Война положит им конец, пусть Ирландия пока и не воюет. А когда война закончится, неважно, будет ли Ирландия воевать, религиозные распри исчезнут точно. С этим заключением мистер МакНамара, кажется, тоже соглашался.
Так прошло все мое детство: сестры - Шарлотта, Амелия и Фрэнсис; родители - такие предупредительные и дружные; Фланнаган в саду; служанка Бриджит и, словно добрый дядюшка, дух мистера МакНамары. Еще была мисс Шейл, приезжавшая каждое утро на велосипеде, чтобы учить нас четверых грамоте, потому что порядки в Карансбриджской школе родителями не одобрялись.
Дом наш, если смотреть прямо на фасад, представлял собой георгианский прямоугольник; по кирпичам задней стены, к которой примыкала кухня, и за которой начинался сад, вился плющ, перед входом была гравиевая площадка, и от нее в поле уходила дорога, терявшаяся через полторы мили там, где паслись овцы. У сестер была своя жизнь, которой я не интересовался. Шарлотта родилась на пять лет позже меня, Амелии исполнилось шесть лет, Фрэнсис - пять.
- Он в прекрасной форме, - докладывал отец утром моего тринадцатого дня рождения. - Наслушаешься целый день всякого вздора, потом так приятно выпить кружку лимонада с разумным человеком.
Фрэнсис прыснула. Она всегда принималась хихикать, когда отец называл виски кружкой лимонада, да и вообще была смешлива. Подарки мои были сложены на буфете и дожид ались, когда отец закончит завтрак и рассказ. Приоритет, естественно, был у отца: кроме всего прочего он не был дома три дня, он замерз, устал в поезде, и, как всегда, когда речь заходила о дублинских делах, был чем-то недоволен. На этот раз, однако, я знал, что между делами и отелем Флеминг, где он встречался с мистером МакНамарой, отец купил мне подарок от себя и от матери.
Двадцать минут назад он вошел в столовую, держа в руках какой-то пакет. "С днем рождения, сынок", - сказал отец и положил его на буфет, где уже ждали подарки сестер. Это была традиция - или правило, заведенное отцом: подарки ко дню рождения или к рождеству открывались только после того, как завтрак закончен и все доедено до последнего кусочка.
- Это слова МакНамары, - продолжал отец. - Ирландия овита плющом. Это о нашем нейтралитете.
Отец считал, а мать не разделяла этого мнения, что Ирландия должна уступить требованиями Уинстона Черчилля и впустить в ирландские порты английских солдат, иначе их займут немцы. Гитлер прислал де Валера телеграмму, в которой извинялся за случайную бомбежку маслобойни, что само по себе выглядело подозрительно.
Мистер МакНамара, который также считал, что де Валера должен предоставить порты в распоряжение Черчилля, сказал, что за любым миролюбивым жестом немецкого фюрера неизменно следует акт вандализма. Мистер МакНамара, несмотря на то, что был католиком, восхищался домом Виндзоров и англичанами. В мире нет аристократии, говорил он, которая могла бы сравняться с английской, и нет людей, более благородных и великодушных, чем английский высший класс. Классовые традиции в Англии очень хорошая вещь, доказывал мистер МакНамара.
Отец достал из кармана маленький завернутый в бумагу предмет. Как по команде, сестры повскакивали с мест и двинулись к буфету. Подарки разложили передо мной на столе; тот, который подарили родители, принесла мать. Это был пакет почти в два с половиной фута длиной и несколько дюймов шириной. Наощупь он казался просто кучей прутиков, но на самом деле был конструктором для бумажного змея.
Шарлотта подарила мне книжку под названием "Дикон невозможный", Амелия - калейдоскоп.
- Открывай осторожно, - сказала Фрэнсис. Я сначала подумал, что в ее пакете банка с вареньем, но это оказалась золотая рыбка.
- От мистера МакНамары, - сказал отец, указывая на самый маленький пакет. Я успел про него забыть, потому что уже получил подарки от всех, от кого получал обычно. - Я ему проговорился случайно, что сегодня особенный день.
Сверток был очень тяжелый, и я сперва подумал, что там оловянный солдатик или всадник на лошади. Но это оказался дракон. Маленький, очень изящный, и я сначала решил, что золотой, но отец сказал - латунный. У дракона были зеленые глаза, про которые Фрэнсис сказала, что они изумрудные, и еще маленькие камешки, рассыпанные по спине - рубины, определила Фрэнсис.
- Драгоценности, - восхищенно прошептала она. Отец рассмеялся и покачал головой.
- Глаза и блестящие камешки на латунной спине - простые стекла, сказал он.
