Тем не менее доблестный коллектив боялся шефа до дрожи в коленях и легких судорог, но уважал и любил беззаветно, что в нынешние времена – редкость. Но все сорок семь сотрудников частного детективного агентства «Ахилл» твердо знали, что шеф их не сдаст ни при каких условиях, что ему можно доверять как самому себе, и это самое важное. К тому же Разумовский был баловнем судьбы: ему всегда шла карта, ему фартило, ему подыгрывали обстоятельства. Называйте как угодно, но Игорю везло, и везло тем, кто находился рядом с ним. Поэтому даже в самые трудные времена агентство не жаловалось на нехватку высокооплачиваемых заказов и деньгами сотрудники обижены не были. В определенных кругах сложилась неплохая репутация, и потому Разумовского со товарищи передавали уже как эстафетную палочку – людям влиятельным, проверенным и в некоторой степени порядочным.
Правда, кристально чистым может быть только горный хрусталь, а неподкупно честным – неродившийся младенец, но таких требований к клиентам в «Ахилле» никто не выдвигал.
О том, где Разумовский работал до тех пор, пока основал агентство, слухи ходили самые разнообразные. Все вместе они могли послужить готовым сюжетом для лихого триллера. Так, одни утверждали, что Игорь, он же Ахилл, работал в КГБ; другие божились, что он уволился из группы «Дельта»; третьи своими глазами видели тех, кто знал тех, кто утверждал, что шеф-де спустился с Тибета в начале этой свистопляски и теперь изучает человечество вот таким странным образом. Четвертые делали умное лицо и говорили, что им доподлинно известна тайна Игоря, но они унесут ее в могилу. А по-настоящему никто и ничего про Разумовского не знал.
Было известно только, что в грязные дела он принципиально не впутывается, большие деньги признает, но не сходит при виде «зелени» с ума; живет один в приличной трехкомнатной квартире и очень любит свою собаку странной породы «супердог» – мускулистого теленка с клыками саблезубого тигра, черной масти. Фотография этого монстра в дорогушей скромной рамочке английского производства стояла на столе Разумовского в том месте, где остальные обычно помещают изображение членов своей семьи. Пес, настоящие имена которого запомнить и выговорить трудно, откликался на кличку Зевс и, бесспорно, производил впечатление. В агентстве активно сплетничали, что такая собака стоит дороже квартиры. Еще одной странностью (или сильной стороной шефа) бравые сотрудники полагали его невероятную устойчивость по отношению к противоположному полу. Нет, анахоретом Разумовский не слыл вовсе. Но отношения с дамами сердца строились как-то уж вовсе небрежно, в том смысле, что едва только дама начинала выдвигать требования – вполне даже разумные и не слишком обременительные, – как вчерашний «свет очей» превращался в нежное и приятное воспоминание. Свою свободу Игорь берег.
И зря милые секретарши меняли наряды, отчаянно кокетничали или рвались проявить заботу о холостом начальнике. Он смотрел на них со снисходительной улыбкой, верный правилу: на работе, хоть Софи Лорен, хоть Мишель Пфайффер, сотрудник есть существо среднего пола, призванное исполнять должностные обязанности, а не пытаться напичкать шефа сомнительными котлетами и сырничками. Кое-кого подобная позиция приводила в настоящее отчаяние, но большинство за это уважали Разумовского еще больше.
Сегодня настроение у Игоря было прекрасное. Милая девушка, с которой он познакомился в метро, вызвала самую искреннюю его симпатию. Причем он настолько увлекся радужными мечтами, что даже пошел в противоположную сторону от того места, куда собирался. Игорь периодически строго вопрошал себя: правильно ли он поступил, оставив девушке телефон, но не узнав ни ее телефона, ни адреса? Перезвонит ли она, захочет ли его видеть? И тут же сам себя успокаивал тем, что эта Ника явно свой человек.
Ему очень понравилось, как она держалась после этого неприятного инцидента. Другая позволила бы себе поплакать, поволноваться, и это было бы по-человечески понятно и вполне простительно. И то, что рыжая девчонка так быстро взяла себя в руки, характеризовало ее с лучшей стороны. Таким нельзя навязываться, на таких нельзя давить. Игорь решил, что неблагодарной Ника оказаться не может. И она обязательно найдет его, хотя бы для того, чтобы еще раз поблагодарить. А тогда уже он отыщет способ не отпускать ее от себя. Нельзя отпускать ее, рыжую и зеленоглазую, – ведь он искал такую слишком много лет.
