Он видел, как она сидит в салоне первого класса рядом с иллюминатором, розовая и спокойная, удовлетворенная и немного нервничающая, исписывая странички своим ровным крупным почерком.
«Сразу видно, что вы француз. Правы те, кто говорит, что французы — немного сумасшедшие. Я получила утром такую пачку писем, что просто не знала, прочту ли все сегодня или придется оставить на завтра.
Ладно уж!.. А то вы опять заплачете Я говорю не правду. Я прочитала их, лежа в ванне.
Как вы могли дойти до такого состояния от одного того, что старая дама однажды провела с вами вечер?
Я ведь старая дама, мне тридцать пять лет, милый мальчик, а вы всего лишь little boy — маленький мальчик.
Я уверена, что у вас в Кристобале или еще где-нибудь есть очаровательная подружка, с которой вы, вероятно, смеетесь над вашей знакомой с «Санта-Клары».
Разумеется, она шутила, стремясь сохранить хладнокровие, посмеивалась над собой и над ним. Но чувствовалось волнение, с которым ей не удавалось справиться.
Поэтому она перевела разговор на г-жу Риверо, чилийку, с которой познакомилась на борту судна и которая была «просто очаровательна»
«С ней, дорогой, вам и надо было бы встретиться в Кристобале. Если бы вы знали, как она мила! Не уверена, что не последую за ней дальше на юг, она пригласила меня провести несколько дней в их доме в Вальдивии…»
Мишель покраснел. Пальцы сжали письмо
«Мне не следовало вам говорить это, вы опять станете писать мне письма, какие только вы умеете писать.
Но разве для вас это не просто игра? Все французы любят играть в любовь…»
Он машинально ловил взгляды вокруг себя. Ему хотелось показать это письмо человеку, знающему толк в таких женщинах, чтобы спросить: «Что вы о ней думаете?»
В мыслях он еще парил далеко от действительности, когда внезапно заметил проскользнувшую между колоннами знакомую фигуру, догадавшись, кто это, лишь после того, как человек исчез за служебной дверью. Он нахмурился.
Что мог делать в «Вашингтоне» Голландец? Уже его присутствие в кафе Жефа неизвестно отчего вызывало у него чувство неловкости. Тот вел себя достойно, но как-то раболепно. Его можно было толкнуть или выгнать за дверь. Но когда этот человек смотрел на вас своими маленькими пронзительными глазками, казалось, что он разглядывает вас откуда-то издалека, свысока, с чудовищной иронией азиатского божка.
Что касается чисто физической неловкости, которую тот вызывал своим видом, то Мишель знал тому причину. Однажды он заговорил с Жефом о бесформенных и несоразмерных руках Суски, и Жеф со смехом сказал:
— Ты еще не понял? Не знаешь, что такое слоновая болезнь?
Именно болезнь придавала Голландцу вид бледной и бесплотной вещи.
— Что он тут делает? — настойчиво спросил Мишель.
— Продает головки индейцев.
— А еще?
— Он за ними куда-то ходит.
— Куда?
— Конечно, не к хиваро, иначе бы отлучался надолго.
— Не хотите ли вы сказать…
— Никто не знает, малыш. Да и какое это имеет значение? Во всяком случае, нас не касается, изготовляет он их сам или покупает.
— Вы серьезно? Вы думаете, он способен…
— Иногда среди головок индейцев попадаются головы белых. Как и остальные, сильно закопченные, но легко узнаваемые. Неблагоразумные туристы их покупают. Кто-то мне однажды признался, что узнал одну из головок.
Что делал Суска в «Вашингтоне»? Продавал свои зловещие мумии?
— Бармен!
Мишелю надо было перечитать письмо, чтобы лучше вникнуть в его содержание. Иногда ему казалось, что Гертруда Лэмпсон насмехается над ним. Его мучил вопрос, не показывает ли она его письма забавы ради подруге Риверо. Разве не поступают точно так же и мужчины, добившись победы?
Да нет же! Если она и насмехалась, то только над собой. Потому, что была влюблена и стыдилась этого.
Вначале она решила просто развлечься в течение одной ночи, как делала, видимо, и прежде. Теперь же была тронута, он мог в этом поклясться.
Но почему в таком случае она писала о намерении продлить поездку и задержаться в Чили? Вот чего никак нельзя было допустить. Ведь она могла там встретить нового соблазнителя. И воспоминание о Мишеле понемногу станет стираться.
— Письменные принадлежности!
— Он не стал перечитывать свой ответ и четверть часа спустя уже шел к почтовому отделению. Хотя его нетерпение и не улеглось, оно уж? не было окрашено былой тревогой.
Он прожил самую скверную неделю в жизни. Письма не было. И он уже вообразил, что м-с Лэмпсон не ответит ему вовсе, небрежно выбросив в море его пламенные послания.
Фершо тоже не подавал признаков жизни. Так что Жеф подчас насмешливо поглядывал на Мишеля.
— Ты напрасно отказался съездить в Панаму, — говорила ему Рене, видя, как он нервничает.
Ему действительно было плохо. Он проиграл крупную сумму в покер Нику. Пришлось во всем признаться Рене.
— Не играй с Ником. Он играет сильнее тебя.
С чего она взяла? Просто у того есть деньги, чтобы позволить себе проигрывать. Так считал Мишель. Но чувствовал, что не прав, что просто не годится для игры в покер. Он не умел себя контролировать и так стремился выиграть, что забывал о всякой осторожности.
Жеф со знанием дела утверждал, что о человеке можно судить по тому, как он играет в покер.
Чуть позже Мишель перечитает письмо м-с Лэмпсон.
Радуясь, что оно лежит у него в кармане, он вспоминал некоторые фразы, всякий раз придавая им разное значение.
Толкнув дверь в кафе, он еще не решил, надо ли рассказывать Рене о письме. Но понял, что не сможет не поделиться с ней такой новостью.
— Ты был у старика? — с таинственным видом, чего никогда прежде не делал, спросил его Жеф.
— С какой стати?
— Не знаю. Но тебе придется туда сходить.
Он стал рыться в ящике, притворяясь, что не может чего-то найти, а затем проворчал сквозь зубы:
— Куда же я его подевал?
Затем, сунув руку в карман брюк, вынул смятый конверт:
— Вот! Его принес негр с четверть часа назад.
Мишель узнал почерк Фершо, который, как начинающий школьник, не умел писать в строку.
Итак, всему, о чем он мечтал, суждено было сбыться в один и тот же день, как раз тогда, когда он уже начал терять всякую надежду. В глазах у него загорелся огонек.
Он торжествовал. Почувствовал свою силу. Снова поверил в свою звезду, хотя уже стал в этом сомневаться.
— Не хочешь прочесть?
Сейчас он прочтет. Ему надо было справиться со своим волнением. Итак, он выигрывал сразу две партии, раз Фершо наконец-то пошел на попятную.
— Что он пишет? — спросил Жеф, видя, что Мишель складывает бумажку.
Тот протянул ее с безразличным видом. Секрета в ней не было никакого.
«Мой дорогой Мишель!
Я был бы рад Вас увидеть как можно скорее, если сможете — сегодня. Мне надо решить с Вами несколько важных вопросов. Ваш Д. Ф.».
— Что-нибудь выпьешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69