Нас обдувал ветер, и то, что
лежало на тротуаре - "шишки" и "прутики", - начало двигаться. Я попытался
еще раз, сделав над собой огромное усилие, проникнуть хоть в какой-то
мозг, который, как я надеялся, окажется поблизости, и вдруг на меня
обрушился истошный крик... Это был нечеловеческий крик, и он ударил меня в
мозг, как молния. И сразу все пропало.
Меня это очень расстроило. Сам я страха не чувствовал, но боялся за
Вирджинию. Она уставилась на тротуар:
- Поль, а это не пальто среди всех этих странных предметов?
Я когда-то видел в музее действие рентгеноизлучения, очень
распространенного в древние времена. Поэтому я хорошо себе представлял,
что это не просто пальто, а пальто, в котором скрываются останки его
хозяина. У него не было головы, поэтому я знал наверняка, что он мертв. И
как это могло произойти? Как Содействие допустило это? Но, в конце концов,
оно всегда запрещало подходить к этой стороне башни, и те, кто нарушил
запрет, подвергались страшному наказанию.
- Посмотри, Поль, - сказала Вирджиния, - я могу вставить сюда руку.
И прежде, чем я успел остановить Вирджинию, ее рука уже находилась в
отверстии, над которым горела фраза: "Листок опустите сюда".
Она истошно закричала.
Кисть была проглочена машиной.
Я пытался вытянуть ее руку, но безуспешно. Вирджиния от боли начала
задыхаться. Вдруг машина отпустила руку. На коже были выдавлены слова. Я
немедленно разорвал свою рубашку и начал было перевязывать рану, но мы не
могли оторвать глаз от выдавленных на руке французских слов: "Ты будешь
любить Поля всю жизнь".
Когда я закончил перевязку, Вирджиния подставила губы для поцелуя:
- Это стоило того. Это стоило всего, что мы перетерпели. Давай
посмотрим, как мы сможем спуститься. Теперь я знаю все, что хотела.
Я еще раз поцеловал ее и сказал:
- Ты уверена, что теперь знаешь все?
- Конечно, - улыбнулась она сквозь слезы. - Ведь Содействие не могло
этого подстроить. Какая умная старая машина! Бог это или черт, Поль?
Тогда я не задумался над ее словами, а вместо ответа погладил по
голове. Мы уже собрались уходить, но вдруг подумал, что не узнал свою
судьбу!
- Минутку, дорогая.
Она терпеливо ждала. Я оторвал от рубашки еще один лоскут и хотел уже
вставить его в отверстие, когда, повернувшись к двери, увидел птицу. Я
хотел отогнать ее, но она начала каркать. Мне казалось, что она хочет
испугать меня своим карканьем. Я ничего не мог сделать. И тут я начал
телепатировать: "Я настоящий человек. Уйди!" Мозг птицы передал только
один, но многократно повторенный сигнал: "Нет, нет, нет!..."
Я сильно ударил ее кулаком, она упала на землю, а потом тихо поползла
по тротуару, расправляя крылья, и ветер унес ее вдаль.
Я втиснул в отверстие лоскут материи, сосчитал до двадцати и вытащил
его. На нем было написано: "Ты будешь любить Вирджинию еще двадцать одну
минуту".
Счастливый голос Вирджинии, окрыленной полученным предсказанием,
донесся до меня как будто издалека:
- Что там, любимый?
Я поспешно выпустил лоскут, отдав его на волю ветра, и он исчез, как
незадолго до этого обиженная мной птица. Вирджиния увидела, что лоскут
исчез, и разочарованно сказала:
- Мы его потеряли. А что там было написано?
- То же, что и у тебя.
- А какими словами, Поль?
С болью в сердце, любовью и некоторым страхом я прошептал ей нежно
свою ложь:
- "Поль будет всегда любить Вирджинию".
Она улыбнулась мне лучезарной улыбкой. Ее крепкая фигурка словно
излучала уверенность в счастье. Это была все та же хорошенькая Менерима,
которую я увидел в детстве во дворе своего дома. И она была, к тому же,
моей вновь обретенной любовью в моем вновь обретенном мире.
Она была девушкой из Мартиники. Какую глупость написал компьютер! Да
он просто неисправен!
- Здесь нет ни еды, ни питья, - сказал я.
Конечно, там были лужи, но в них валялись человеческие останки, и у
меня не было желания пить эту воду. А Вирджиния была так счастлива, что,
несмотря на свою раненую руку, голод и жажду, отважно и жизнерадостно шла
вперед. Я думал про себя: "Двадцать одна минута... Мы путешествуем уже
шесть часов. Если мы здесь останемся, то наверняка подвергнем себя
опасности".
Мы бодро спускались вниз по бульвару Альфа Ральфа. Мы познакомились с
Абба-динго и остались живы. Я не хотел думать о смерти, потому что само
это слово было для меня столь непривычным, что плохо укладывалось в
сознании.
