спине. И только когда корабль был
уже в море, обессиленный Синдбад забылся сном в ногах у хозяина. Его
разбудили голоса. Он вышел на палубу. "Синдбад, посмотри в ту сторону. Мы
подошли к островам Махараджи. Не правда ли красиво?" Небо озаряли багровые
вспышки вулкана. "Это та самая гора, что летела по небу, - и вдруг он
понял, что он на своем корабле, среди своих моряков и друзей-купцов. - Так
что же произошло? Не понимаю... Остров павлинов, город обезьян...".
"Постой, Юсуф, а где тот человек с затонувшего корабля, которого мы
недавно спасли?" - "Никого мы не спасали, ни одного незнакомца я не видел
вот уже целую неделю. Только однажды альбатрос опустился на нашу палубу".
Халид, что за птица садилась на палубу корабля?" - "Извини, Синдбад, я
не помню никакой птицы. Два дня назад я видел плывущую ледяную гору с
правого борта".
На островах, чтобы умилостивить богов разбушевавшегося вулкана, был
об'явлен праздник. Изобильное пиршество, ритуальные танцы, петушиные бои
отвлекли Синдбада от неясных мыслей. Тайбо*
Уловили невиданно громадную черепаху. Лежала она на палубе, как
небесный камень. На панцире черепахи проступал резкий черный знак. Хоть и
не были робкими мореходы, но похолодели у них сердца - недоброе чувство
рождал этот знак - бросая на него угрюмые взгляды повели они разговоры, что
не под счастливой звездой вышли они в плавание. Тогда Аббас сказал:"
Синдбад, сколько недель мы в пути и все безуспешно. Синдбад, этот знак -
предсказание нам свыше. Пора повернуть корабль, возвращаться е родным
берегам;
1 2 3 4