У меня никогда не было такой красивой вещи. Я смотрел, как дракон гуляет вокруг стола, переходя из рук в руки, и не мог дождаться, когда он вернется ко мне.
- Обязательно напиши мистеру МакНамаре, - сказала мать. - Он очень добрый человек, - добавила она, глядя на отца с еле заметной укоризной, словно считала, что ему следовало отказаться от подарка. Отец с отсутствующим видом покачал головой и закурил сигарету.
- Письмо отдашь мне, - сказал он. - Я через четыре дня опять поеду в Дублин.
Я показал дракона Фланнагану, когда тот прореживал в огороде свеклу. Я показал его Бриджит, нашей служанке.
- Ну, рыцарь, тебе и везет, - сказал Фланнаган, вертя дракона своими перепачканными в земле руками.
- Придется тебе писать этому МакНамаре письмо страниц на пять. Бриджит отполировала мне дракона специальной пастой.
В этот день мне достался шоколадный пирог, сэндвич с сардинами, которые я обожал, и сливовый джем, тоже мой любимый. После чая вся семья наблюдала, как мы с отцом бегаем от одного края поля к другому, пытаясь запустить змея. В конце концов, с задачей справился Фланнаган, и я помню как волновался, чувствуя в пальцах тугую струну, и как Бриджит кричала, что она никогда не видела ничего подобного, и требовала, чтобы ей объяснили, зачем оно вообще нужно.
- Не забудь, дорогой, написать завтра утром МакНамаре письмо, напомнила мать, когда я уже лежал в постели, перед тем как поцеловать на ночь. Не забуду, пообещал я, но не стал говорить, что из всех подарков, включая замечательного зелено-желтого воздушного змея, мне больше всего понравился дракон.
Но я так и не написал мистеру МакНамаре письмо. Потому что завтрашний день превратился в кошмар, и до самого вечера мы не могли успокоиться от слез. Отца, бывшего для нас всем, в тот день не стало.
Война продолжалась, и Ирландия по-прежнему сохраняла нейтралитет. На нее падали новые случайные бомбы, и де Валера получал от немецкого фюрера новые извинения.
Уинстон Черчилль продолжал метать громы и молнии из-за портов, но предсказание мистера МакНамары о том, что иностранные солдаты будут маршировать по улице О'Коннел, так и не сбылось.
С вязанием или шитьем в руках мать слушала новости по Би-Би-Си, и грусть не уходила из ее глаз - слишком много людей умирало в мире.
1 2 3 4 5
Так прошло все мое детство: сестры - Шарлотта, Амелия и Фрэнсис; родители - такие предупредительные и дружные; Фланнаган в саду; служанка Бриджит и, словно добрый дядюшка, дух мистера МакНамары. Еще была мисс Шейл, приезжавшая каждое утро на велосипеде, чтобы учить нас четверых грамоте, потому что порядки в Карансбриджской школе родителями не одобрялись.
Дом наш, если смотреть прямо на фасад, представлял собой георгианский прямоугольник; по кирпичам задней стены, к которой примыкала кухня, и за которой начинался сад, вился плющ, перед входом была гравиевая площадка, и от нее в поле уходила дорога, терявшаяся через полторы мили там, где паслись овцы. У сестер была своя жизнь, которой я не интересовался. Шарлотта родилась на пять лет позже меня, Амелии исполнилось шесть лет, Фрэнсис - пять.
- Он в прекрасной форме, - докладывал отец утром моего тринадцатого дня рождения. - Наслушаешься целый день всякого вздора, потом так приятно выпить кружку лимонада с разумным человеком.
Фрэнсис прыснула. Она всегда принималась хихикать, когда отец называл виски кружкой лимонада, да и вообще была смешлива. Подарки мои были сложены на буфете и дожид ались, когда отец закончит завтрак и рассказ. Приоритет, естественно, был у отца: кроме всего прочего он не был дома три дня, он замерз, устал в поезде, и, как всегда, когда речь заходила о дублинских делах, был чем-то недоволен. На этот раз, однако, я знал, что между делами и отелем Флеминг, где он встречался с мистером МакНамарой, отец купил мне подарок от себя и от матери.
Двадцать минут назад он вошел в столовую, держа в руках какой-то пакет. "С днем рождения, сынок", - сказал отец и положил его на буфет, где уже ждали подарки сестер. Это была традиция - или правило, заведенное отцом: подарки ко дню рождения или к рождеству открывались только после того, как завтрак закончен и все доедено до последнего кусочка.
- Это слова МакНамары, - продолжал отец. - Ирландия овита плющом. Это о нашем нейтралитете.