В этом самом месте его размышления прервал негромкий, но категорический стук в дверь. Так мог стучать только его бессменный заместитель Вадим Борцов, единственный человек во всей фирме, которому абсолютно наплевать, какое у шефа настроение. Вадим был человеком практичным и крайне опытным, владел несколькими редкими специальностями и по праву считался незаменимым сотрудником.
– Привет, великий и ужасный! – заявил он, появляясь на пороге.
– Но очень демократичный! – уточнил Разумовский.
– Это само собой… Через двадцать минут должны явиться клиенты на «предварительную консультацию», – явно передразнил он невидимого собеседника. – Я таких зануд давно не видел: всю душу вытрясли и еще немного мозгов. У меня в какой-то момент возникло неистребимое желание отправить их подальше или сбагрить конкурентам, но они напирали на то, что нас им рекомендовал сам… – И Вадим демонстративно поднял глаза к потолку. Разумовский откровенно наслаждался спектаклем, который устроил ему заместитель. Он по опыту знал, что такие представления зря не даются и что клиентам должно было дорого обойтись их неудачное поведение.
– И? – подбодрил он Вадима.
– Десять штук задатка, как в приличных фирмах Америки и Мелитополя, пятьсот баксов в час – твоего времени, накладные расходы – по договоренности.
– Тебе бы в налоговой работать, – восхитился Игорь в который уже раз.
– Государство бы рухнуло гораздо быстрее, – резонно возразил Вадим и тут же перешел на серьезный тон: – Дело в том, шеф, что заказ у них какой-то нетипичный. Ты сам посмотри и, если что, не соглашайся. Конечно, это не мое дело – самому тебе указывать, но правым ухом чую, что они такого попросят! Слишком уж легко с деньгами расставались.
– Припекло, значит.
– То-то и оно, босс. Боюсь я, когда этих людей припекёт.
– Чёт.
– Чего изволите?
– Припечёт, а не припекёт.
– И зачем цепляться? Я, между прочим, не Кирилл и Мефодий на полуторном окладе.
– А кто ты?
– Я бы остановился на Минине и Пожарском. Скромно, поэтично, соответствует истине. Защитник и этот, как его…
– То-то же, что «как его»…
– Ладно, вижу – меня здесь не ценят, так что я пошел. А ты расправь плечи, выпучи глазки и вообще старайся выглядеть «гигантом мысли и отцом русской демократии».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Правда, кристально чистым может быть только горный хрусталь, а неподкупно честным – неродившийся младенец, но таких требований к клиентам в «Ахилле» никто не выдвигал.
О том, где Разумовский работал до тех пор, пока основал агентство, слухи ходили самые разнообразные. Все вместе они могли послужить готовым сюжетом для лихого триллера. Так, одни утверждали, что Игорь, он же Ахилл, работал в КГБ; другие божились, что он уволился из группы «Дельта»; третьи своими глазами видели тех, кто знал тех, кто утверждал, что шеф-де спустился с Тибета в начале этой свистопляски и теперь изучает человечество вот таким странным образом. Четвертые делали умное лицо и говорили, что им доподлинно известна тайна Игоря, но они унесут ее в могилу. А по-настоящему никто и ничего про Разумовского не знал.
Было известно только, что в грязные дела он принципиально не впутывается, большие деньги признает, но не сходит при виде «зелени» с ума; живет один в приличной трехкомнатной квартире и очень любит свою собаку странной породы «супердог» – мускулистого теленка с клыками саблезубого тигра, черной масти. Фотография этого монстра в дорогушей скромной рамочке английского производства стояла на столе Разумовского в том месте, где остальные обычно помещают изображение членов своей семьи. Пес, настоящие имена которого запомнить и выговорить трудно, откликался на кличку Зевс и, бесспорно, производил впечатление. В агентстве активно сплетничали, что такая собака стоит дороже квартиры. Еще одной странностью (или сильной стороной шефа) бравые сотрудники полагали его невероятную устойчивость по отношению к противоположному полу. Нет, анахоретом Разумовский не слыл вовсе. Но отношения с дамами сердца строились как-то уж вовсе небрежно, в том смысле, что едва только дама начинала выдвигать требования – вполне даже разумные и не слишком обременительные, – как вчерашний «свет очей» превращался в нежное и приятное воспоминание. Свою свободу Игорь берег.
