Сергею захотелось ударить его, но он сумел сдержаться и опустил руку. Наградой ему была искра страха, промелькнувшая в расширившихся глазах пленника. Михайлов пошевелил плечами.
— Хорошо, — нехотя согласился он. — Я обещаю не пытаться его убить, пока мы не найдем Императора. Этого довольно?
— Вот и отлично, дорогой майор, — довольно сказал Исаев. — Конечно, вашего слова достаточно. Я думаю, можно его развязать. Как вы полагаете? — спросил он Сергея.
— Конечно. Недоразумение исчерпано. Добро пожаловать снова в наши ряды.
И, немного погодя, Сергей с Доброславом снова стояли на вышке — дозорного вождь отпустил. Далеко был виден пестрый лагерь обров. На холме, где Сергей еще вчера был распят, вновь сочным пятном выделялась на высушенной солнцем траве юрта вождя Арсуна. Оставшись наедине, воевода тихо гудел Сергею в ухо:
— Пойми, неразумный ты человек, вести людей за собой — не хитростью властвовать, не уговорами, не разделением людей, не подкупом, не насилием. Править — жить труднее, чем живется другим. Вождь — сам закон и исполнитель закона. Если ты раз позволишь себе сбиться, ты становишься даже не как все, а гораздо ниже и хуже. Хуже предателя. Ты своего человека помиловал, и с тобой соглашаются. Но только потому, что знают: ты дальше видишь, чем другие. А если поймут, что твое милосердие от слабости, трусости или нерешительности — горе и тебе, и тем, кто поверил в тебя. Не было бы мне прощения, — сворачивал воевода на себя и свои думы, — если бы я слушал тех, кто просит поберечь жизни наших бойцов. Лучше спрятаться, лучше переждать в лесах. Может, не найдут нас обры. Жить, сберегая свою кровь, значит, не щадить кровь детей и внуков. Стократ больше погибнут следующие поколения, если мы трусливо будем беречь себя. Не мы пошли к обрам, а они к нам. Пусть же узнают остроту нашей стали и силу наших рук. Запомни, — говорил он, всматриваясь сквозь синеющий вечерний воздух в стан врага, — ты отвел от него свой меч, но, если он теперь станет даже не угрожать, просто воспротивится тебе — немедленно убей. Это значит, что, не уважая тебя, он и слово свое, данное тебе, не будет чтить: либо ты, либо он.
Сергей посмотрел на Доброслава, на грубое, словно вырубленное из коры лицо, светлые льдинки глаз, выгоревшие на солнце льняные волосы — полный могучих сил сорокалетний мужчина, которого время и события бросили в самый котел противостояния двух рас. И словоохотливость его объяснялась тяжестью той ноши, что оказалась взваленной на его плечи: говоря вслух, он рассуждал сам с собой.
Вождь всегда одинок. Другим, тем, кто внизу и лишь надеется стать выше, не понять страшную ответственность, взваленную на эти плечи. Племя должно жить, а малой ли кровью, великой ли — отвечать всегда одному.
Дыхание степи доносило до городка скрежет и скрип сотен обрских телег — тяжелых, сбитых из досок, широких в ободах, чтобы не увязали в песках и грязи. Сотни тарканов, запряженными и запасными, несли свой мускусно-сухой запах, который, ощутив раз, ни с чем не спутаешь. И тащили, тянули кузова, громадные, как несколько изб, больше шатра Арсуна. Всадники гнали табуны запасных лорков. И все это множество обров, лорков и тарканов неторопливо лезло к берегам реки, словно желая запрудить, заполнить собой русло, а потом потечь дальше в поисках мирных поселений.
Сергей и Доброслав глядели на обров с вышки, другие— с тына, много еще было врагов, ох, много! В пять-шесть раз больше, чем войско людей. Тесно становилось обрам на берегу. Напоив животных, оставляли их пастись, а сами устраивались на правом берегу, зная, что люди не осмелятся им помешать.
Глава 10. НИКУДА НЕ УШЛИ ТЕ ОБРЫ
Сковывая силы людей, войско обров стояло у воинского городка. На глазах у всех, не скрываясь, малая часть — пятая? третья? — переправилась через брод и ушла в леса. Доброслав смотрел на полосу красной зари, на живое кипение вражеского лагеря внизу и подзывал стрелков.
— А ну-ка, бросьте стрелы.
Метнувшись под высоким углом, рой стрел одолевал расстояние, и в орде спокойное шевеление сменялось суетой. До городка доносились крики.
— А ну-ка, еще попотчуем.
Обры в ответ метали стрелы, не долетавшие через реку и поле до высоких стен. Кто-то внизу догадался отдать приказ, и масса живых тел, телег и юрт стала передвигаться дальше от реки.
Воевода быстро повернулся, что-то решив для себя.
— Сергей! — позвал он.
— Я здесь.
— Возьмешь своих и добровольцев из наших, но не больше пяти сотен, и пошаришь по лесу. Радима возьми, теперь он тебе поможет.
Собрались быстро. Каждый видел силу зверолюдей, утекшую в лес, и каждый боялся за своих. Паломникам тоже было о чем беспокоиться: Катенька и Маргарита остались в поселении Ворона, всего в пяти километрах отсюда.
Обры не умели ходить по лесу. После них не то что местные, паломники не заблудились бы. По широкой дороге, в которую превратилась тропа, они спешили наперегонки с наступающими сумерками.
Успели.
Лес отступил далеко, давая простор глазу. Засеянные поля трех-четырех километровой полосой окружали поселение Ворона. Широкая полоса потоптанных хлебов указывала путь, по которому прошли обры. Зверолюди пустили лорков объедать поля, зная, что те не уйдут дальше стены леса, которого боится всякое степное существо. А в поселении, стоявшем в середине поляны, звонко, тревожно били в железную доску, предупреждая своих в округе: обры под стенами.
Поселки были всюду одинаковыми — ров, залитый водой лишь в лихолетье, как сейчас. Осмоленный и обмазанный глиной тын. Тяжелые ворота с наклоном, чтобы оставленные на свободе створки сами закрывали вход.
Так же, как и обры, не захотевшие на ночь глядя идти на слом, Сергей, посоветовавшись с Радимом, решил не вступать в открытый бой до утра. Пользуясь наступившими сумерками, скрытно подобрались к лагерю врагов. Смотрели.
Обры расположились лагерем недалеко от рва у высоких костров, которые сразу развели слишком близко от стен. И так же, как начальники в основном войске, в этом отряде лишь после нескольких смертей поняли неудобство близкого соседства: стрелки с тына не упустили случая избавить себя от нескольких врагов. Лагерь обров, в темноте медлительно и широко ворочаясь, перетек на расстояние, недоступное для стрел.
Сергей вместе с Радимом и Кочетовым сосчитал костры, а по ним — обров. Было врагов не больше трех тысяч, людей — пять сотен. Но люди были дома, для обров же все здесь было враждебным.
Две сотни воинов скрытно послали в поселение, чтобы женщины и старики за стенами знали — их не оставили. Ждали, пока не замахали факелом со стены, значит, посланцы добрались. Обры, увидев факел, на всякий случай открыли стрельбу, защелкали тетивами в темноте. С поселения им не отвечали, чтобы зря не терять стрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100