Все они были ярким образчиком изощренного коварства и вероломства и, в отличии от подвигов древнего рыцарства, скорее всего никогда не дождутся своих труверов. Оно и к лучшему.
— Нет, — я отрицательно качаю головой.
Царевна, похоже, ошарашена. Она никак не ожидала отказа.
— Государственная тайна? — с усмешкой произносит красавица.
— Где-то так.
Пауза. Музыканты устало замолкают. Крики и восторженный свист. Может, и наоборот. Все в порядке! Лабухи утирают взопревшие лбы и вновь готовы услаждать слух публики забавными мотивами кузнечного производства.
— Хорошо, — смиряется Наташа. — Хотите оставаться мистером Икс, оставайтесь, пожалуйста. Но когда сменится музыка, обещайте пригласить меня на медленный танец.
— Непременно. На второй. Первый по справедливости принадлежит вашей подруге.
— Невыносим! — печально констатирует она и гордо удаляется, позволяя мне вдосталь любоваться её великолепной косой.
Но вот и медленный танец. Блики перестают метаться по залу, музыка становится негромкой и томной, как взгляд Ромео. Оказывается, ребята действительно владеют инструментами. Мелочь, а приятно. Тонкие руки Птахи лежат у меня на плечах. Слово «биоэнергетика» нынче стало выходить из моды, но через пиджак и рубашку я чувствую энергию, исходящую от её рук. От этого становиться жарко и сердце начинает биться учащенно. С чего бы, господин майор, с чего бы?
Она прижалась ко мне вплотную и под тонкой материей блузки я явственно ощущаю её тело. Оно горячо так, что кажется может обжечь. И уж если на ладони, то душу точно. Господи, о чем бы думал, создавая женщин такими прекрасными? Неужели ты всерьез предполагал, что отдавая должное твоему искусству, мы не будем грешить?
— Чем ты так рассердил Наташку? — положив голову мне на плечо, шепчет Птаха. — Она так рассержена, что кажется влюбленной по уши.
— Шутить изволите?
— Какие уж тут шутки! Я её пятый год знаю — такой не видела.
— Птаха, ты провокатор, — на ухо произношу я, попутно прикусывая губами розовую мочку, украшенную переливистой сережкой.
— А ты не знал?! — улыбается она.
Удивительная женщина! Ей бы достойную школу и когда-нибудь я бы стал рассказывать внукам, что во времена отдаленные был удостоен чести зваться возлюбленным Мата Хари наших дней. Впрочем, до внуков ещё дожить надо. Так что, пока что время есть.
— Послушай, — нежно шепчу я, так словно повествую своей даме о пылкой страсти. — Что это за тип трется возле вашего президента?
— С залысинами?
Я чуть заметно киваю.
— Это Федор Федорович Калашников. Числится ведущим специалистом экспертного отдела. На деле — правая рука шефа.
Ведущий специалист. Это уж точно. Прекрасное прикрытие. Человек без определенных занятий. Если, конечно, смотреть со стороны и не знать куда смотреть.
— Откуда взялся не знаешь?
— Обижаешь, гражданин начальник! Бывший гэбэшник. Диссидентолов.
Фух! Полегчало! Камень с плеч! Диссидентолов. Это хорошо. Это прекрасно. Из всех щупалец кэгэбэшного спрута — это самое безобидное. Дальше, разве что первые отделы.
От того ли, что в Советском Союзе борцов с режимом было ещё меньше, чем секса, а редкие, попадавшиеся на одной шестой части суши особи можно было сосчитать по пальцам и бережно занести в Красную книгу. От того ли, что здоровое чувство голода толкало сотрудников этого ведомства на постоянные провокации и собственноручное плетение гнезд инакомыслия, ибо на одного настоящего матерого диссидента, типа академика Сахарова или генерала Григоренко, приходилось офицеров КГБ больше, чем охранников на какого-нибудь латиноамериканского президента, а может из-за того, что кроме нелепых самосожжений, пустых протестов и глупых голодовок от подопечных более никаких активных действий не ожидалось — работники здесь подобрались к оперативной работе малопригодные. Чиновники.
Конечно, случались исключения, но обычно люди талантливые пытались перевестись в другие главки. «Государственная тайная полиция» даже в самом Комбинате Глубинного Бурения особым почетом не пользовалась.
На моем запястье чуть слышно запикали часы. Я поднес циферблат к глазам. На нем красным огоньком мигала лампочка поисковика. Это означало, что вызванный мной на подмогу капитан Насурутдинов находится на дистанции двух километров от меня. Скоро мигание сменится постоянным светом и это будет означать, что пора выходить из здания.
— Что это? — тихо произносит Анна.
— Таймер. Мне пора уходить. Сейчас только Федор Федоровичу вашему пару слов скажу и, вперед, труба зовет.
