— Именно так.
— Однако же почти каждый вечер он звонил жене!
— Этого я не знаю. Случалось, что он переключал телефон к себе в кабинет. Тогда мне было неизвестно, кому он звонил…
— Это было всегда в определенное время?
— Не раньше одиннадцати… Чаще за полночь, около половины первого…
— Он не звонил в другие города?
— Время от времени. Я это знаю по телефонным счетам. Оплачивать их — моя обязанность.
— Он звонил всегда в один и тот же город?
— Нет… Чаще всего в маленькую деревню, которую я с трудом нашла по карте: Эгланд-на-Уазе.
— Вы знаете, что у вас скоро вместо хозяина будет хозяйка?
— Я так и предполагала.
— И что вы думали по этому поводу?
— Это всегда малоприятно. Впрочем, поживем — увидим.
Теперь в баре расположились двое клиентов. А Мегрэ с Жанвье уселись в машину.
— На Набережную, шеф?
— Может быть, мне поехать домой? Что-то я разленился. Страшно утомительно задавать вопросы, толком не зная зачем.
— Вы считаете, что убийство Мориса было преднамеренным?
— Нет… Или же это одно из самых странных преступлений, с которыми мне довелось столкнуться.
— Вы все время упоминаете братьев Мори.
— Они давно у меня на подозрении. И я неспроста говорил о мебели, к великому удивлению мадам Марсиа… Морис был человеком примитивным, без всякого художественного вкуса, и вот постепенно он пополнял свой интерьер антикварной мебелью, настоящими музейными экспонатами.
— Ограбление замков?
— Весьма возможно. Во всяком случае, во всем чувствуется безупречный вкус. Я собираюсь пригласить эксперта для осмотра квартиры. Если вся эта мебель и предметы обстановки куплены у антикваров, где-то должны быть счета.
— Вы думаете, что Лина Марсиа в курсе дела?
— За это я не поручусь, как, впрочем, и за обратное…
Уж слишком настойчиво она повторяла, что никогда не ходила вместе с мужем покупать мебель.
Они попали в час пик, на улицах были пробки, и добраться до бульвара Ришар-Ленуар они смогли только за сорок пять минут.
— До завтра, Жанвье.
— До завтра, шеф.
Перед тем как подняться по лестнице, Мегрэ вытер пот со лба.
— Кто-то звонил тебе трижды, но не захотел оставить свой номер телефона. Он обещал позвонить позднее.
— Мужчина или женщина?
— Я не разобрал. Он повторял, что дело очень важное. Что речь идет о жизненно важном деле.
И это в тот момент, когда Мегрэ наконец, расслабившись, собрался сесть за стол у открытого окна…
Глава 3
Только около девяти часов зазвонил телефон, и Мегрэ бросился к аппарату, по дороге выключив телевизор.
— Алло! Комиссар Мегрэ?
Наконец он услышал тот самый пресловутый голос.
— Вы меня не знаете, но я вас знаю. Я видел вас сегодня днем, когда вы навещали Лину Марсиа, и позже, когда шли в «Сардину».
Комиссару уже говорили, что этот голос мог принадлежать и мужчине, и женщине. Мегрэ бы сказал, что это говорил подросток, который кривляется, и ему пришло на ум странное, ничего не значащее слово — щелкунчик. Голос становился то визгливым, то совсем низким — басовым.
— Кто вы?
— Мое имя вам ничего не скажет. Инспектору Луи оно тоже неизвестно, хотя я звоню ему уже много лет подряд. И довольно часто. Я пытался поймать его сегодня, но его нет ни дома, ни на работе. Тогда я решил обратиться прямо к вам. Скажите, когда вы его арестуете?
— Кого?
— Вы знаете не хуже меня. Мори… Манюэля Мори, я имею в виду старшего.
Мегрэ услышал, как провалилась монета. Незнакомец звонил из автомата.
— Это не терпит отлагательств, господин комиссар…
Для меня это вопрос жизни и смерти… Я сразу заметил, что ваш инспектор на хвосте у братьев Мори… Мори — профессионалы и наверняка заметили тоже. Значит, они догадались, что кто-то на них стукнул, а они меня знают и поймут, что это моих рук дело. Прошу вас, арестуйте хотя бы Манюэля… Из них двоих он опаснее… Это он стрелял в месье Мориса…
— Почему?
На другом конце провода вдруг наступила тишина, и Мегрэ нахмурил брови. Ждал он довольно долго, но телефон по-прежнему молчал.
Звука опускаемых монет слышно не было, а только зловещее безмолвие.
— Он хотя бы назвал себя? — спросила мадам Мегрэ.
— Нет. Он многое знает, и это для него опасно.
Наконец Мегрэ лег спать, мрачный, встревоженный.
Он был бессилен защитить человека, не зная ни как его зовут, ни как он выглядит. Когда он на следующее утро пришел на набережную Орфевр, было уже довольно жарко. Первым, кого он заметил, был инспектор Луи, который ждал его, сидя на одной из скамеек в длинном коридоре.
— Вы ко мне?
— Да, господин дивизионный комиссар.
— Есть новости о вашем добровольном осведомителе?
— Да. Он звонил мне за полночь. Он прервал разговор с вами потому, что увидел через стекло кабины кого-то из знакомых, кому не хотел попасть на глаза…
Он мне сказал, что, пока братья Мори будут на свободе, он больше не проявится и на время исчезнет.
— Вы и вправду считаете, что ему угрожает опасность?
— Конечно. Иначе он об этом бы не говорил.
— Какие слухи ходят на Монмартре?
— Говорят, кто-то из них — то ли Манюэль, то ли месье Морис — сводил счеты. Оба были вооружены. Вероятно, Мори оказался проворнее.
— А причина преступления?
— Когда я пытался завести разговор на эту тему, мне в ответ только улыбались и молчали.
— Вы считаете, что Мори был любовником Лины Марсиа?
— Я об этом думал. В этом случае она рисковала не только безбедной жизнью, но, вероятно, и головой…
— Вы проходили сегодня по улице Баллю?
— Да. На дверях уже висят черные драпировки, у дома толпятся люди, входят и выходят.
— Кто они? Вы их узнали?
— Кого там только нет… Мелкие торговцы… Владельцы ресторанов… Девицы из ночных кабаре… Сутенеры…
— Мне бы стоило взглянуть самому.
Комиссар вызвал Жанвье и велел готовить машину.
— Поедемте со мной, месье Луи… Вы знаете этих людей лучше, чем я…
Возле дома Марсиа на улице Баллю собрались небольшие группы людей, словно похороны были назначены на сегодня. Драматическая смерть месье Мориса была событием дня для всего Монмартра, и об этом говорили шепотом.
— Войдем!
Они поднялись на второй этаж. На лестнице царила тишина. Дверь в квартиру была приоткрыта. В холле пахло восковыми свечами и хризантемами. Цветов и венков принесли столько, что их некуда было класть и теперь уже не понадобились бы зеленые растения, чтобы просторная гостиная не выглядела пустой.
Лина стояла у дверей в глубоком трауре, склоняя голову перед каждым посетителем и пожимая протянутые руки. Лицо ее казалось застывшим, непроницаемым.
Увидев Мегрэ, она состроила недовольную гримасу, словно желая упрекнуть его за приход и неуважение к покойному.
— Примите самые искренние соболезнования, — пробормотал он.
— Только этим и занимаюсь.
Гроб еще не закрыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28