А потом возразил - да куды с таким росточком и с девичьим личиком? Карабина не поднимет.
– По-французски разумеешь?
– Немного, больше по-немецки. Могу читать на аглицком.
– И чему ж тебя профессора в университете учили? - спросил Архаров.
– Астрономии! Геометрической и физической! - первым делом вспомнил студент, и тут его опущенные долу голубые глаза явились наконец, распахнулись, засияли, и в них обозначилась безмолвная, но восторженная похвала сей науке. Сразу можно было уразуметь - ничего важнее для Саши Коробова в свете не было. Архаров вздохнул - на его взгляд, как раз ничего бесполезнее не было.
– Это все для досуга, - наконец сказал он. - А мне нужно, чтобы было кому письмо продиктовать, бумаги мои соблюдать в порядке и что положено подшивать вместе. И со мной чтоб всюду.
– Я могу, - пообещал студент.
– Собирайся, поедешь со мной. Много добра не бери, тебя сзади на круп возьмут.
– Да какое у него добро, - сказал доктор. - Мы его третьего дня отпустили, он до дома дошел, а дома-то и нет. Граф распорядиться изволил, чтобы опустевшие дома считать выморочными и жечь. Что на нем - то и его добро.
Архаров с неудовольствием поглядел на свое приобретение - одевай-обувай его теперь… Да и куда селить - пока непонятно, у Еропкина и без того не повернуться. Однако на попятный не пошел. Проще раздобыть для парня шитый золотом кафтан с бриллиантовыми пуговицами, чем самому заниматься отписками.
Меж тем Вережников велел позвать служителя и предупредил, что Архаров забирает Сашу.
– Нам люди нужны, а тут человека забирают, - сварливо возразил служитель. - За больными ходить некому.
– Вот к кому обращайся, - Вережников показал на Архарова.
Служитель увидел в свете факела золотой галун на гвардейском мундире и на треуголке, поблескивавший эфес шпаги, и обращаться раздумал.
– Объявлено же, что коли к вам наймется крепостной, то сразу получает свободу, - напомнил Архаров. - Дивизиями, полками должны к вам идти.
– Может, на Ивановской площади объявлено, до нас еще не донесли.
– Вот черт… Я велю прислать вам орловский указ, пусть прочитают на людном месте.
Совсем близко заорал петух. Ему откликнулся другой.
– Вот так и ночка пробежала, - скаал доктор. - Трофим, сколько за ночь?
– В первом бараке восемь, во втором - одиннадцать, в третьем… ну, тоже, поди, не меньше. У баб много - четыре десятка.
– Это славно! - обрадовался молодой доктор. - Господин Архаров, поветрие идет на убыль! На Иоанна Богослова, нарочно запомнил, ровно триста человек по всем баракам померло. Тяжкий был денек. Ну, поезжайте с Богом, а я попытаюсь вздремнуть.
– Честь имею, - вдруг, как равному, отвечал ему Архаров.
Он пошел к палаткам - взять свою охрану и своего коня. Почти дошел, когда услыхал сзади топотню.
– Ваша милость! - кричал, догоняя его, служитель. - Передать велено! Не бойтесь, только что с огня, да я и руки мыл!
Архаров остановился с достоинством и позволил служителю, нагнав, протянуть довольно большой, фунта на полтора, холщевый мешочек.
– Что там у тебя, братец?
– Курения, ваша милость. Господин Самойлович сами составляют. Господин Вережников велели, чтоб вы свое помещение окуривали от заразы. И одежду также!
Навстречу вышел Бредихин, принюхался, скривил рожу.
– Это у них что-то новенькое, Архаров. Мы тоже всякую дрянь в костры сыплем, но чтобы столь свирепо…
В особняке Еропкина Архаров появился уже почти на рассвете. Было зябко, он сдуру умчался без епанчи и теперь желал лишь одного - водки! Сразу! Целую стопку, чтобы обожгло и согрело!
Во дворе и на улице уже суетились люди, среди них Архаров издали увидел долговязую фигуру Левушки. Рядом находился Артамон Медведев, что несколько удивило Архарова - он полагал, что сослуживец был вместе с Бредихиным. Но распоряжения графа Орлова были непредсказуемы, и Архарову вдруг пришло в голову, что новоприобретенный секретарь пригодится для того, чтобы их записывать, особливо устные, которые вполне могли одно другому противоречить.
Левушка устремился к приятелю.
– Архаров! Жив, цел!
– Кыш, кыш, - ворчал Архаров, слезая с коня. - Чума только на третий день сказывается, а бывает, и на шестой. Коробов, не отставай.
Ссаженный наземь секретарь чувствовал себя среди рослых и шумных мужчин страх как неловко.
– Да ладно тебе! - Левушка принюхался. - Это Самойлович, что ли, тебя так обкурил? Клянусь чем хошь - хуже всякого уксуса!
– Архаров, да ты в пекле, что ли, побывал? - изумленно спросил подошедший Артамон. - Какой это дрянью от тебя разит?
