- Барыня зовут,- сказал малый, подходя к не слыхавшему зова жены Евгению. Лиза звала его посмотреть на пляску, на одну из плясавших баб, которая eй особенно нравилась. Это была Степаша. Она была в желтом расстегае, и в плисовой безрукавке, и в шелковом платке, широкая, энергичная, румяная, веселая. Должно быть, она хорошо плясала. Oн ничего не видал.
- Да, да,- сказал он, снимая и надевая пенсне. - Да, да,- говорил он. "Стало быть, нельзя мне избавиться от нее",- думал он.
Он не смотрел на нее, потому что боялся ее привлекательности, и именно от этого то, что oн мельком видел в ней, казалось ему особенно привлекательным. Кроме того, он видел по блеснувшему ее взгляду, что она видит его и видит то, что он любуется ею. Он постоял, сколько нужно было для приличия, и, увидав, что Варвара Алексеевна подозвала eе и что-то нескладно, фальшиво, называя ее милочкой, говорила с ней, повернулся и отошел. Он отошел и вернулся в дом. Он ушел, чтобы ни видать ее, но, войдя на верхний этаж, он, сам не зная как и зачем, подошел к окну и все время, пока бабы были у крыльца, стоял у окна и смотрел, смотрел на нее, упивался ею.
Он сбежал, пока никто не мог его видеть, и пошел тихим шагом на балкон и, на балконе закурив папиросу, как будто гуляя, пошел в сад по тому направлению, по которому она пошла. Он не сделал двух шагов по аллее, как за деревьями мелькнула плисовая безрукавка на розовом расстегае и красный платок. Она шла куда-то с другой бабой. "Куда-то они шли?"
И вдруг страстная похоть обожгла его, как рукой схватила за сердце. Евгений, как будто по чьей-то чуждой ему воле, оглянулся и пошел к ней.
- Евгений Иваныч, Евгений Иваныч! Я к вашей милости,- заговорил сзади голос, и Евгений, увидав старика Самохина, который рыл у него колодец, очнулся и, быстро повернувшись, пошел к Самохину. Разговаривая с ним, он повернулся боком и увидал, что они с бабой прошли вниз, очевидно к колодцу или под предлогом колодца, и потом, побыв там недолго, побежали к хороводу.
XIII
Поговорив с Самохиным, Евгений вернулся в дом убитый, точно совершивший преступление. Во-первых, он 1000 а поняла его, она думала, что он хочет видеть ее, и она желает этого. Во-вторых, эта другая баба - эта Анна Прохорова,очевидно, знает про это.
Главное же то, что он чувствовал, что он побежден, что у него нет своей воли, есть другая сила, двигающая им; что нынче он спасся только по счастью, но не нынче, так завтра, так послезавтра он все-таки погибнет.
"Да, погибнет,- он иначе не понимал этого,- изменить своей молодой, любящей жене в деревне с бабой, на виду всех, разве это не была погибель, страшная погибель, после которой нельзя было жить больше? Нет, надо, надо принять меры".
"Боже мой, боже мой! Что же мне делать? Неужели я так и погибну? - говорил он себе. - Разве нельзя принять мер? Да надо же что-нибудь сделать. Не думать об ней,-приказывал он себе.-Не думать!"-и тотчас же он начинал думать, и видел ее перед собой, и видел кленовую тень.