Склон был настолько крутым, что мы мчались галопом, как лошади. В
лицо дул невероятной силы ветер. Мы так и не увидели башню целиком, а
только одну ее стену, к которой направила нас неведомая сила. Все
остальное было скрыто за облаками, которые кружили по небу, как оторванные
лохмотья. С одной стороны небо было красным, а с другой - грязно-желтым.
На нас начали падать тяжелые капли дождя. "Наверное, машины,
контролирующие погоду, сломались", - подумал я. Я выкрикнул свое
предположение Вирджинии. Она что-то ответила, но ветер унес ее слова. Я
повторно прокричал ей, что, наверное, сломались машины, контролирующие
погоду, и она начала радостно кивать мне головой, не обращая внимания на
дождь и ветер. Это не имело для нее никакого значения. Она крепко держала
меня за руку. Ее счастливое лицо озаряла улыбка, а карие глаза были полны
нежности. Она увидела, что я, не отрываясь, смотрю на нее, и поцеловала
мою руку, нисколько не сбившись с шага. Она была моей навсегда и знала
это.
Между тем дождь усиливался. Вдруг появились птицы. Огромная птица
отважно боролась с ветром, пытаясь остановить свой полет. Это было
нелегко, потому что скорость ее была велика. Она остановилась у моего лица
и начала каркать, но ветер унес ее. Неожиданно другая птица ударилась мне
в грудь, но и ее утащил ветер. Я успел уловить только ее телепатический
сигнал: "Нет, нет, нет!..."
Что же мне делать?
Вирджиния схватила меня за руку и остановилась. Я тоже остановился.
Прямо перед нами бульвар Альфа Ральфа обрывался. Уродливые желтые тучи
проплывали над ним, напоминая собой ядовитых рыб, преследующих свою
добычу.
Вирджиния что-то закричала. Я не слышал ее и наклонился к ней.
- Где же Макт? - крикнула она.
Я бережно повел ее к левой стороне дороги, где мощные изгороди могли
как-то защитить нас от холодного ветра и дождя. Мы почти ничего не видели.
Я заставил ее присесть, и сам присел рядом. Капли неприятно барабанили по
нашим спинам. Воздух был наполнен грязным буро-желтым светом.
Мне не хотелось выходить из укрытия, но Вирджиния легонько
подтолкнула меня вперед локтем, показывая, что нужно посмотреть, где Макт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
лежало на тротуаре - "шишки" и "прутики", - начало двигаться. Я попытался
еще раз, сделав над собой огромное усилие, проникнуть хоть в какой-то
мозг, который, как я надеялся, окажется поблизости, и вдруг на меня
обрушился истошный крик... Это был нечеловеческий крик, и он ударил меня в
мозг, как молния. И сразу все пропало.
Меня это очень расстроило. Сам я страха не чувствовал, но боялся за
Вирджинию. Она уставилась на тротуар:
- Поль, а это не пальто среди всех этих странных предметов?
Я когда-то видел в музее действие рентгеноизлучения, очень
распространенного в древние времена. Поэтому я хорошо себе представлял,
что это не просто пальто, а пальто, в котором скрываются останки его
хозяина. У него не было головы, поэтому я знал наверняка, что он мертв. И
как это могло произойти? Как Содействие допустило это? Но, в конце концов,
оно всегда запрещало подходить к этой стороне башни, и те, кто нарушил
запрет, подвергались страшному наказанию.
- Посмотри, Поль, - сказала Вирджиния, - я могу вставить сюда руку.
И прежде, чем я успел остановить Вирджинию, ее рука уже находилась в
отверстии, над которым горела фраза: "Листок опустите сюда".
Она истошно закричала.
Кисть была проглочена машиной.
Я пытался вытянуть ее руку, но безуспешно. Вирджиния от боли начала
задыхаться. Вдруг машина отпустила руку. На коже были выдавлены слова. Я
немедленно разорвал свою рубашку и начал было перевязывать рану, но мы не
могли оторвать глаз от выдавленных на руке французских слов: "Ты будешь
любить Поля всю жизнь".
Когда я закончил перевязку, Вирджиния подставила губы для поцелуя:
- Это стоило того. Это стоило всего, что мы перетерпели. Давай
посмотрим, как мы сможем спуститься. Теперь я знаю все, что хотела.
Я еще раз поцеловал ее и сказал:
- Ты уверена, что теперь знаешь все?
- Конечно, - улыбнулась она сквозь слезы. - Ведь Содействие не могло
этого подстроить. Какая умная старая машина! Бог это или черт, Поль?
Тогда я не задумался над ее словами, а вместо ответа погладил по
голове. Мы уже собрались уходить, но вдруг подумал, что не узнал свою
судьбу!
- Минутку, дорогая.