– В пекле, - согласился Архаров. - Теперь мундир и за три дня не отскрести. Прокоптили на славу. Послушайте, господа, где бы нам раздобыть курильницу? Не костер же в гостиной разводить.
– На что тебе?
– Вот, извольте - от заразы… - он предъявил мешочек. - Пойдем, хоть прилягу…
Он взошел на крыльцо, гвардейцы - следом.
– Тебе мало? - спросил Медведев.
Левушка хотел было объяснить причину, но Архаров исподтишка показал ему кулак. Вовсе не обязательно было тут же узнавать всему гарнизону еропкинского особняка, что капитан-поручик Архаров в помутнении рассудка ночью лазил в чумной бабий барак.
– Береженого Бог бережет, - сказал Архаров.
Случившийся тут же, в больший сенях особняка, Фомин присоединился к беседе и почесал в затылке.
– Теперь ведь нигде ничего не купишь…
– Кадило разве в церкви выпросить, - предложил вольнодумец Медведев. - Коли у какого попа есть запасное.
– Может, у господина Еропкина в хозяйстве сыщется? - предположил Левушка. И сам даже вызвался пойти депутатом к еропкинскому мажордому.
Архаров остановил лакея и велел ему пристроить новоявленного секретаря хоть на антресолях, хоть на чердаке. Фомин высказал предположение, что такого ангелочка можно уложить и в девичьей - большого урона хозяйству он не нанесет. Тем более, что разит от него примерно так же, как от Архарова: отпуская Сашу Коробова из Данилова монастыря, его на всякий случай окурили на совесть; если на нем и сидели микроскопические создания, изобретенные Данилой Самойловичем, то все, поди, передохли.
Очевидно, Левушка сильно перепугал мажордома своим юношеским азартом и натиском. Когда он явился в гостиную, всем лицом излучая радость победы, двое лакеев внесли за ним преогромное бронзовое художество, изображавшее гору - то ли Олимп, то ли Парнас, судя по женским фигуркам, лишенным всяких покровов, и мужским - ниже пояса в волнистой шерсти, при свирелках и козлиных копытах.
Это была одна из тех настольных курильниц, что достают и водружают посреди хрусталя и фарфора только при званых обедах на сотню и более человек.
Медведев вытаращился на нее и захохотал.
Самая была подходящая вещица для офицерского бивака и прелесть как соответствовала валявшимся на полу сапогам, неубранным постелям и, главное, пустым бутылкам, что уже успели выстроиться вдоль стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– По-французски разумеешь?
– Немного, больше по-немецки. Могу читать на аглицком.
– И чему ж тебя профессора в университете учили? - спросил Архаров.
– Астрономии! Геометрической и физической! - первым делом вспомнил студент, и тут его опущенные долу голубые глаза явились наконец, распахнулись, засияли, и в них обозначилась безмолвная, но восторженная похвала сей науке. Сразу можно было уразуметь - ничего важнее для Саши Коробова в свете не было. Архаров вздохнул - на его взгляд, как раз ничего бесполезнее не было.
– Это все для досуга, - наконец сказал он. - А мне нужно, чтобы было кому письмо продиктовать, бумаги мои соблюдать в порядке и что положено подшивать вместе. И со мной чтоб всюду.
– Я могу, - пообещал студент.
– Собирайся, поедешь со мной. Много добра не бери, тебя сзади на круп возьмут.
– Да какое у него добро, - сказал доктор. - Мы его третьего дня отпустили, он до дома дошел, а дома-то и нет. Граф распорядиться изволил, чтобы опустевшие дома считать выморочными и жечь. Что на нем - то и его добро.
Архаров с неудовольствием поглядел на свое приобретение - одевай-обувай его теперь… Да и куда селить - пока непонятно, у Еропкина и без того не повернуться. Однако на попятный не пошел. Проще раздобыть для парня шитый золотом кафтан с бриллиантовыми пуговицами, чем самому заниматься отписками.
Меж тем Вережников велел позвать служителя и предупредил, что Архаров забирает Сашу.
– Нам люди нужны, а тут человека забирают, - сварливо возразил служитель. - За больными ходить некому.
– Вот к кому обращайся, - Вережников показал на Архарова.
Служитель увидел в свете факела золотой галун на гвардейском мундире и на треуголке, поблескивавший эфес шпаги, и обращаться раздумал.
– Объявлено же, что коли к вам наймется крепостной, то сразу получает свободу, - напомнил Архаров. - Дивизиями, полками должны к вам идти.
– Может, на Ивановской площади объявлено, до нас еще не донесли.
– Вот черт… Я велю прислать вам орловский указ, пусть прочитают на людном месте.
Совсем близко заорал петух. Ему откликнулся другой.
– Вот так и ночка пробежала, - скаал доктор. - Трофим, сколько за ночь?
– В первом бараке восемь, во втором - одиннадцать, в третьем… ну, тоже, поди, не меньше. У баб много - четыре десятка.
