Стоит расслабиться и настроится на лирическое одиночество – другие кофеманы не в счёт, мы друг другу не мешаем – как обязательно кто-то прервёт. Итак, в кофейню вваливается небольшая громкая компания и начинает отряхиваться (что поделать, сломанный карниз над дверью…). Нашли-таки. Парочка друзей, кучка знакомых, один незнакомый. «Привет!» – «Привет!» – «Как твоё ничего?» – «По кайфу… Присоединяйтесь, милости просим.»
Пока они берут кофе на всех, выискивая и пересчитывая требуемое количество мелочи, я разглядываю незнакомца. Не худой, скорее, толстый. Несколько неопрятный – достаточно неопрятный, чтобы быть оккультистом, если верить Мерлину Эмберскому. На правой руке – дешёвый металлический браслет с выгравированной руной «Г», на шее – цепочка с самодельным орином. Несомненно, всё заговорено, заряжено и призвано охранять владельца от мелких пакостей. Плавали, знаем. Поболтать с таким можно, и иногда – любопытно, доверять не стоит. Впрочем, у меня вид тоже не респектабельный – сутулый очкарик, на голове – жалкое лохматое подобие причёски (частично – от природы, частично – последствия сломанного карниза над входом), на груди – весьма легкомысленный круглый значок. Картину дополняют блестящие ввалившиеся глаза. Я недолюбливаю смотреться в зеркало – у меня завышенная самооценка своей внешности, и от созерцания реальной картины настроение непременно портится.
Но вот кофе взят, и приходиться потесниться за столиком. «Ну, рассказывай, как ты там.» – «Да я сейчас больше здесь. Так, всё путём. Институт совсем достал.» – «Терпи, терпи, полтора года осталось.» – «Я и терплю. А у вас что?» Все дружно начинают рассказывать, какое у них что. Минут через пять я составляю более-менее ясную картину из этого безобразия. Ничего особенного. Этот незнакомец, зовущий себя Игорем, нашёл какую-то очередную Пермскую зону и собирается отправляться туда в поисках выхода в параллельный мир. Или в соседнее Отражение. Бог в помощь. Вся компания, естественно, собирается его сопровождать. Очень на них похоже. Снаряжение у них всё уже есть, но хорошо бы захватить побольше магов и экстрасенсов для обеспечения безопасности.
Вот теперь всё понятно. «Да бросьте вы, какой из меня маг.» – «Да уж мы знаем, какой маг.» – «И какой же?» – «У-у-у!» – «Да шо вы говорите?!» (последняя фраза с одесским акцентом) «Не-а, не хочу.» – «Почему? Не веришь, или страшно?» (это уже вмешиваетсяся незнакомец, именующий себя Игорем) – «Верю и не страшно. Так… просто облом. Мотаться там по разным холодным и неуютным местам в поисках того, не знаю что.» – «Хоббит несчастный! Нет на тебя Гэндальфа!» – «Ну что вы, не стоит комплиментов…»
Он ещё некоторое время изощряется в изобретении аргументов. Я тем временем допиваю кофе. «Ну ладно, мне пора.» – «Так и не передумал?» – «Не-а, не передумал.» – «Смотри, потом жалеть будешь!» – «Нет, не буду. Хай!» (это от английского Hi, вроде нашего «привет») – «Хай…»
Я выскакиваю из кофейни, надеясь миновать водопад над выходом. Тщетно. «Всё есть суета сует и томление духа,» – внушаю я себе, пока вода затекает за шиворот. Не задерживаясь, я пробегаю вверх по улице и сворачиваю в подворотню, спугнув по пути трёх котов. На асфальте остаётся лежать ещё горячая джезва. А чашки, вероятно, они прихватили с собой.
Теперь через дворик и в другую подворотню. Под ногами хлюпает – там протекает небольшой ручеёк. Под ноги надо смотреть, под ноги! С трудом найдя относительно сухое место, я поворачиваюсь лицом к стене. Поднимаю руку и очерчиваю фигуру вроде буквы «П»; на стене под моей рукой возникает мерцающая линия, описывающая прямоугольник размером с дверь – а это и есть дверь, а за ней – туманная тропинка в пустоте среди больших голубых звёзд. Я ступаю на неё, поднимая облачко звёздной пыли, и дверь за мной исчезает без следа.
Куда вначале? Пожалуй, в Эмбер. Давненько я не видал Мерлина, а тот, кстати, просил почитать «Эмберские Хроники» Желязны – у них в библиотеке этих книг нет. Ну что ж, тогда вперёд! Тропинка послушно сворачивает в нужную сторону.
Я вспоминаю сегодняшний разговор и улыбаюсь. Нет, право же, не о чём мне жалеть.
