Некоторые деревья облачно цвели, парили на фоне неба и воды. Маленький ручей у ног. Примулы.
Филипп взял меня за руку.
— Я знаю это место.
— Да ну? Откуда?
— Был здесь на пикнике.
— Помнишь, как идти отсюда в Тонон?
— Налево дорожка, как ступеньки. Внизу забор, потом дорога, гараж и магазин, там живет рыжая бесхвостая кошка.
— Это главная улица?
— Да.
— Там много машин и людей?
— Нет. Деревья и высокие стены. Там живут люди.
Жилой район. Что же, тем лучше.
— А сможешь найти оттуда дорогу на виллу Мирей?
— Конечно. Там тропинка между двумя стенами, потом дорога над озером, а потом надо идти вниз, вниз и вниз, и попадешь на нижнюю дорогу, а там ворота. Мы всегда пользовались фуникулером.
— Боюсь, мы не сможем. Но это прекрасно, Филипп! Мы практически на месте. А под твоим руководством, — я улыбнулась, — мы не сможем слишком сильно заблудиться, правда? Потом проверим, как я запомнила все твои рассказы про виллу Мирей, но сейчас, по-моему, пора остановиться и отдохнуть.
— Здесь?
— Прямо здесь.
Он с благодарностью уселся на упавшую березу.
— Ноги болят.
— Не удивительно.
— А у тебя?
— Вообще-то нет. Но я не выспалась прошлой ночью и, если не отдохну сию минуту, засну прямо стоя.
Филипп хихикнул немножко тонковато:
— Как лошадь.
— Именно так. Теперь готовь еду, а я постелю кровать. Земля совершенно просохла, солнце стояло высоко и светило жарко, я наклонилась у березы, оторвала две сухие ветки и несколько острых камней, сорвала кустик чертополоха и расстелила пальто. Мальчик тем временем разделил остатки печенья и шоколадки поровну и протянул мне мою часть. Мы ели медленно и молча.
— Филипп.
— Да, мадмуазель?
— Мы уже скоро будем в Тононе, и лучше всего было бы сразу пойти в полицию. — Он смотрел на меня большими глазами. — Я не знаю, есть ли здесь британский консул, а то мы бы пошли к нему. В Женеве наверняка есть, но мы не можем туда отправиться, потому что у тебя нет документов. Поэтому остается полиция.
Он продолжал молчать. Я ждала. Думаю он не хуже меня понимал, что полиция первым делом поставит нас лицом к лицу с Леоном де Валми. В конце концов он спросил:
— А когда дядя Ипполит приедет домой?
— Понятия не имею, может, уже и там. А может, придется ждать его долго, до темноты.
Пауза.
— А где месье Блейк?
— Не знаю. Даже если он вернулся в домик, мы не можем ждать его там. Можно попробовать поискать его по телефону, что-нибудь передать. Это, в общем, идея. Попробуем? — А мальчик не отвечал. — Хочешь сначала попытаться пойти к дяде, да? — Кивок. — Слушай, в полиции будет совершенно безопасно. Мы… должны сделать именно так. Они будут к тебе очень добры и присмотрят за тобой, пока не придет дядя Ипполит, лучше, чем я могу. Мы правда должны.
— Нет, пожалуйста. Пожалуйста, мисс Мартин.
Я понимала, что должна настаивать, но меня остановили не только выражение его лица и сжатые холодные кулаки. И не то, что я так боялась Леона де Валми. Хотя я ужасно устала, гнев почти иссяк, и мне не по себе было от одной мысли о конфронтации с Леоном в присутствии полиции. Причина другая. Я не желала встречаться с Раулем. Конечно, я кретинка, рискую жизнью ребенка, почти преступница… Но я не хотела идти в полицию, пока оставался хоть малейший шанс, что Рауль в это замешан. Не готова была проверять защитные теории, которые породила в муках и слезах. Если и нужно втягивать сюда полицию, то лучше без меня. Я собиралась дождаться месье Ипполита и вручить ему всю информацию, пусть принимает решения. Пусть deux ex machine вылетает в облаках и делает грязную работу. Я — трусливая женщина, которая боится даже собственных мыслей.
— Хорошо. Пойдем сначала на виллу Мирей. В любом случае, они ее уже обыскали.
— Откуда ты знаешь?
— Ну, я так думаю, а ты нет? Но дяди там еще нет, petit, в этом я уверена. Побудем здесь немного и отдохнем, я сейчас мало на что способна. Заканчивай последнюю шоколадку.
— Спасибо. Я спать хочу.
— Сворачивайся клубком и спи. Я тоже.
— И пить хочу.
— Ручей, думаю, годится. Он течет прямо с горы. Рискнем.
Мы попили, легли на солнышке, обнялись и скоро спали. Зря я боялась, что мысли помешают мне заснуть. Сон упал, как черное облако, и отключил меня.