Он вспомнил, что читал про старца, который от соблазна перед женщиной, на которую должен был наложить руку, чтоб лечить ее, положил другую руку на жаровню и сжег пальцы. Он вспомнил это. "Да, я готов сжечь пальцы лучше, чем погибнуть". И он, оглянувшись, что никого нет в комнате, зажег спичку и положил палец в огонь. "Ну, думай о ней теперь",- иронически обратился он к себе. Ему стало больно, он отдернул закопченный палец, бросил спичку и сам засмеялся над собой. "Какой вздор. Не это надо делать. А надо принять меры, чтобы не видать ее,- уехать самому или ее удалить. Да, удалить! Предложить ее мужу денег, чтоб он уехал в город или в другое село. Узнают, будут говорить про это. Ну что же, все лучше, чем эта опасность. Да, надо сделать это",говорил он себе и все, не спуская глаз, смотрел на нее. "Куда это она пошла?" - вдруг спросил он себя. Она, как ему показалось, видела его у окна и теперь, взглянув на него, взялась рука с рукой с какой-то бабой, пошла к саду, бойко размахивая рукой. Сам не зная зачем, почему, все ради своих мыслей, он пошел в контору.
Василий Николаевич, в нарядном сертуке, напомаженный, сидел за чаем с женой и гостьей в ковровом платке.
- Как бы мне, Василий Николаевич, поговорить.
- Можно. Пожалуйте. Мы отпили.
- Нет, пойдемте со мной лучше.
- Сейчас, только дай картуз возьму. Ты, Таня, самовар-то прикрой,- сказал Василий Николаевич, весело выходя.
Евгению показалось, что он был выпивши, но что же делать; может, это к лучшему, он участливее взойдет в его положение.
- Я, Василий Николаевич, опять о том же,- сказал Евгений,- об этой женщине.
- Так что же. Я приказал, чтоб отнюдь не брать.
- Да нет, я вообще вот что думаю и вот о чем хотел с нами посоветоваться. Нельзя ли их удалить, все семейство удалить?
- Куда ж их удалишь? - недовольно и насмешливо, как показалось Евгению, сказал Василий.
- Да я так думал, что дать им денег или даже земли в Колтовском, только бы не было ее тут.
- Да как же удалишь? Куда он пойдет с своего кореня? Да и на что вам? Что она вам мешает?
- Ах, Василий Николаевич, вы поймите, что жене это ужасно будет узнать.
- Да кто же ей скажет?
- Да как же жить под этим страхом? Да и вообще это тяжело.
- И чего вы беспокоитесь, право? Кто старое помянет, тому глаз вон. А кто богу не грешен, царю не виноват?
- Все-таки лучше бы удалить. Вы не можете поговорить с мужем?
- Да нечего говорить. Эх, Евгений Иванович, что вы это? И все прошло и забылось. Чего не бывает? А кто же теперь про вас скажет худое? Ведь вы в виду.
- Но вы все-таки скажите.
- Хорошо, я поговорю.
Хотя он и знал вперед, что из этого ничего по выйдет, разговор этот несколько успокоил Евгения. Он, главное, почувствовал, что он от волнения преувеличил опасность.
Раз 1000 ве он шел на свидание с ней? Оно и невозможно. Он просто шел пройтись по саду, а она случайно выбежала туда.
XIV
В этот же самый Троицын день, после обеда, Лиза, гуляя по саду и выходя из него на луг, куда повел ее муж, чтобы показать клевер, переходя маленькую канавку, оступилась и упала. Она упала мягко на бок, но охнула, и в лице ее муж увидал не только испуг, но боль. Он хотел поднять ее, но она отвела его руку.
- Нет, погоди немного, Евгений,- сказала она, слабо улыбаясь и снизу как-то, как ему показалось, с виноватым видом глядя на него. - Просто нога подвернулась.
- Вот я всегда говорю,- заговорила Варвара Алексеевна. - Разве можно в таком положении прыгать через канавы?
- Да нет же, мама, ничего. Я сейчас встану. Она встала с помощью мужа, но в ту же минуту она побледнела, и на лице ее выразился испуг.
- Да, мне нехорошо,-и она шепнула что-то матери.
- Ах, боже мой, что наделали! Я говорила не ходить,- кричала Варвара Алексеевна. - Погодите, я пришлю людей. Ей не надо ходить. Ее надо снести.
- Ты не боишься, Лиза? Я снесу тебя,- сказал Евгений, обхватив ее левой рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13