Она терпеливо ждала. Я оторвал от рубашки еще один лоскут и хотел уже
вставить его в отверстие, когда, повернувшись к двери, увидел птицу. Я
хотел отогнать ее, но она начала каркать. Мне казалось, что она хочет
испугать меня своим карканьем. Я ничего не мог сделать. И тут я начал
телепатировать: "Я настоящий человек. Уйди!" Мозг птицы передал только
один, но многократно повторенный сигнал: "Нет, нет, нет!..."
Я сильно ударил ее кулаком, она упала на землю, а потом тихо поползла
по тротуару, расправляя крылья, и ветер унес ее вдаль.
Я втиснул в отверстие лоскут материи, сосчитал до двадцати и вытащил
его. На нем было написано: "Ты будешь любить Вирджинию еще двадцать одну
минуту".
Счастливый голос Вирджинии, окрыленной полученным предсказанием,
донесся до меня как будто издалека:
- Что там, любимый?
Я поспешно выпустил лоскут, отдав его на волю ветра, и он исчез, как
незадолго до этого обиженная мной птица. Вирджиния увидела, что лоскут
исчез, и разочарованно сказала:
- Мы его потеряли. А что там было написано?
- То же, что и у тебя.
- А какими словами, Поль?
С болью в сердце, любовью и некоторым страхом я прошептал ей нежно
свою ложь:
- "Поль будет всегда любить Вирджинию".
Она улыбнулась мне лучезарной улыбкой. Ее крепкая фигурка словно
излучала уверенность в счастье. Это была все та же хорошенькая Менерима,
которую я увидел в детстве во дворе своего дома. И она была, к тому же,
моей вновь обретенной любовью в моем вновь обретенном мире.
Она была девушкой из Мартиники. Какую глупость написал компьютер! Да
он просто неисправен!
- Здесь нет ни еды, ни питья, - сказал я.
Конечно, там были лужи, но в них валялись человеческие останки, и у
меня не было желания пить эту воду. А Вирджиния была так счастлива, что,
несмотря на свою раненую руку, голод и жажду, отважно и жизнерадостно шла
вперед. Я думал про себя: "Двадцать одна минута... Мы путешествуем уже
шесть часов. Если мы здесь останемся, то наверняка подвергнем себя
опасности".
Мы бодро спускались вниз по бульвару Альфа Ральфа. Мы познакомились с
Абба-динго и остались живы. Я не хотел думать о смерти, потому что само
это слово было для меня столь непривычным, что плохо укладывалось в
сознании.
Склон был настолько крутым, что мы мчались галопом, как лошади. В
лицо дул невероятной силы ветер. Мы так и не увидели башню целиком, а
только одну ее стену, к которой направила нас неведомая сила. Все
остальное было скрыто за облаками, которые кружили по небу, как оторванные
лохмотья. С одной стороны небо было красным, а с другой - грязно-желтым.
На нас начали падать тяжелые капли дождя. "Наверное, машины,
контролирующие погоду, сломались", - подумал я. Я выкрикнул свое
предположение Вирджинии. Она что-то ответила, но ветер унес ее слова. Я
повторно прокричал ей, что, наверное, сломались машины, контролирующие
погоду, и она начала радостно кивать мне головой, не обращая внимания на
дождь и ветер. Это не имело для нее никакого значения. Она крепко держала
меня за руку. Ее счастливое лицо озаряла улыбка, а карие глаза были полны
нежности. Она увидела, что я, не отрываясь, смотрю на нее, и поцеловала
мою руку, нисколько не сбившись с шага. Она была моей навсегда и знала
это.
Между тем дождь усиливался. Вдруг появились птицы. Огромная птица
отважно боролась с ветром, пытаясь остановить свой полет. Это было
нелегко, потому что скорость ее была велика. Она остановилась у моего лица
и начала каркать, но ветер унес ее. Неожиданно другая птица ударилась мне
в грудь, но и ее утащил ветер. Я успел уловить только ее телепатический
сигнал: "Нет, нет, нет!..."
Что же мне делать?
Вирджиния схватила меня за руку и остановилась. Я тоже остановился.
Прямо перед нами бульвар Альфа Ральфа обрывался. Уродливые желтые тучи
проплывали над ним, напоминая собой ядовитых рыб, преследующих свою
добычу.
Вирджиния что-то закричала. Я не слышал ее и наклонился к ней.
- Где же Макт? - крикнула она.
Я бережно повел ее к левой стороне дороги, где мощные изгороди могли
как-то защитить нас от холодного ветра и дождя. Мы почти ничего не видели.
Я заставил ее присесть, и сам присел рядом. Капли неприятно барабанили по
нашим спинам. Воздух был наполнен грязным буро-желтым светом.
Мне не хотелось выходить из укрытия, но Вирджиния легонько
подтолкнула меня вперед локтем, показывая, что нужно посмотреть, где Макт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9