— Сапог не потеряй, Золушка! — гневно фыркает Анна.
— Я тебя тоже нежно люблю. — парирую я.
Что и говорить, со своей ролью галантного кавалера я справился прескверно.
— Все ты врешь!
Вот это уже неправда. Но времени для доказательства обратного, увы, нет. Ищу глазами фигуру «ведущего специалиста экспертного отдела». Черт побери, куда он делся?! А нет, вон он. Пошел в курилку. Что ж, очень кстати.
— Федор Федорович, позвольте сигаретку.
Гэбэшник смотрит на меня с нескрываемым удивлением, но протягивает пачку.
— Спасибо. — киваю я, нагибаясь над зажигалкой.
Вообще то, я вполне согласен с плакатами, проповедующими, что никотин — это медленная смерть, но для пользы дела иногда приходится пренебречь пользой тела.
— Мы с вами знакомы? — голос товарища Калашникова звучит вкрадчиво и настороженно. Лобовые атаки в его ведомстве отродясь переносили плохо.
— Не совсем. Я о вас знаю несколько больше, чем вы обо мне. Но меня это вполне устраивает.
— Наглец!
Слово то какое нашел! Того и гляди на дуэль вызовет.
— Есть немного. — сокрушенно соглашаюсь я, — Ладно. Карты на стол. Я старый друг Ани. Еще с тех времен, когда вашего банка и в помине не было. Что еще? Майор спецназа. С фирмой, которую вы здесь представляете, никаких дел не имел и, надеюсь, иметь не буду.
— Почему вы мне все это рассказываете?
— Потому, что вы начальник секъюрити «Россэкономбанка».
— Вы ошибаетесь…
— Федор Федорович, полноте! Человеку вашего опыта и вашей квалификации рассказывать такие сказки! Оставьте манеру отрицать очевидные вещи политикам. Вам это не идет!
— Что вам нужно?
Голос Калашникова суров, словно приговор военного трибунала. Что ж, такой тон мне вполне подходит.
— Когда мы с Аней выходили из зала, за нами увязался один из ваших мальчиков. Я понимаю, что подобная бдительность — часть вашей работы. Это даже похвально. Но, я терпеть не могу, когда за мною бродят подобные личности. Если я кого-то из них обнаружу у себя на хвосте, а можете поверить, если они там будут, то я их обнаружу — этот человек попросту пропадет без вести. Это я вам обещаю. Еще я могу дать вам слово офицера, а оно для меня значит очень много, что я ни в какой форме не желаю причинять ущерб вашей фирме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Нет, — я отрицательно качаю головой.
Царевна, похоже, ошарашена. Она никак не ожидала отказа.
— Государственная тайна? — с усмешкой произносит красавица.
— Где-то так.
Пауза. Музыканты устало замолкают. Крики и восторженный свист. Может, и наоборот. Все в порядке! Лабухи утирают взопревшие лбы и вновь готовы услаждать слух публики забавными мотивами кузнечного производства.
— Хорошо, — смиряется Наташа. — Хотите оставаться мистером Икс, оставайтесь, пожалуйста. Но когда сменится музыка, обещайте пригласить меня на медленный танец.
— Непременно. На второй. Первый по справедливости принадлежит вашей подруге.
— Невыносим! — печально констатирует она и гордо удаляется, позволяя мне вдосталь любоваться её великолепной косой.
Но вот и медленный танец. Блики перестают метаться по залу, музыка становится негромкой и томной, как взгляд Ромео. Оказывается, ребята действительно владеют инструментами. Мелочь, а приятно. Тонкие руки Птахи лежат у меня на плечах. Слово «биоэнергетика» нынче стало выходить из моды, но через пиджак и рубашку я чувствую энергию, исходящую от её рук. От этого становиться жарко и сердце начинает биться учащенно. С чего бы, господин майор, с чего бы?
Она прижалась ко мне вплотную и под тонкой материей блузки я явственно ощущаю её тело. Оно горячо так, что кажется может обжечь. И уж если на ладони, то душу точно. Господи, о чем бы думал, создавая женщин такими прекрасными? Неужели ты всерьез предполагал, что отдавая должное твоему искусству, мы не будем грешить?
— Чем ты так рассердил Наташку? — положив голову мне на плечо, шепчет Птаха. — Она так рассержена, что кажется влюбленной по уши.
— Шутить изволите?
— Какие уж тут шутки! Я её пятый год знаю — такой не видела.
— Птаха, ты провокатор, — на ухо произношу я, попутно прикусывая губами розовую мочку, украшенную переливистой сережкой.
— А ты не знал?! — улыбается она.
Удивительная женщина! Ей бы достойную школу и когда-нибудь я бы стал рассказывать внукам, что во времена отдаленные был удостоен чести зваться возлюбленным Мата Хари наших дней. Впрочем, до внуков ещё дожить надо. Так что, пока что время есть.
