На дороге за спиной незнакомца ему мерещилось что-то вроде очертаний большой кареты, а над нею - черные вершины елей, похожие на султаны.
- Мастер Вилли? - спросил пришелец по-военному кратко.
- Он самый, сэр, - отвечал Вилли. - Чем могу вам служить?
- Я о тебе много слышал, мастер Вилли, - отвечал тот, - о тебе говорили много и хорошо. И хотя у меня руки полны дел, я все-таки желаю распить с тобой бутылочку вина в беседке. А перед отъездом я скажу тебе, кто я такой.
Вилли повел его в беседку, зажег лампу и откупорил бутылку вина. Нельзя сказать, чтоб он был непривычен к таким лестным визитам, - он ничего не ожидал от этой беседы, наученный горьким опытом. Словно облаком заволокло его мозг, и он забыл о том, что час слишком уж необычный. Он двигался, будто во сне, и бутылка откупорилась словно сама собой, и лампа зажглась как бы по велению мысли. Все же ему любопытно было разглядеть своего гостя, но тщетно старался он осветить его лицо: либо он неловко повертывал лампу, либо глаза его видели смутно, - но только он видел словно тень за столом вместе с собой. Он глядел и глядел на эту тень, вытирая стаканы, и на сердце у него стало как-то холодно и смутно. Молчание угнетало его, ибо теперь он уже ничего не слышал, - даже реки, - ничего, кроме шума в ушах.
- Пью за тебя, - отрывисто сказал незнакомец.
- Ваш слуга, сэр, - отвечал Вилли, отхлебывая вино, вкус которого показался ему странным.
- Я слыхал, что ты уверен в себе, - продолжал незнакомец.
Вилли ответил удовлетворенной улыбкой и легким кивком.
- Я тоже, - продолжал незнакомец, - и для меня нет большей радости, чем наступить другому на мозоли. Не хочу, чтобы кто-нибудь был так уверен в своей правоте, кроме меня самого, - ни один человек. В свое время я укрощал прихоти королей, полководцев и великих художников. А что бы ты сказал, если б я приехал только ради того, чтобы укротить тебя? - закончил он.
На языке у Вилли вертелся резкий ответ, но учтивость старого трактирщика пересилила: он смолчал и ответил только вежливым движением руки.
- Да, за тем я и приехал, - сказал незнакомец. - И если б я не питал к тебе особенного уважения, я бы не стал тратить лишних слов. Кажется, ты гордишься тем, что сидишь на одном месте. Не хочешь бросать свою гостиницу. Ну, а я хочу, чтобы ты проехался со мной в моей карете; и не успеем мы допить эту бутылку, как ты уедешь.
- Вот это было бы странно, - посмеиваясь, возразил Вилли. - Ну как же, сэр, ведь я здесь вырос и укоренился, наподобие старого дуба, самому дьяволу не вырвать меня с корнями. Я по всему вижу, что вы джентльмен веселого нрава, и держу пари на вторую бутылку, что со мной вы только будете стараться напрасно.
А тьма перед глазами Вилли сгущалась сильнее и сильнее, однако он сознавал, что за ним следят острым и леденящим взором, и это его раздражало, но он был бессилен этому противиться.
- Не думайте, будто я такой уж домосед, потому что боюсь чего-либо в божьем мире, - словно в лихорадке вырвалось у него так неожиданно, что он испугался и сам. - Богу известно, что я устал жить, и когда придет время для самого долгого из путешествий, я буду к нему готов - так мне кажется.
Незнакомец осушил свой стакан и отодвинул его в сторону. Он опустил глаза, потом, наклонившись над столом, одним пальцем три раза постучал по плечу Вилли.
- Время настало! - сказал он торжественно.
Ледяная дрожь пронизала тело Вилли, расходясь от того места, до которого тот дотронулся. Звук его голоса был глухой, тревожащий и странно отозвался в сердце Вилли.
- Прошу прощения, - начал он с некоторым замешательством. - Что вы хотите сказать?
- Взгляни на меня - и глаза твои затуманятся. Подними руку: она омертвела. Это твоя последняя бутылка вина, мастер Вилли, и твоя последняя ночь на земле.
- Вы лекарь? - пролепетал Вилли.