июнь 1992
Главный принцип
Андрей Новосёлов
Этой ночью мне трудно уснуть. Нужно как следует выспаться перед завтрашним днём. Завтра рано вставать. Эта мысль назойливо вертится в голове. С этой мыслью я погружаюсь в неглубокий сон, переполненный мелькающими образами, и вновь просыпаюсь, услышав противный писк будильника, и несколько минут лежу в темноте с открытыми глазами – а образы сна, только что такие чёткие, уже пропали – не вспомнить, только обрывки – комната с незнакомой обстановкой, заполненная незнакомыми людьми, но во сне мы давно знакомы, и я точно знаю – эта незнакомая комната в подземелье и комната на втором этаже, где я работаю – одно и то же, а писк будильника – всего лишь ещё одна деталь сна, потому что я засыпаю с мыслью, как бы не пропустить этот писк и проснуться вовремя, и просыпаюсь вновь, не успев опять заснуть, встаю и иду умываться, и только взглянув в окно и увидев незнакомый пейзаж – голая степь до горизонта – понимаю, что это опять сон, и так всё вертится сплошной цепочкой, как змея, кусающая себя за хвост, и важно не проспать, потому что… И тут я просыпаюсь окончательно, и ещё полминуты слушаю противный писк будильника.
За окном серое утро, холодно – минус десять – но снега нет, третью неделю минус десять и нет снега. Хотя снег мне, в общем-то, и не нужен, под снегом не видно льда и легче поскользнуться.
Пока я допиваю кофе, серые облака расходятся, остаётся голубое небо с утренним солнцем над горизонтом. Так гораздо лучше. А вообще-то, можно было и проспать, ничего страшного не случилось бы, это всего лишь застарелая привычка – десять лет в школе и пять в институте, до сих пор иногда снятся школьные сны, чудесные постоянным осознанием, что это только сон, и не нужно лезть из кожи вон, чтобы не сорваться, не ошибиться, не опоздать, не подвести, не выйти из образа…
На автобусной остановке – толпа. Как всегда. Чтобы всех увезти, одного автобуса не хватит. Нужно три. Подъезжает три автобуса, а чуть погодя – четвёртый, где хватает места и для меня. До самой цели – а это час пути автобусом, метро и пешком – можно расслабиться, уйти в отрешённое состояние полусна-полуяви, когда пропадают всякие оценки и названия – наверное, так воспринимают мир совсем маленькие дети, не знающие, что является обычным, а что редким – когда нехитрый узор из пяти шурупов на стене вагона исполнен особого смысла; а тем временем какая-то часть сознания – неутомимый автопилот – уверенно ведёт меня привычным маршрутом, уступая место, поднимаясь на эскалаторах, лавируя в толпе, переходя дорогу на зелёный свет…
В нескольких шагах от двери моего отдела разрозненные части сознания сливаются вместе – достаточно плавно, чтобы не сбиться с шага – мне нравится моя работа, почему бы не заниматься ей целиком и полностью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Пока они берут кофе на всех, выискивая и пересчитывая требуемое количество мелочи, я разглядываю незнакомца. Не худой, скорее, толстый. Несколько неопрятный – достаточно неопрятный, чтобы быть оккультистом, если верить Мерлину Эмберскому. На правой руке – дешёвый металлический браслет с выгравированной руной «Г», на шее – цепочка с самодельным орином. Несомненно, всё заговорено, заряжено и призвано охранять владельца от мелких пакостей. Плавали, знаем. Поболтать с таким можно, и иногда – любопытно, доверять не стоит. Впрочем, у меня вид тоже не респектабельный – сутулый очкарик, на голове – жалкое лохматое подобие причёски (частично – от природы, частично – последствия сломанного карниза над входом), на груди – весьма легкомысленный круглый значок. Картину дополняют блестящие ввалившиеся глаза. Я недолюбливаю смотреться в зеркало – у меня завышенная самооценка своей внешности, и от созерцания реальной картины настроение непременно портится.
Но вот кофе взят, и приходиться потесниться за столиком. «Ну, рассказывай, как ты там.» – «Да я сейчас больше здесь. Так, всё путём. Институт совсем достал.» – «Терпи, терпи, полтора года осталось.» – «Я и терплю. А у вас что?» Все дружно начинают рассказывать, какое у них что. Минут через пять я составляю более-менее ясную картину из этого безобразия. Ничего особенного. Этот незнакомец, зовущий себя Игорем, нашёл какую-то очередную Пермскую зону и собирается отправляться туда в поисках выхода в параллельный мир. Или в соседнее Отражение. Бог в помощь. Вся компания, естественно, собирается его сопровождать. Очень на них похоже. Снаряжение у них всё уже есть, но хорошо бы захватить побольше магов и экстрасенсов для обеспечения безопасности.
