- Послушай, - снова начал Скрипун после недолгого молчания. - Ты
заблудишься. Попадешь к лешакам, а они глупые и злые. Потом беды не
оберешься. Пойдем со мной, а? Так лучше будет, и тебе и мне.
Алеша не ответил, упрямо шагая вперед и стараясь зацеплять ногами
побольше травы, которая с треском рвалась от каждого его шага. Леший
неожиданно замолчал. У Алеши от этого кожа на затылке съежилась: что он
там еще замышляет? Его так и потянуло оглянуться, но он пересилил себя. Он
продолжал идти вперед, без определенного направления, без каких-либо
мыслей о направлении. И вдруг перед глазами у него поплыло. Березы впереди
заколебались, словно перед ними заструилось марево, большой ярко
освещенный кусок леса неожиданно пропал куда-то, а на его место встал
совсем другой, теневой; солнце, мягко покачиваясь, выплыло из-за его левой
руки и встало прямо перед ним, низко над деревьями. В воздухе опять
запахло колдовством. Алеша снова упрямо повернул на восток, в
противоположную сторону от заходящего солнца, и снова часть леса перед ним
заколебалась, размазалась и заместилась другой.
Вот оно что! Не шитьем, так катаньем они хотят заставить меня
свернуть к своим лешачьим селениям! Так нет же, назло им он пойдет своей
дорогой и не свернет с намеченного пути! Но солнце уже зашло нижним краем
за верхушки деревьев, а конца этой игре не было видно. Алеша менял
направления, сворачивал то в одну, то в другую сторону, переходил с
быстрого шага на бег - но все напрасно: солнце неизменно оказывалось у
него на пути, и, куда бы он ни шел, он все дальше продвигался на запад.
Споткнувшись о высунувшийся из земли корень, он упал на колени и в
изнеможении ткнулся разгоряченным лицом в прохладную траву.
С кем, с кем он вздумал тягаться? С лесными жителями, наделенными
волшебным даром! Он легко победил бы их в книжной премудрости у себя в
монастыре, но здесь, в лесу? Каждый деревенский житель с детства знает,
что надо делать, когда тебя водит леший. Есть множество проверенных
способов сбить его самого с толку: поменять обувку с правой ноги на левую,
вывернуть одежду наизнанку - да мало ли что еще. Однако Алеша, выросший в
монастыре, не знал этого; он осенял себя крестным знамением, громко читал
молитвы - старик леший только усмехался и продолжал свое преследование.
Христова молитва хороша для изгнания бесов, но языческое волшебство особое
- и подход к нему нужен особый.
Обернувшись к лешему, Алеша выкрикнул, чуть не плача:
- Что ты хочешь от меня? Чего ты ко мне привязался?
Тот проговорил скороговоркой:
- Пойдем со мной! Пойдем со мной!
Но Алеша только упрямо помотал головой. Он-то знал, что это такое -
связаться с лешими! Слишком хорошо было известно, какие бесчинства они
творят с заплутавшими в лесу путниками. Одному бедняге они выкололи глаза
и бросили на произвол судьбы в лесных болотах... А тот несчастный, что
совсем недалеко отошел от человеческого жилья, чтобы справить нужду под
кустиком? Лешие хитростью заманили его в глубь леса, а потом схватили и,
привязав лыком к верхушкам двух молоденьких гибких сосенок, пригнутых к
земле, позволили им распрямиться...
В отчаянии Алеша принялся швырять в лешего чем ни попадя: сухими
сучьями, еловыми шишками, пучками травы, как будто отгонял бродячую собаку
или волка. И леший сдался, уступил ему - оттолкнулся левой ногой от земли,
закрутился волчком на одном месте и пропал. Вытерев рукавом слезы, Алеша
поднялся на ноги и побрел дальше. Странная травяная волна, какая бывает на
лугах в ветреный день, покатилась перед ним, привораживая взгляд,
заставляя следовать за собой... Сначала она показалась Алеше забавной, но
постепенно завладела всем его вниманием, он впал в какое-то душевное
оцепенение и шел за ней как привязанный. Он опять сбился с пути, но даже
не заметил этого. Вскоре впереди показался прогал... Алеша радостно
вскрикнул и выбежал на лесную поляну...
Он и не подозревал, что леший опять обманул его, хитростью заманил в
свое селение. Селенье это было почти неприметно для стороннего глаза. Сами
лешие все лето проводят на открытом воздухе, лишь изредка забираясь в
широкие древесные дупла. С началом осенних дождей они уходят в свои
осенние жилища, под землю, где и прячутся, пережидая зиму, до следующей
весны. Говорят, будто осенью лешие сходят с ума, становятся особенно
буйными и необузданными. Они бегают по лесу, срывая с деревьев пожухлую
листву, надрывно хохочут и громким свистом вторят завываниям ветра. В это
время им лучше не попадаться!
Сейчас все мужчины ушли на войну с лешаками, в селенье остался только
старик Скрипун с двумя своими сыновьями, тупыми дуболомами, которые целыми
днями пропадали невесть где, бестолково перегоняя с места на место
озлобленные волчьи стаи. Скрипуну приходилось одному присматривать за
лисунками. Лисунки вместе со своими детьми ютились в тесных, плохо
устроенных землянках, в которые они забивались на ночь; днем же они с утра
до вечера бродили по лесу в поисках ягод, грибов, съедобных кореньев. Не
брезгали они и древесной корой и даже звериным пометом. Хотя лисунки и
были попервоначалу обыкновенными деревенскими бабами, жизнь с лешими
изменяла их неузнаваемо. Плоть их тяжелела, становилась жирной,
водянистой, свисала толстыми складками по всему телу. Все выпуклые части,
прельщающие нас в женщинах, несоразмерно увеличивались: груди становились
необъятными, соски набухали и растрескивались; задницы делались дряблыми и
сдобными, как булки; они всегда были на сносях, хотя разрождались
обыкновенно мертвыми сморщенными комочками, мало похожими на человеческих
детей. Постепенно они забывали людские обычаи, становились похотливыми,
неопрятными и неряшливыми. Они напрочь не признавали одежд - и разгуливали
по лесу голышом.
В лесу новости разлетаются чрезвычайно быстро: принесет ли их на
длинном хвосте сорока-трещотка, передадут ли с шумом листвы деревья... В
селенье леших узнали о том, что Скрипун ведет молодого мужчину, еще
задолго до того, как Алеша подошел к поляне.
Все женское население высыпало навстречу долгожданному гостю. Завидев
приближающихся лисунок, Алеша остолбенел. Он никогда не видел обнаженного
женского тела так близко. А тут все бабы были совершенно голые, как в
бане. Здесь были совсем еще юные девочки с едва наметившимися цыпками
вместо грудей; и ядреные девки с крепкими ягодицами и торчливыми грудями;
1 2 3 4 5