Она может представляться радостью или страданием только тому человеку, который своим я считает свое отдельное существо; только для этого я может быть радость или страдание. Жизнь же по христианскому учению в его истинном смысле не есть ни радость, ни страдание, а есть рождение и рост истинного духовного я человека, при котором не может быть ни радости, ни страдания. 3. По христианскому учению, жизнь человеческая есть постояное увеличение его сознания любви. И так как рост души человеческой - увеличение любви непрестанно совершается и непрестанно совершается в мире то дело Божие, которое совершается этим ростом, то человек, понимающий свою жизнь, как учит понимать ее христианское учение, как увеличение любви для установления Царства Божия, никогда не может быть несчастлив и неудовлетворен. 4. На пути его жизни могут встречаться радости и страдания для его животной личности, которых он не может не чувствовать, которым не может не радоваться и которыми не может не страдать, но никогда он не может испытывать полного счастья (потому и не может желать его) и никогда не может быть несчастлив (и потому и не может бояться страданий и желать избежать их, если они стоят на пути его). 5. Человек, живущий христианской жизнью, не приписывает своим радостям большого значения, не смотрит на них, как на осуществление своих желаний, а только как на случайные, встречающиеся на пути жизни явления, как на то, что само собой прикладывается тому, кто ищет Царства Божия и правды Его и на страдания свои смотрит не как на то, чего не должно быть, а как на столь же необходимое в жизни явление, как трение при работе, зная, напротив, что как трение признак совершающейся работы, так и страдания признак совершающегося дела Божия. 6. Человек, живущий христианской жизнью, всегда свободен, потому что то самое, что составляет смысл его жизни - устранение препятствий, мешающих любви, [и], вследствие этого, увеличение любви и установление Царства Божия, [и есть] то самое, чего он хочет всегда и что неудержимо совершается в его жизни; он всегда спокоен, потому что с ним ничего не может случиться того, чего он не хочет. 7. Не надо думать, что человек, живущий христианской жизнью, всегда испытывает эту свободу и спокойствие, всегда принимает радости, не увлекаясь ими, как нечто случайное, не желая удержать их, и страдание, как необходимое условие движения жизни. Христианин может временно увлекаться радостями, стараясь произвести и удержать их, может временно мучиться от страданий, принимая их за нечто ненужное, которое могло бы и не быть, но при потерях радостей, при страхе и боли страданий христианин тотчас же вспоминает свое христианское достоинство, свое посланничество, и радости и страдания становятся на настоящее место, и он опять становится свободен и спокоен. 8. Так что и в мирском отношении положение христианина не хуже, а лучше положения нехристианина. "Ищите Царства Божия и правды Его, и все остальное приложится вам" - значит то, что все мирские радости жизни не закрыты от христианина, но вполне доступны ему, с тою только разницею, что тогда как радости нехристианина могут быть искусственны и переходить в пресыщения и страдания, и потому представляются ему ненужными и безвыходными, - для христианина же радости более простые, естественные и потому более сильные, никогда не производящие пресыщения и страдания, никогда не могут быть так больны и казаться столь бессмысленными, как они представляются нехристианину. Таково положение христианина в жизни настоящего; но чего может ожидать христианин в будущем?
64. ЧЕГО ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ ОЖИДАТЬ В БУДУЩЕМ?
1. Человек, живя в этом мире в своей телесной оболочке, не может себе представить жизнь иначе, как в пространстве и времени, и потому естественно спрашивает, где он будет после смерти. 2. Но вопрос этот ошибочен: божественная сущность души нашей, духовная, вневременная и внепространственная, в этой жизни заключенная в тело, выходя из него, перестает находиться в условиях пространства и времени, и потому про сущность эту нельзя сказать, что она будет. Она есть. Как и сказал Христос:"Прежде чем был Авраам, я есмь". Так и все мы. Если мы есмы, то мы всегда были и будем. Мы есмы. 3. Точно то же и по вопросу, где мы будем. Когда мы говорим где, мы говорим о том месте, в котором мы будем. Но понятие места произошло только от того отделения от всего остального, в которое мы поставлены. При смерти отделение это уничтожится, и потому мы будем для людей, живущих в этом мире, везде или нигде. Мы будем такими, для которых нет места. 4. Существует много различных гаданий о том, что и где будет после смерти; но все эти гадания от самых грубых до самых утонченных не могут удовлетворить разумного человека. Блаженство, сладострастие Магомета слишком грубо и очевидно несовместимо с истинным понятием о человеке и Боге. Точно так же несовместимо с понятием о Боге любви и церковное представление о рае и аде. Переселение душ менее грубо, но точно так же удерживает представление об отдельности существа; понятие нирваны устраняет всю грубость представления, но нарушает требования разума - разумности существования. 5. Так что никакое представление о том, что будет после смерти, не дает ответа, который бы удовлетворил разумного человека. 6. И оно не может быть иначе. Вопрос поставлен ложно. Разум человеческий, могущий мыслить только в условиях пространства и времени, хочет дать ответ о том, что будет вне этих условий. Разум знает одно: что сущность божественная есть, что она росла в этом мире. И, дойдя до известной степени своего роста, вышла из этих условий. 7. Будет ли эта сущность опять продолжать действовать в раздельности? будет ли это увеличение любви причиною нового разделения? Все это гадания, и таких гаданий может быть еще много, но ни одно из них не может дать достоверности. 8. Одно достоверно и несомненно - это то, что сказал Христос умирая: "В руки твои отдаю дух мой". Именно то, что, умирая, я иду туда, откуда исшел. И если я верю в то, что то, от чего я исшел, есть разумная любовь (два эти свойства я знаю), то я радостно возвращаюсь к нему, зная, что мне будет хорошо. И не только не сокрушаюсь, но радуюсь тому переходу, который предстоит мне.
Примечания
Первый набросок статьи появился в записной книжке автора между 23 марта и 21 апреля 1894 года. Первоначальное название ее было: "Катехизис", "Изложение веры". Статья неоднократно перерабатывалась, менялась и форма и характер изложения: "Очень занимает и очень близко, но все не нахожу формы и недоволен" (Дневник, 6 января 1895 г.). Из писем и дневника самого автора видно, сколько трудов и времени было положено на эту статью и какое значение он придавал ей: "...боюсь, что работа, за которую я взялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23