- Лучший из лекарей, - ответил тот, - ибо я исцеляю и душу и тело одним снадобьем. Я снимаю всю муку и отпускаю все грехи; и если мой пациент ошибался в жизни, я улаживаю все трудности, освобождаю его и ставлю на ноги.
- Я не нуждаюсь в вас, - сказал Вилли.
- Для каждого человека настает время, мастер Вилли, - возразил ему лекарь, - когда руль забирают из его рук. Для тебя это время пришло поздно, ибо ты был разумен и нетороплив, и у тебя имелся досуг, чтобы приготовиться к его пришествию. Ты видел все, что можно видеть вокруг твоей мельницы: ты сидел всю жизнь смирно, словно заяц в своей норе, но теперь пришел этому конец, и, - прибавил этот лекарь, поднимаясь с места, - ты должен встать и следовать за мной.
- Странный вы целитель, - сказал Вилли, пристально глядя на гостя.
- Я закон природы, - возразил тот, - и люди зовут меня Смертью.
- Почему же ты не сказал этого с самого начала? - воскликнул Вилли. - Я ждал тебя столько лет! Дай мне руку - и добро пожаловать!
- Обопрись на мое плечо, - сказал тот, - сила твоя уже на исходе. Обопрись как можно крепче, если тебе нужно, я силен, хотя и очень стар. До моей кареты всего три шага, а там кончатся все твои заботы. Да, Вилли, прибавил он, - я тосковал по тебе, как по родному сыну, и с радостью пришел за тобой, с большей радостью, чем приходил за многими другими людьми все эти долгие годы. Я недобр, а иной раз бывает, что с первого взгляда я внушаю отвращение людям, но для таких, как ты, я самый лучший друг.
- С тех пор, как умерла Марджори, - ответил ему Вилли, - клянусь богом, только тебя я и ждал как единственного друга.
И рука об руку они пошли через двор.
Один из работников проснулся в это время и услышал конский топот перед тем, как снова заснуть; всю ту ночь в ущелье словно шумел ветер, стремясь на равнину, а когда все проснулись утром, оказалось, что Вилли с мельницы наконец отправился в дальний путь.
1 2 3 4 5 6 7 8
- Мастер Вилли? - спросил пришелец по-военному кратко.
- Он самый, сэр, - отвечал Вилли. - Чем могу вам служить?
- Я о тебе много слышал, мастер Вилли, - отвечал тот, - о тебе говорили много и хорошо. И хотя у меня руки полны дел, я все-таки желаю распить с тобой бутылочку вина в беседке. А перед отъездом я скажу тебе, кто я такой.
Вилли повел его в беседку, зажег лампу и откупорил бутылку вина. Нельзя сказать, чтоб он был непривычен к таким лестным визитам, - он ничего не ожидал от этой беседы, наученный горьким опытом. Словно облаком заволокло его мозг, и он забыл о том, что час слишком уж необычный. Он двигался, будто во сне, и бутылка откупорилась словно сама собой, и лампа зажглась как бы по велению мысли. Все же ему любопытно было разглядеть своего гостя, но тщетно старался он осветить его лицо: либо он неловко повертывал лампу, либо глаза его видели смутно, - но только он видел словно тень за столом вместе с собой. Он глядел и глядел на эту тень, вытирая стаканы, и на сердце у него стало как-то холодно и смутно. Молчание угнетало его, ибо теперь он уже ничего не слышал, - даже реки, - ничего, кроме шума в ушах.
- Пью за тебя, - отрывисто сказал незнакомец.
- Ваш слуга, сэр, - отвечал Вилли, отхлебывая вино, вкус которого показался ему странным.
- Я слыхал, что ты уверен в себе, - продолжал незнакомец.
Вилли ответил удовлетворенной улыбкой и легким кивком.
- Я тоже, - продолжал незнакомец, - и для меня нет большей радости, чем наступить другому на мозоли. Не хочу, чтобы кто-нибудь был так уверен в своей правоте, кроме меня самого, - ни один человек. В свое время я укрощал прихоти королей, полководцев и великих художников. А что бы ты сказал, если б я приехал только ради того, чтобы укротить тебя? - закончил он.
