его глаза были молочно-белы и пусты. Следующим предстал Крэнн, причем именно в том образе, в котором она и ожидала его увидеть, — на красивом лице играло умное и насмешливое и вместе с тем садистски свирепое выражение. Предпоследним в этом фантастическом параде показалось чудовище с волшебной картины, его сырая багровость превратилась теперь во влажную розовость, которая едва заметно мерцала. Но главный ужас оказался припасен на самый конец — сотканное из хрусталя и пламени существо, поднимающееся из пустоты, а затем зависающее над Ребеккой. Это существо преследовало Ребекку в кошмарах раннего детства.
И ее собственные крики растеклись в обступившей девушку со всех сторон пустоте беззвучным шепотом.
Внезапно ее крепко схватили, словно опутав все тело стальной паутиной, и заставили взглянуть вниз — на гигантскую шахматную доску. По другую сторону доски в качестве противников Ребекки находились восемь фантастических созданий. «Мне же с ними со всеми не справиться», — обреченно подумала она. Но порождения тумана вроде бы и не ждали от нее ответных ходов; напротив, они решили устроить над ней нечто вроде суда. Она окинула быстрым взглядом расставленные на доске фигуры и обнаружила, что не может узнать ни одну из них. Беспомощность обдала ее холодной волной. Ребекка знала, что ей необходимо сделать ход, но не знала какой, не знала, какой фигурой, не знала даже, как ходят эти фигуры. Предчувствие неизбежного поражения сковало холодом ее члены. Скоро это ощущение внезапного паралича охватит и голову — и тогда все будет кончено. Что ж, она почувствует при этом едва ли не облегчение. Нет! Девушка встряхнулась всем телом, желая избавиться от незримых пут, и ситуация вокруг нее сразу же резко переменилась.
Теперь Ребекка не сидела скованная по рукам и ногам над гигантской шахматной доской и неузнаваемыми фигурами; теперь она очутилась среди них, теперь она была одной из них, и против нее, за линией призрачных, в получеловеческом образе, пехотинцев, сражались восемь чудовищных, устремленных к победе бойцов.
В этот миг тишина прервалась, воздух наполнился криками и смехом, возгласами и визгом. Огромная толпа окружила доску; зрители оставались невидимыми, однако их присутствие вполне ощущалось. Ребекка чувствовала на себе тяжесть их взглядов, слышала их разноречивые подсказки. И все еще не могла решить, какой сделать ход.
А противник наступал, давя на нее со всех сторон. «С ними со всеми мне не справиться».
Некоторые из ее собственных пешек исчезли, проглоченные самой доской, и рев незримой толпы усилился, заставив девушку окончательно растеряться. «Мне надо сделать ход». Впервые она окинула взглядом самое себя. На ней был белый подвенечный наряд, белые бальные туфельки резко выделялись на фоне черной клетки, на которой она стояла. «Здесь я в безопасности», — подумала она, но тут же ее охватил дикий ужас, потому что ее ноги сами собой заскользили, смещаясь из центра шахматной клетки. Соль шуршала и скрипела у нее под ногами, пока она против своей воли переходила с черного поля на белое.
Соль оторвалась от земли, закружилась, заструилась и вот уже превратилась в сплошной вихрь, охвативший Ребекку и повлекший ее за собой в разверзшуюся внизу тьму.
Доска внезапно стала воистину необъятной — черные и белые поля диагональными рядами уходили теперь в бесконечность, доставая до всех видимых ей одновременно линий горизонта и пропадая за ними. Перед глазами у нее плясали зыбкие образы и геометрические фигуры. Треугольники, алмазы, параллельные линии. И отовсюду веяло пустотой. Холодной и безжизненной. «Я одна. Я попала в Паутину».
В это мгновение появились Гален и Эмер, появились довольно далеко от нее, появились порознь, на одинаковом расстоянии и от нее, и друг от друга. И тут же вновь взревела толпа, взбудораженными голосами призывая ее сделать ход.
«Мы вместе», — подумала девушка.
Они, все трое, обменялись сигналами, и Ребекка ощутила тепло и надежду.
Голоса незримой толпы зазвучали несколько по-иному. Слились воедино. Превратились в один-единственный голос. Теперь подсказка шла напрямую, но Ребекка никак не могла уловить смысл слов.
Ребекка проснулась, обливаясь холодным потом. Но уже через несколько мгновений полностью позабыла содержание только что увиденного сна. В конце концов, его значения она все равно не поняла.
Ранним утром в день восемнадцатилетия Ребекки двое мужчин встретились, чтобы обсудить события предстоящего праздника. Таррант, королевский посланник, и его верный помощник, седобородый ветеран по имени Пайк, безмятежно беседовали, пока солнце медленно восходило на востоке, заливая розоватым светом тяжелый занавес на единственном окне в их комнате.
— Значит, ты точно запомнил расположение столов в парадном зале? — в который уже раз спросил Таррант.
— Не сомневайся. У нас хорошие шансы на успех, хотя и трудновато будет правильно согласовать все по времени, — ответил Пайк.
Далее он изложил несколько вариантов возможных действий, сопоставив каждый из них с планами, предложенными его молодым командиром.
— А как насчет того, чтобы снаружи, на площади?..
— Ты имеешь в виду партию в шахматы?..
Таррант кивнул.
— Одним только богам ведомо, что это за история, — фыркнул он, пожав плечами. — Конечно, я слышал о том, что нравы здесь допотопные, но, честно говоря, такой первобытной дикости все же не ожидал.
— Это старинный обычай, так мне, по крайней мере, рассказывали, — заметил Пайк, задумчиво глядя на своего командира. — Такова традиция. Жених должен доказать, что он достоин того, чтобы взять в жены дочь барона.
В его голосе послышался незаданный вопрос или невысказанный намек.
— Верно, — согласился Таррант. — Но это не настоящее состязание. А всего лишь спектакль.
— Но что произойдет, если Крэнн почему-либо проиграет? — осторожно поинтересовался ветеран.
— Он не может проиграть, — начал было Таррант, но тут же умолк и призадумался.
— Мы ведь можем оказать его противнику посильную помощь, — предложил Пайк.
— Нет. Такое не сработает, — придя к окончательному выводу, отрезал Таррант. — Мы даже не знаем, кого изберут его противником, а, кроме того, это было бы слишком рискованно. Мы не имеем права оказаться замешанными в столь сомнительную авантюру.
Пайк кивнул, правда, с разочарованным видом.
— Да мне и не кажется, будто Бальдемар и Фарранд потерпят, чтобы их уговор расторгли, — мрачно отметил он. — Они просто прервут всю эту затею, объявят ее мошеннической и, следовательно, недействительной, а поступят все равно по-своему.
— Ты, скорее всего, прав, — вздохнул Таррант. — Будем придерживаться заранее принятого нами плана. И не станем уповать на чудеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90