Я не шевелилась, пока солнце не улеглось на вершину горы, а тени деревьев не потрогали меня вечерними прохладными пальцами. Филипп уже не спал, сидел, положив подбородок на колени, и смотрел на далекие крыши. Озеро побледнело, как опал, покрылось первыми пятнами тумана. Вдалеке сияли снега Швейцарии. Я встала, подняла мальчика.
— Теперь показывай тропинку, petit, и пойдем.
Оказалось, он все достаточно хорошо помнит. Тропинка была на месте, потом узкая дорога, угол с гаражом и магазином, мимо которого мы прошли очень быстро, кто угодно мог узнать Филиппа, запомнить по предыдущим визитам. Он молчал, ясно было, что энергия в нем почти иссякла, вытекала, как песок из разбитых часов. Я думала о предстоящем долгом пути и злилась на себя за нерешительность. Стемнело. Мы шли по улице, зажглись фонари, людей попадалось мало. Грузовик выбрался из гаража, проехал, сверкая тусклыми львиными глазами фар. Большая машина пророкотала мимо по какому-то своему срочному делу. Двое рабочих на велосипедах. Где-то заиграло радио, пахло пищей. Филипп остановился, повернул очень бледное лицо:
— Сюда, мадмуазель.
Он показывал на узкую неосвещенную улицу между двух высоких заборов, через двадцать ярдов уже ничего не было видно, черные листья плюща звенели, как металлические. С противоположной стороны дороги раздался смех, женщина пронзительно крикнула что-то доброе и веселое. Открылась дверь кафе, вместе со светом вылетел божественный запах пищи. Мальчик сжал мою руку, но ничего не сказал. Да что это за удача, если ее не испытывать? Через две минуты мы сидели за красным столом у плиты, а высокий тощий мужчина в фартуке ждал наших приказаний.
До сих пор прекрасно помню запах и вкус всего, что мы съели. Сначала суп, первая восхитительная ложка почти за двадцать четыре часа. Это был creme d'asperge, он дымился в коричневых керамических мисках с ручками, похожими на уши гномов, на густой поверхности плавали и подпрыгивали кусочки спаржи. К супу давали масло, покрытое каплями росы и такие свежие булочки, что от их круглых отпечатков на столе шел пар. От этого супа Филипп ожил, как папоротник от воды. Когда прибыл пухлый, хрустящий по краям омлет, из которого вырывались сочные грибы, он набросился на него почти как любой маленький мальчик в обычных обстоятельствах. Степень моего истощения требовала чего-нибудь более солидного, и я получила кусок мяса. На его поверхности таяло масло, розово-коричневый сок тек между грибами, помидорами, крошечными почками и маленькими горами жареного лука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Филипп взял меня за руку.
— Я знаю это место.
— Да ну? Откуда?
— Был здесь на пикнике.
— Помнишь, как идти отсюда в Тонон?
— Налево дорожка, как ступеньки. Внизу забор, потом дорога, гараж и магазин, там живет рыжая бесхвостая кошка.
— Это главная улица?
— Да.
— Там много машин и людей?
— Нет. Деревья и высокие стены. Там живут люди.
Жилой район. Что же, тем лучше.
— А сможешь найти оттуда дорогу на виллу Мирей?
— Конечно. Там тропинка между двумя стенами, потом дорога над озером, а потом надо идти вниз, вниз и вниз, и попадешь на нижнюю дорогу, а там ворота. Мы всегда пользовались фуникулером.
— Боюсь, мы не сможем. Но это прекрасно, Филипп! Мы практически на месте. А под твоим руководством, — я улыбнулась, — мы не сможем слишком сильно заблудиться, правда? Потом проверим, как я запомнила все твои рассказы про виллу Мирей, но сейчас, по-моему, пора остановиться и отдохнуть.
— Здесь?
— Прямо здесь.
Он с благодарностью уселся на упавшую березу.
— Ноги болят.
— Не удивительно.
— А у тебя?
— Вообще-то нет. Но я не выспалась прошлой ночью и, если не отдохну сию минуту, засну прямо стоя.
Филипп хихикнул немножко тонковато:
— Как лошадь.
— Именно так. Теперь готовь еду, а я постелю кровать. Земля совершенно просохла, солнце стояло высоко и светило жарко, я наклонилась у березы, оторвала две сухие ветки и несколько острых камней, сорвала кустик чертополоха и расстелила пальто. Мальчик тем временем разделил остатки печенья и шоколадки поровну и протянул мне мою часть. Мы ели медленно и молча.
— Филипп.
— Да, мадмуазель?
— Мы уже скоро будем в Тононе, и лучше всего было бы сразу пойти в полицию. — Он смотрел на меня большими глазами. — Я не знаю, есть ли здесь британский консул, а то мы бы пошли к нему. В Женеве наверняка есть, но мы не можем туда отправиться, потому что у тебя нет документов. Поэтому остается полиция.
Он продолжал молчать. Я ждала. Думаю он не хуже меня понимал, что полиция первым делом поставит нас лицом к лицу с Леоном де Валми. В конце концов он спросил:
— А когда дядя Ипполит приедет домой?