Отец считал, а мать не разделяла этого мнения, что Ирландия должна уступить требованиями Уинстона Черчилля и впустить в ирландские порты английских солдат, иначе их займут немцы. Гитлер прислал де Валера телеграмму, в которой извинялся за случайную бомбежку маслобойни, что само по себе выглядело подозрительно.
Мистер МакНамара, который также считал, что де Валера должен предоставить порты в распоряжение Черчилля, сказал, что за любым миролюбивым жестом немецкого фюрера неизменно следует акт вандализма. Мистер МакНамара, несмотря на то, что был католиком, восхищался домом Виндзоров и англичанами. В мире нет аристократии, говорил он, которая могла бы сравняться с английской, и нет людей, более благородных и великодушных, чем английский высший класс. Классовые традиции в Англии очень хорошая вещь, доказывал мистер МакНамара.
Отец достал из кармана маленький завернутый в бумагу предмет. Как по команде, сестры повскакивали с мест и двинулись к буфету. Подарки разложили передо мной на столе; тот, который подарили родители, принесла мать. Это был пакет почти в два с половиной фута длиной и несколько дюймов шириной. Наощупь он казался просто кучей прутиков, но на самом деле был конструктором для бумажного змея.
Шарлотта подарила мне книжку под названием "Дикон невозможный", Амелия - калейдоскоп.
- Открывай осторожно, - сказала Фрэнсис. Я сначала подумал, что в ее пакете банка с вареньем, но это оказалась золотая рыбка.
- От мистера МакНамары, - сказал отец, указывая на самый маленький пакет. Я успел про него забыть, потому что уже получил подарки от всех, от кого получал обычно. - Я ему проговорился случайно, что сегодня особенный день.
Сверток был очень тяжелый, и я сперва подумал, что там оловянный солдатик или всадник на лошади. Но это оказался дракон. Маленький, очень изящный, и я сначала решил, что золотой, но отец сказал - латунный. У дракона были зеленые глаза, про которые Фрэнсис сказала, что они изумрудные, и еще маленькие камешки, рассыпанные по спине - рубины, определила Фрэнсис.
- Драгоценности, - восхищенно прошептала она. Отец рассмеялся и покачал головой.
- Глаза и блестящие камешки на латунной спине - простые стекла, сказал он.
У меня никогда не было такой красивой вещи. Я смотрел, как дракон гуляет вокруг стола, переходя из рук в руки, и не мог дождаться, когда он вернется ко мне.
- Обязательно напиши мистеру МакНамаре, - сказала мать. - Он очень добрый человек, - добавила она, глядя на отца с еле заметной укоризной, словно считала, что ему следовало отказаться от подарка. Отец с отсутствующим видом покачал головой и закурил сигарету.
- Письмо отдашь мне, - сказал он. - Я через четыре дня опять поеду в Дублин.
Я показал дракона Фланнагану, когда тот прореживал в огороде свеклу. Я показал его Бриджит, нашей служанке.
- Ну, рыцарь, тебе и везет, - сказал Фланнаган, вертя дракона своими перепачканными в земле руками.
- Придется тебе писать этому МакНамаре письмо страниц на пять. Бриджит отполировала мне дракона специальной пастой.
В этот день мне достался шоколадный пирог, сэндвич с сардинами, которые я обожал, и сливовый джем, тоже мой любимый. После чая вся семья наблюдала, как мы с отцом бегаем от одного края поля к другому, пытаясь запустить змея. В конце концов, с задачей справился Фланнаган, и я помню как волновался, чувствуя в пальцах тугую струну, и как Бриджит кричала, что она никогда не видела ничего подобного, и требовала, чтобы ей объяснили, зачем оно вообще нужно.
- Не забудь, дорогой, написать завтра утром МакНамаре письмо, напомнила мать, когда я уже лежал в постели, перед тем как поцеловать на ночь. Не забуду, пообещал я, но не стал говорить, что из всех подарков, включая замечательного зелено-желтого воздушного змея, мне больше всего понравился дракон.
Но я так и не написал мистеру МакНамаре письмо. Потому что завтрашний день превратился в кошмар, и до самого вечера мы не могли успокоиться от слез. Отца, бывшего для нас всем, в тот день не стало.
Война продолжалась, и Ирландия по-прежнему сохраняла нейтралитет. На нее падали новые случайные бомбы, и де Валера получал от немецкого фюрера новые извинения.
Уинстон Черчилль продолжал метать громы и молнии из-за портов, но предсказание мистера МакНамары о том, что иностранные солдаты будут маршировать по улице О'Коннел, так и не сбылось.
С вязанием или шитьем в руках мать слушала новости по Би-Би-Си, и грусть не уходила из ее глаз - слишком много людей умирало в мире.
1 2 3 4 5