И зря милые секретарши меняли наряды, отчаянно кокетничали или рвались проявить заботу о холостом начальнике. Он смотрел на них со снисходительной улыбкой, верный правилу: на работе, хоть Софи Лорен, хоть Мишель Пфайффер, сотрудник есть существо среднего пола, призванное исполнять должностные обязанности, а не пытаться напичкать шефа сомнительными котлетами и сырничками. Кое-кого подобная позиция приводила в настоящее отчаяние, но большинство за это уважали Разумовского еще больше.
Сегодня настроение у Игоря было прекрасное. Милая девушка, с которой он познакомился в метро, вызвала самую искреннюю его симпатию. Причем он настолько увлекся радужными мечтами, что даже пошел в противоположную сторону от того места, куда собирался. Игорь периодически строго вопрошал себя: правильно ли он поступил, оставив девушке телефон, но не узнав ни ее телефона, ни адреса? Перезвонит ли она, захочет ли его видеть? И тут же сам себя успокаивал тем, что эта Ника явно свой человек.
Ему очень понравилось, как она держалась после этого неприятного инцидента. Другая позволила бы себе поплакать, поволноваться, и это было бы по-человечески понятно и вполне простительно. И то, что рыжая девчонка так быстро взяла себя в руки, характеризовало ее с лучшей стороны. Таким нельзя навязываться, на таких нельзя давить. Игорь решил, что неблагодарной Ника оказаться не может. И она обязательно найдет его, хотя бы для того, чтобы еще раз поблагодарить. А тогда уже он отыщет способ не отпускать ее от себя. Нельзя отпускать ее, рыжую и зеленоглазую, – ведь он искал такую слишком много лет.
В этом самом месте его размышления прервал негромкий, но категорический стук в дверь. Так мог стучать только его бессменный заместитель Вадим Борцов, единственный человек во всей фирме, которому абсолютно наплевать, какое у шефа настроение. Вадим был человеком практичным и крайне опытным, владел несколькими редкими специальностями и по праву считался незаменимым сотрудником.
– Привет, великий и ужасный! – заявил он, появляясь на пороге.
– Но очень демократичный! – уточнил Разумовский.
– Это само собой… Через двадцать минут должны явиться клиенты на «предварительную консультацию», – явно передразнил он невидимого собеседника. – Я таких зануд давно не видел: всю душу вытрясли и еще немного мозгов. У меня в какой-то момент возникло неистребимое желание отправить их подальше или сбагрить конкурентам, но они напирали на то, что нас им рекомендовал сам… – И Вадим демонстративно поднял глаза к потолку. Разумовский откровенно наслаждался спектаклем, который устроил ему заместитель. Он по опыту знал, что такие представления зря не даются и что клиентам должно было дорого обойтись их неудачное поведение.
– И? – подбодрил он Вадима.
– Десять штук задатка, как в приличных фирмах Америки и Мелитополя, пятьсот баксов в час – твоего времени, накладные расходы – по договоренности.
– Тебе бы в налоговой работать, – восхитился Игорь в который уже раз.
– Государство бы рухнуло гораздо быстрее, – резонно возразил Вадим и тут же перешел на серьезный тон: – Дело в том, шеф, что заказ у них какой-то нетипичный. Ты сам посмотри и, если что, не соглашайся. Конечно, это не мое дело – самому тебе указывать, но правым ухом чую, что они такого попросят! Слишком уж легко с деньгами расставались.
– Припекло, значит.
– То-то и оно, босс. Боюсь я, когда этих людей припекёт.
– Чёт.
– Чего изволите?
– Припечёт, а не припекёт.
– И зачем цепляться? Я, между прочим, не Кирилл и Мефодий на полуторном окладе.
– А кто ты?
– Я бы остановился на Минине и Пожарском. Скромно, поэтично, соответствует истине. Защитник и этот, как его…
– То-то же, что «как его»…
– Ладно, вижу – меня здесь не ценят, так что я пошел. А ты расправь плечи, выпучи глазки и вообще старайся выглядеть «гигантом мысли и отцом русской демократии».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64