— Понятия не имею, может, уже и там. А может, придется ждать его долго, до темноты.
Пауза.
— А где месье Блейк?
— Не знаю. Даже если он вернулся в домик, мы не можем ждать его там. Можно попробовать поискать его по телефону, что-нибудь передать. Это, в общем, идея. Попробуем? — А мальчик не отвечал. — Хочешь сначала попытаться пойти к дяде, да? — Кивок. — Слушай, в полиции будет совершенно безопасно. Мы… должны сделать именно так. Они будут к тебе очень добры и присмотрят за тобой, пока не придет дядя Ипполит, лучше, чем я могу. Мы правда должны.
— Нет, пожалуйста. Пожалуйста, мисс Мартин.
Я понимала, что должна настаивать, но меня остановили не только выражение его лица и сжатые холодные кулаки. И не то, что я так боялась Леона де Валми. Хотя я ужасно устала, гнев почти иссяк, и мне не по себе было от одной мысли о конфронтации с Леоном в присутствии полиции. Причина другая. Я не желала встречаться с Раулем. Конечно, я кретинка, рискую жизнью ребенка, почти преступница… Но я не хотела идти в полицию, пока оставался хоть малейший шанс, что Рауль в это замешан. Не готова была проверять защитные теории, которые породила в муках и слезах. Если и нужно втягивать сюда полицию, то лучше без меня. Я собиралась дождаться месье Ипполита и вручить ему всю информацию, пусть принимает решения. Пусть deux ex machine вылетает в облаках и делает грязную работу. Я — трусливая женщина, которая боится даже собственных мыслей.
— Хорошо. Пойдем сначала на виллу Мирей. В любом случае, они ее уже обыскали.
— Откуда ты знаешь?
— Ну, я так думаю, а ты нет? Но дяди там еще нет, petit, в этом я уверена. Побудем здесь немного и отдохнем, я сейчас мало на что способна. Заканчивай последнюю шоколадку.
— Спасибо. Я спать хочу.
— Сворачивайся клубком и спи. Я тоже.
— И пить хочу.
— Ручей, думаю, годится. Он течет прямо с горы. Рискнем.
Мы попили, легли на солнышке, обнялись и скоро спали. Зря я боялась, что мысли помешают мне заснуть. Сон упал, как черное облако, и отключил меня.
Я не шевелилась, пока солнце не улеглось на вершину горы, а тени деревьев не потрогали меня вечерними прохладными пальцами. Филипп уже не спал, сидел, положив подбородок на колени, и смотрел на далекие крыши. Озеро побледнело, как опал, покрылось первыми пятнами тумана. Вдалеке сияли снега Швейцарии. Я встала, подняла мальчика.
— Теперь показывай тропинку, petit, и пойдем.
Оказалось, он все достаточно хорошо помнит. Тропинка была на месте, потом узкая дорога, угол с гаражом и магазином, мимо которого мы прошли очень быстро, кто угодно мог узнать Филиппа, запомнить по предыдущим визитам. Он молчал, ясно было, что энергия в нем почти иссякла, вытекала, как песок из разбитых часов. Я думала о предстоящем долгом пути и злилась на себя за нерешительность. Стемнело. Мы шли по улице, зажглись фонари, людей попадалось мало. Грузовик выбрался из гаража, проехал, сверкая тусклыми львиными глазами фар. Большая машина пророкотала мимо по какому-то своему срочному делу. Двое рабочих на велосипедах. Где-то заиграло радио, пахло пищей. Филипп остановился, повернул очень бледное лицо:
— Сюда, мадмуазель.
Он показывал на узкую неосвещенную улицу между двух высоких заборов, через двадцать ярдов уже ничего не было видно, черные листья плюща звенели, как металлические. С противоположной стороны дороги раздался смех, женщина пронзительно крикнула что-то доброе и веселое. Открылась дверь кафе, вместе со светом вылетел божественный запах пищи. Мальчик сжал мою руку, но ничего не сказал. Да что это за удача, если ее не испытывать? Через две минуты мы сидели за красным столом у плиты, а высокий тощий мужчина в фартуке ждал наших приказаний.
До сих пор прекрасно помню запах и вкус всего, что мы съели. Сначала суп, первая восхитительная ложка почти за двадцать четыре часа. Это был creme d'asperge, он дымился в коричневых керамических мисках с ручками, похожими на уши гномов, на густой поверхности плавали и подпрыгивали кусочки спаржи. К супу давали масло, покрытое каплями росы и такие свежие булочки, что от их круглых отпечатков на столе шел пар. От этого супа Филипп ожил, как папоротник от воды. Когда прибыл пухлый, хрустящий по краям омлет, из которого вырывались сочные грибы, он набросился на него почти как любой маленький мальчик в обычных обстоятельствах. Степень моего истощения требовала чего-нибудь более солидного, и я получила кусок мяса. На его поверхности таяло масло, розово-коричневый сок тек между грибами, помидорами, крошечными почками и маленькими горами жареного лука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56