— Послушай, — нежно шепчу я, так словно повествую своей даме о пылкой страсти. — Что это за тип трется возле вашего президента?
— С залысинами?
Я чуть заметно киваю.
— Это Федор Федорович Калашников. Числится ведущим специалистом экспертного отдела. На деле — правая рука шефа.
Ведущий специалист. Это уж точно. Прекрасное прикрытие. Человек без определенных занятий. Если, конечно, смотреть со стороны и не знать куда смотреть.
— Откуда взялся не знаешь?
— Обижаешь, гражданин начальник! Бывший гэбэшник. Диссидентолов.
Фух! Полегчало! Камень с плеч! Диссидентолов. Это хорошо. Это прекрасно. Из всех щупалец кэгэбэшного спрута — это самое безобидное. Дальше, разве что первые отделы.
От того ли, что в Советском Союзе борцов с режимом было ещё меньше, чем секса, а редкие, попадавшиеся на одной шестой части суши особи можно было сосчитать по пальцам и бережно занести в Красную книгу. От того ли, что здоровое чувство голода толкало сотрудников этого ведомства на постоянные провокации и собственноручное плетение гнезд инакомыслия, ибо на одного настоящего матерого диссидента, типа академика Сахарова или генерала Григоренко, приходилось офицеров КГБ больше, чем охранников на какого-нибудь латиноамериканского президента, а может из-за того, что кроме нелепых самосожжений, пустых протестов и глупых голодовок от подопечных более никаких активных действий не ожидалось — работники здесь подобрались к оперативной работе малопригодные. Чиновники.
Конечно, случались исключения, но обычно люди талантливые пытались перевестись в другие главки. «Государственная тайная полиция» даже в самом Комбинате Глубинного Бурения особым почетом не пользовалась.
На моем запястье чуть слышно запикали часы. Я поднес циферблат к глазам. На нем красным огоньком мигала лампочка поисковика. Это означало, что вызванный мной на подмогу капитан Насурутдинов находится на дистанции двух километров от меня. Скоро мигание сменится постоянным светом и это будет означать, что пора выходить из здания.
— Что это? — тихо произносит Анна.
— Таймер. Мне пора уходить. Сейчас только Федор Федоровичу вашему пару слов скажу и, вперед, труба зовет.
— Сапог не потеряй, Золушка! — гневно фыркает Анна.
— Я тебя тоже нежно люблю. — парирую я.
Что и говорить, со своей ролью галантного кавалера я справился прескверно.
— Все ты врешь!
Вот это уже неправда. Но времени для доказательства обратного, увы, нет. Ищу глазами фигуру «ведущего специалиста экспертного отдела». Черт побери, куда он делся?! А нет, вон он. Пошел в курилку. Что ж, очень кстати.
— Федор Федорович, позвольте сигаретку.
Гэбэшник смотрит на меня с нескрываемым удивлением, но протягивает пачку.
— Спасибо. — киваю я, нагибаясь над зажигалкой.
Вообще то, я вполне согласен с плакатами, проповедующими, что никотин — это медленная смерть, но для пользы дела иногда приходится пренебречь пользой тела.
— Мы с вами знакомы? — голос товарища Калашникова звучит вкрадчиво и настороженно. Лобовые атаки в его ведомстве отродясь переносили плохо.
— Не совсем. Я о вас знаю несколько больше, чем вы обо мне. Но меня это вполне устраивает.
— Наглец!
Слово то какое нашел! Того и гляди на дуэль вызовет.
— Есть немного. — сокрушенно соглашаюсь я, — Ладно. Карты на стол. Я старый друг Ани. Еще с тех времен, когда вашего банка и в помине не было. Что еще? Майор спецназа. С фирмой, которую вы здесь представляете, никаких дел не имел и, надеюсь, иметь не буду.
— Почему вы мне все это рассказываете?
— Потому, что вы начальник секъюрити «Россэкономбанка».
— Вы ошибаетесь…
— Федор Федорович, полноте! Человеку вашего опыта и вашей квалификации рассказывать такие сказки! Оставьте манеру отрицать очевидные вещи политикам. Вам это не идет!
— Что вам нужно?
Голос Калашникова суров, словно приговор военного трибунала. Что ж, такой тон мне вполне подходит.
— Когда мы с Аней выходили из зала, за нами увязался один из ваших мальчиков. Я понимаю, что подобная бдительность — часть вашей работы. Это даже похвально. Но, я терпеть не могу, когда за мною бродят подобные личности. Если я кого-то из них обнаружу у себя на хвосте, а можете поверить, если они там будут, то я их обнаружу — этот человек попросту пропадет без вести. Это я вам обещаю. Еще я могу дать вам слово офицера, а оно для меня значит очень много, что я ни в какой форме не желаю причинять ущерб вашей фирме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34