– Это славно! - обрадовался молодой доктор. - Господин Архаров, поветрие идет на убыль! На Иоанна Богослова, нарочно запомнил, ровно триста человек по всем баракам померло. Тяжкий был денек. Ну, поезжайте с Богом, а я попытаюсь вздремнуть.
– Честь имею, - вдруг, как равному, отвечал ему Архаров.
Он пошел к палаткам - взять свою охрану и своего коня. Почти дошел, когда услыхал сзади топотню.
– Ваша милость! - кричал, догоняя его, служитель. - Передать велено! Не бойтесь, только что с огня, да я и руки мыл!
Архаров остановился с достоинством и позволил служителю, нагнав, протянуть довольно большой, фунта на полтора, холщевый мешочек.
– Что там у тебя, братец?
– Курения, ваша милость. Господин Самойлович сами составляют. Господин Вережников велели, чтоб вы свое помещение окуривали от заразы. И одежду также!
Навстречу вышел Бредихин, принюхался, скривил рожу.
– Это у них что-то новенькое, Архаров. Мы тоже всякую дрянь в костры сыплем, но чтобы столь свирепо…
В особняке Еропкина Архаров появился уже почти на рассвете. Было зябко, он сдуру умчался без епанчи и теперь желал лишь одного - водки! Сразу! Целую стопку, чтобы обожгло и согрело!
Во дворе и на улице уже суетились люди, среди них Архаров издали увидел долговязую фигуру Левушки. Рядом находился Артамон Медведев, что несколько удивило Архарова - он полагал, что сослуживец был вместе с Бредихиным. Но распоряжения графа Орлова были непредсказуемы, и Архарову вдруг пришло в голову, что новоприобретенный секретарь пригодится для того, чтобы их записывать, особливо устные, которые вполне могли одно другому противоречить.
Левушка устремился к приятелю.
– Архаров! Жив, цел!
– Кыш, кыш, - ворчал Архаров, слезая с коня. - Чума только на третий день сказывается, а бывает, и на шестой. Коробов, не отставай.
Ссаженный наземь секретарь чувствовал себя среди рослых и шумных мужчин страх как неловко.
– Да ладно тебе! - Левушка принюхался. - Это Самойлович, что ли, тебя так обкурил? Клянусь чем хошь - хуже всякого уксуса!
– Архаров, да ты в пекле, что ли, побывал? - изумленно спросил подошедший Артамон. - Какой это дрянью от тебя разит?
– В пекле, - согласился Архаров. - Теперь мундир и за три дня не отскрести. Прокоптили на славу. Послушайте, господа, где бы нам раздобыть курильницу? Не костер же в гостиной разводить.
– На что тебе?
– Вот, извольте - от заразы… - он предъявил мешочек. - Пойдем, хоть прилягу…
Он взошел на крыльцо, гвардейцы - следом.
– Тебе мало? - спросил Медведев.
Левушка хотел было объяснить причину, но Архаров исподтишка показал ему кулак. Вовсе не обязательно было тут же узнавать всему гарнизону еропкинского особняка, что капитан-поручик Архаров в помутнении рассудка ночью лазил в чумной бабий барак.
– Береженого Бог бережет, - сказал Архаров.
Случившийся тут же, в больший сенях особняка, Фомин присоединился к беседе и почесал в затылке.
– Теперь ведь нигде ничего не купишь…
– Кадило разве в церкви выпросить, - предложил вольнодумец Медведев. - Коли у какого попа есть запасное.
– Может, у господина Еропкина в хозяйстве сыщется? - предположил Левушка. И сам даже вызвался пойти депутатом к еропкинскому мажордому.
Архаров остановил лакея и велел ему пристроить новоявленного секретаря хоть на антресолях, хоть на чердаке. Фомин высказал предположение, что такого ангелочка можно уложить и в девичьей - большого урона хозяйству он не нанесет. Тем более, что разит от него примерно так же, как от Архарова: отпуская Сашу Коробова из Данилова монастыря, его на всякий случай окурили на совесть; если на нем и сидели микроскопические создания, изобретенные Данилой Самойловичем, то все, поди, передохли.
Очевидно, Левушка сильно перепугал мажордома своим юношеским азартом и натиском. Когда он явился в гостиную, всем лицом излучая радость победы, двое лакеев внесли за ним преогромное бронзовое художество, изображавшее гору - то ли Олимп, то ли Парнас, судя по женским фигуркам, лишенным всяких покровов, и мужским - ниже пояса в волнистой шерсти, при свирелках и козлиных копытах.
Это была одна из тех настольных курильниц, что достают и водружают посреди хрусталя и фарфора только при званых обедах на сотню и более человек.
Медведев вытаращился на нее и захохотал.
Самая была подходящая вещица для офицерского бивака и прелесть как соответствовала валявшимся на полу сапогам, неубранным постелям и, главное, пустым бутылкам, что уже успели выстроиться вдоль стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96