Так отчасти вольно, отчасти невольно, обособляясь и чураясь, освятили они будущую Пятьдесят Восьмую, в ров которой и им предстояло еще ввалиться. Предметы и действия решительно меняют свой вид в зависимости от стороны наблюдения. В этой главе мы описываем тюремное стояние социалистов с их точки зрения - и вот оно освещено трагическим чистым лучом. Но те каэры, которых политы на Соловках обходили пренебреженно, - те каэры вспоминают: "политы? Какие-то они противные были, всех презирают, сторонятся своей кучкой, все свои пайки и льготы требуют. И между собой ругаются непрестанно". - И как не почувствовать, что здесь - тоже правда? И эти бесплодные бесконечные диспуты, уже смешные? И это требование себе пайковых добавок перед толпою голодных и нищих? В советские годы почетное звание политов оказалось отравленным даром. И вдруг возникает еще такой упрек: а почему социалисты, так беззаботно бегавшие при царе - так смякли в советской тюрьме? Где их побеги? Вообще побегов было немало - но кто в них помнит социалиста? А те арестанты, кто был еще "левее" социалистов - троцкисты и коммунисты, - те в свой черед чурались социалистов как таких же каэров - и смыкали ров одиночества в кольцевой. Троцкисты и коммунисты, каждый ставя свое направление выше и чище остальных, презирали и даже ненавидели социалистов (и друг друга), сидящих за решетками того же здания, гуляющих в тех же тюремных дворах. Е.Алицкая вспоминает, что на пересылке в бухте Ванино в 37-м году, когда социалисты мужской и женской зон перекрикивались через забор, ищя своих и сообщая новости, коммунистки Лиза Котик и Мария Крутикова были возмущены, что таким безответственным поведением социалисты могут и на всех навлечь наказания администрации. Они говорили так: "Все наши бедствия - от этих социалистических гадов. - (глубокое объяснение и какое диалектическое!) Передушить бы их!" - А те две девушки на Лубянке в 1925 году лишь потому пели о сирени, что одна из них была эсерка, а вторая - оппозиционерка, и не могло быть у них общей политической песни, и даже вообще оппозиционерка не должна была соединяться с эсеркой в одном протесте. И если в царской тюрьме партии часто объединялись для совместной тюремной борьбы (вспомним побег из Севастопольского централа), то в тюрьме советской каждое течение видело чистоту своего знамени в том, чтобы не объединяться с другими. Троцкисты боролись отдельно от социалистов и коммунистов, коммунисты вообще не боролись, ибо как же можно разрешить себе бороться против собственной власти и тюрьмы? И оттого случилось так, что коммунисты в изоляторах, в срочных тюрьмах были притеснены ранее и жестче других. Коммунистка Надежда Суровцева в 1928 году в Ярославском централе на прогулку ходила в "гусиной" шеренге без права разговаривать, когда социалисты еще шумели в своих компаниях. Уже не разрешалось ей ухаживать за цветами во дворике - цветы остались от прежних арестантов, боровшихся. И газет уже тогда лишили ее. (Зато Секретно-Политический Отдел ГПУ разрешил ей иметь в камере полных Маркса-Энгельса, Ленина и Гегеля.) Свидание с матерью ей дали почти в темноте, и угнетенная мать умерла вскоре (что могла она подумать о режиме, в котором содержат дочь?). Многолетняя разница тюремного поведения прошла глубоко дальше и в разницу наград: в 37-38-м годах ведь социалисты тоже сидели и тоже получали свои десятки. Но их, как правило, не понуждали к самооговору: ведь они не скрывали своих особенных взглядов, достаточно для осуждения! А у коммуниста никогда нет особенных взглядов - и за что ж его судить, если не выдавить самооговора?
* * *
Хотя уже разбросался огромный Архипелаг - но никак не хирели и отсидочные тюрьмы. Старая острожная традиция не теряла ретивого продолжения. Все то новое и бесценное, что давал Архипелаг для воспитания масс, еще не была полнота. Полноту давало присоединение ТОНов и вообще срочных тюрем. Не всякий, поглощаемый великою Машиной, должен был смешиваться с туземцами Архипелага. То знатные иностранцы, то слишком известные лица и тайные узники, то свои разжалованные гебисты - никак не могли быть открыто показываемы в лагерях: их перекатка тачки не оправдывала бы разглашения и морально-политического (Есть такое словечко!.. Небесно-болотный цвет.) ущерба. Так же и социалисты в постоянном бою за свои права никак не могли быть допущены до смешения с массой - но именно под видом их льгот и прав содержимы и удушены отдельно. Гораздо позже, в 50-е годы, как мы еще узнаем, и Тюрьмы Особого Назначения понадобятся и для изолирования лагерных бунтарей. В последние годы своей жизни, разочаровавшись в "исправлении" воров, велит Сталин и разным паханам давать тоже тюрзак, а не лагерь. И наконец, приходилось брать на дармовое государственное содержание еще таких арестантов, кто по слабости сразу в лагере умерев, уклонился бы тем самым от отбывания срока. Или еще таких, кто никак не мог быть приспособлен к туземной работе - как слепой Копейкин, 70-летний старик, постоянно сидевший на рынке в городе Юрьевце (Волжском). Песнопения его и прибаутки повлекли 10 лет по КРД, но лагерь пришлось заменить тюремным заключением. Соответственно задачам оберегался, обновлялся, укреплялся и усовершался старый острожный фонд, наследованный от династии Романовых. Некоторые централы, как Ярославский, настолько прочно и удобно были оборудованы (двери, обитые железом, в каждой камере постоянно привинчены стол, табуретка и койка), что потребовали только укрепления намордников на окнах да разгораживания прогулочных дворов до размеров камеры (к 1937 году спилены были в тюрьмах все деревья, перекопаны огороды и травяные площадки, залит асфальт). Другие, как Суздальский, требовали переоборудования из монастырского помещения, но ведь само заключение тела в монастыре и заключение его государственным законом в тюрьме преследуют физически-сходные задачи, и от того здания всегда легко приспосабливаются. Так же был приспособлен под срочную тюрьму один из корпусов Сухановского монастыря - ну да ведь надо же было пополнить и утери фонда: выделение Петропавловской крепости и Шлиссельбурга под экскурсантов. Владимирский централ был расширен и достроен (большой новый корпус при Ежове), он много использовался и много вобрал за эти десятилетия. Уже упомянуто, что действовал Тобольский централ, а с 1925 года открылся для постоянного и обильного использования Верхне-Уральский. (Все эти изоляторы живы на нашу беду и работают в минуту, когда пишутся эти строки.) Из поэмы Твардовского "За далью даль" можно заключить, что не пустовал при Сталине и Александровский централ. Меньше сведений у нас об Орловском: есть опасения, что он сильно пострадал в Отечественную войну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449 450 451 452 453 454 455 456 457 458 459 460 461 462 463 464 465 466 467 468 469 470 471 472 473 474 475 476 477