Вот теперь всё понятно. «Да бросьте вы, какой из меня маг.» – «Да уж мы знаем, какой маг.» – «И какой же?» – «У-у-у!» – «Да шо вы говорите?!» (последняя фраза с одесским акцентом) «Не-а, не хочу.» – «Почему? Не веришь, или страшно?» (это уже вмешиваетсяся незнакомец, именующий себя Игорем) – «Верю и не страшно. Так… просто облом. Мотаться там по разным холодным и неуютным местам в поисках того, не знаю что.» – «Хоббит несчастный! Нет на тебя Гэндальфа!» – «Ну что вы, не стоит комплиментов…»
Он ещё некоторое время изощряется в изобретении аргументов. Я тем временем допиваю кофе. «Ну ладно, мне пора.» – «Так и не передумал?» – «Не-а, не передумал.» – «Смотри, потом жалеть будешь!» – «Нет, не буду. Хай!» (это от английского Hi, вроде нашего «привет») – «Хай…»
Я выскакиваю из кофейни, надеясь миновать водопад над выходом. Тщетно. «Всё есть суета сует и томление духа,» – внушаю я себе, пока вода затекает за шиворот. Не задерживаясь, я пробегаю вверх по улице и сворачиваю в подворотню, спугнув по пути трёх котов. На асфальте остаётся лежать ещё горячая джезва. А чашки, вероятно, они прихватили с собой.
Теперь через дворик и в другую подворотню. Под ногами хлюпает – там протекает небольшой ручеёк. Под ноги надо смотреть, под ноги! С трудом найдя относительно сухое место, я поворачиваюсь лицом к стене. Поднимаю руку и очерчиваю фигуру вроде буквы «П»; на стене под моей рукой возникает мерцающая линия, описывающая прямоугольник размером с дверь – а это и есть дверь, а за ней – туманная тропинка в пустоте среди больших голубых звёзд. Я ступаю на неё, поднимая облачко звёздной пыли, и дверь за мной исчезает без следа.
Куда вначале? Пожалуй, в Эмбер. Давненько я не видал Мерлина, а тот, кстати, просил почитать «Эмберские Хроники» Желязны – у них в библиотеке этих книг нет. Ну что ж, тогда вперёд! Тропинка послушно сворачивает в нужную сторону.
Я вспоминаю сегодняшний разговор и улыбаюсь. Нет, право же, не о чём мне жалеть.
июнь 1992
Главный принцип
Андрей Новосёлов
Этой ночью мне трудно уснуть. Нужно как следует выспаться перед завтрашним днём. Завтра рано вставать. Эта мысль назойливо вертится в голове. С этой мыслью я погружаюсь в неглубокий сон, переполненный мелькающими образами, и вновь просыпаюсь, услышав противный писк будильника, и несколько минут лежу в темноте с открытыми глазами – а образы сна, только что такие чёткие, уже пропали – не вспомнить, только обрывки – комната с незнакомой обстановкой, заполненная незнакомыми людьми, но во сне мы давно знакомы, и я точно знаю – эта незнакомая комната в подземелье и комната на втором этаже, где я работаю – одно и то же, а писк будильника – всего лишь ещё одна деталь сна, потому что я засыпаю с мыслью, как бы не пропустить этот писк и проснуться вовремя, и просыпаюсь вновь, не успев опять заснуть, встаю и иду умываться, и только взглянув в окно и увидев незнакомый пейзаж – голая степь до горизонта – понимаю, что это опять сон, и так всё вертится сплошной цепочкой, как змея, кусающая себя за хвост, и важно не проспать, потому что… И тут я просыпаюсь окончательно, и ещё полминуты слушаю противный писк будильника.
За окном серое утро, холодно – минус десять – но снега нет, третью неделю минус десять и нет снега. Хотя снег мне, в общем-то, и не нужен, под снегом не видно льда и легче поскользнуться.
Пока я допиваю кофе, серые облака расходятся, остаётся голубое небо с утренним солнцем над горизонтом. Так гораздо лучше. А вообще-то, можно было и проспать, ничего страшного не случилось бы, это всего лишь застарелая привычка – десять лет в школе и пять в институте, до сих пор иногда снятся школьные сны, чудесные постоянным осознанием, что это только сон, и не нужно лезть из кожи вон, чтобы не сорваться, не ошибиться, не опоздать, не подвести, не выйти из образа…
На автобусной остановке – толпа. Как всегда. Чтобы всех увезти, одного автобуса не хватит. Нужно три. Подъезжает три автобуса, а чуть погодя – четвёртый, где хватает места и для меня. До самой цели – а это час пути автобусом, метро и пешком – можно расслабиться, уйти в отрешённое состояние полусна-полуяви, когда пропадают всякие оценки и названия – наверное, так воспринимают мир совсем маленькие дети, не знающие, что является обычным, а что редким – когда нехитрый узор из пяти шурупов на стене вагона исполнен особого смысла; а тем временем какая-то часть сознания – неутомимый автопилот – уверенно ведёт меня привычным маршрутом, уступая место, поднимаясь на эскалаторах, лавируя в толпе, переходя дорогу на зелёный свет…
В нескольких шагах от двери моего отдела разрозненные части сознания сливаются вместе – достаточно плавно, чтобы не сбиться с шага – мне нравится моя работа, почему бы не заниматься ей целиком и полностью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66