На языке у Вилли вертелся резкий ответ, но учтивость старого трактирщика пересилила: он смолчал и ответил только вежливым движением руки.
- Да, за тем я и приехал, - сказал незнакомец. - И если б я не питал к тебе особенного уважения, я бы не стал тратить лишних слов. Кажется, ты гордишься тем, что сидишь на одном месте. Не хочешь бросать свою гостиницу. Ну, а я хочу, чтобы ты проехался со мной в моей карете; и не успеем мы допить эту бутылку, как ты уедешь.
- Вот это было бы странно, - посмеиваясь, возразил Вилли. - Ну как же, сэр, ведь я здесь вырос и укоренился, наподобие старого дуба, самому дьяволу не вырвать меня с корнями. Я по всему вижу, что вы джентльмен веселого нрава, и держу пари на вторую бутылку, что со мной вы только будете стараться напрасно.
А тьма перед глазами Вилли сгущалась сильнее и сильнее, однако он сознавал, что за ним следят острым и леденящим взором, и это его раздражало, но он был бессилен этому противиться.
- Не думайте, будто я такой уж домосед, потому что боюсь чего-либо в божьем мире, - словно в лихорадке вырвалось у него так неожиданно, что он испугался и сам. - Богу известно, что я устал жить, и когда придет время для самого долгого из путешествий, я буду к нему готов - так мне кажется.
Незнакомец осушил свой стакан и отодвинул его в сторону. Он опустил глаза, потом, наклонившись над столом, одним пальцем три раза постучал по плечу Вилли.
- Время настало! - сказал он торжественно.
Ледяная дрожь пронизала тело Вилли, расходясь от того места, до которого тот дотронулся. Звук его голоса был глухой, тревожащий и странно отозвался в сердце Вилли.
- Прошу прощения, - начал он с некоторым замешательством. - Что вы хотите сказать?
- Взгляни на меня - и глаза твои затуманятся. Подними руку: она омертвела. Это твоя последняя бутылка вина, мастер Вилли, и твоя последняя ночь на земле.
- Вы лекарь? - пролепетал Вилли.
- Лучший из лекарей, - ответил тот, - ибо я исцеляю и душу и тело одним снадобьем. Я снимаю всю муку и отпускаю все грехи; и если мой пациент ошибался в жизни, я улаживаю все трудности, освобождаю его и ставлю на ноги.
- Я не нуждаюсь в вас, - сказал Вилли.
- Для каждого человека настает время, мастер Вилли, - возразил ему лекарь, - когда руль забирают из его рук. Для тебя это время пришло поздно, ибо ты был разумен и нетороплив, и у тебя имелся досуг, чтобы приготовиться к его пришествию. Ты видел все, что можно видеть вокруг твоей мельницы: ты сидел всю жизнь смирно, словно заяц в своей норе, но теперь пришел этому конец, и, - прибавил этот лекарь, поднимаясь с места, - ты должен встать и следовать за мной.
- Странный вы целитель, - сказал Вилли, пристально глядя на гостя.
- Я закон природы, - возразил тот, - и люди зовут меня Смертью.
- Почему же ты не сказал этого с самого начала? - воскликнул Вилли. - Я ждал тебя столько лет! Дай мне руку - и добро пожаловать!
- Обопрись на мое плечо, - сказал тот, - сила твоя уже на исходе. Обопрись как можно крепче, если тебе нужно, я силен, хотя и очень стар. До моей кареты всего три шага, а там кончатся все твои заботы. Да, Вилли, прибавил он, - я тосковал по тебе, как по родному сыну, и с радостью пришел за тобой, с большей радостью, чем приходил за многими другими людьми все эти долгие годы. Я недобр, а иной раз бывает, что с первого взгляда я внушаю отвращение людям, но для таких, как ты, я самый лучший друг.
- С тех пор, как умерла Марджори, - ответил ему Вилли, - клянусь богом, только тебя я и ждал как единственного друга.
И рука об руку они пошли через двор.
Один из работников проснулся в это время и услышал конский топот перед тем, как снова заснуть; всю ту ночь в ущелье словно шумел ветер, стремясь на равнину, а когда все проснулись утром, оказалось, что Вилли с мельницы наконец отправился в дальний путь.
1 2 3 4 5 6 7 8