В отчаянии он, наконец, решился уйти. Выбрался на цыпочках из сарая, перелез через забор и, боясь оглянуться, пошёл по дороге к посёлку.
Ноги сами принесли его к базару, туда, где должен был продавать куртку Григорий.
На базаре было необычайно людно. Было много рыбаков, кипела разноголосая толпа и стоял огуречный запах свежей рыбы.
Вовка сразу же потерялся в суетливом, занятом своими делами скопище людей.
Толпа швыряла его из стороны в сторону до тех пор, пока у него не закружилась голова и смертельно не захотелось присесть.
Но когда он выбрался из толпы, то, наконец, увидел Григория.
Тот стоял у лотка с одеждой и примерял мохнатую круглую кепку. Куртки в руках у него не было.
— Гриша! — Вовка бросился вперёд и ухватил за рукав приятеля. — Гриша…
Но Григорий повёл себя непонятно.
— Отпусти, пацан, — громко и зло отрезал он и вырвал рукав из Вовкиных пальцев. — Чего пристал?..
— Гриша, мне холодно, пойдём к тебе, — продолжал, ничего не понимая, Вовка. — Дай куртку. Около них начали останавливаться.
— Какую куртку? — выкрикнул, не глядя на Вовку, Григорий. — Сумасшедший, откуда ты взялся на мою голову?!
Вокруг них уже стеной стояла толпа.
— Ты, здоровенный, не обижай маленького! — добродушно предупредил Григория широкоплечий рыбак. — Какая куртка? Отдай, если брал.
— Отдай, отдай, — поддержали из толпы.
— Не брал я никакой куртки! — неожиданно визгливым голосом закричал Григорий.-Чего он ко мне прицепился, какой я ему Гриша? Дяденька, не держите меня!
— А и верно, не Гришка он, — вмешалась в разговор женщина в синем платочке. — Соседский он мне, Настасьи-ремонтницы сын. Стёпкой зовут… Второгодник… Опять, непутёвый, на базаре шалберничаешь?
Чего ж ты путаешь? — сурово обратился широкоплечий рыбак к Вовке. — Как звать и то не знаешь, а требуешь. Шли бы вы по домам оба. Ну!..
Обрадованный таким оборотом дела Степан-Григорий освободил рукав из рук мужчины, который держал его, и юркнул в толпу.
Народ стал расходиться. Через редеющую толпу Вовка увидел фигуру Кожаного. В кепке, надвинутой на глаза, тот стоял у зелёного ларька. Рядом с ним возвышалась громадная туша тёти Мани.
Заметив Вовку, Кожаный двинулся было к нему, но остановился.
Однако Вовка не испугался и не побежал. Ему теперь было всё равно. Еле передвигая ноги, он брёл по направлению к станции.
Врали. И про обед в сумке, и про то, как зовут Степана, и про милицию — врали. Не нашла, да и не могла найти его мама.
Всё пропало, идти было некуда.
И, однако, он шёл. Шёл к станции, к тому месту, где в последний раз видел маму.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
ФЕДОР
Я не плАчу!
На станции было пустынно. Холодно светили зелёные огни светофоров. Ветер нёс по перрону обрывки пожелтевшей бумаги.
Вовка подошёл к краю перрона. Голубые полоски рельсов… Где-то далеко-далеко мчится по ним дымный паровоз и увозит с собой маму. То ли на Камчатку, то ли домой. Нет мамы.
Нет мамы, и навек останется он в грязной Курятне, где живут Кожаный, Степан-Григорий и похожая на гору мяса тётя Маня. И если сейчас он не вернётся к ним, то так и останется стоять здесь. Один. На холодном ветру. Голодный, полураздетый. Забытый всеми…
От этих мыслей Вовке стало до того горько, что он не выдержал и заплакал.
— Ты чего грязными слезами на чистую рельсу капаешь? — раздался над его головой громкий весёлый голос.
Вовка поднял голову.
Перед ним стоял моряк в чёрной куртке нараспашку и полосатой бело-синей рубахе. Он улыбался, и начищенные до блеска медные пуговицы на его куртке перемигивались.
— В чём дело? — спросил моряк. Вовка молчал.
— Ушибся?..
Не получив и на этот раз ответа, моряк нагнулся и подхватил Вовку на руки.
— Э-э, да ты никак всерьёз плачешь?
— Я не плачу, — пробормотал Вовка и залился в три ручья.
Руки моряка продолжали держать его на весу. От ощущения их силы Вовке стало немного легче. Моряк опустил его на землю.
— Стоп качать воду! — сказал он, вытащил из широких брюк клетчатый платок и вытер Вовке нос. — Ты, случайно, не потерялся?
Вовка кивнул.
— Давно?
— Четвёртый день…
— Ого! — удивился моряк. — Давай выкладывай, как было дело.
И Вовка рассказал всё. Он хотел верить, он не мог не верить этому большому добродушному человеку, которого видел первый раз в жизни. Он покорно разрешил набросить себе на плечи чёрную куртку, умыть себя под водопроводным краном и подвязать верёвкой развалившийся башмак.
— Ну, браток, у тебя и штиблеты! Первый сорт! —удивился моряк. — Таких до самой Камчатки не сыщешь… Я, между прочим, тоже туда, куда и вы, еду. От нас в Новый порт половина людей уезжает. Здесь кончили, там начнём строить… Давай-ка решим, что будем делать. Мне-то сейчас надо на стройку — кран сдавать.
— Какой кран? — удивился Вовка. — Вы же моряк?
— Был моряк, а теперь строитель. Машинист на кране. Думаешь, краном управлять легче, чем кораблём? На всё, брат, нужна сноровка. Не повеселел ещё? Поехали со мной, что-нибудь интересное покажу… Кстати, чтоб знал, — зовут меня Фёдором. А тебя?..
Кран и чайник
Ехали на попутной машине.
Когда машина проезжала мимо нового, только что отстроенного дома, Фёдор постучал по кабине.
— Приехали! — крикнул он.
Вовка вылез из кабины.
Дом-великан сиял сотнями окон. В них, правда, ещё не белели занавески, в доме не хлопали парадные двери. У стены ещё стоял, упёршись в рельсы железными ногами, огромный кран.
Сидя на рельсах, трое рабочих пили чай. Красный чайник стоял тут же прямо на земле.
— Чего ты пропал? Ждём тебя, ждём… — сердито сказал Фёдору один из рабочих.
— Дело одно получилось. Мальчишке помочь надо было, — объяснил Фёдор. — Пошли. Принимайте кран, что ли.
Они ушли, и Вовка снова остался наедине со своими невесёлыми мыслями.
Когда Фёдор вернулся, он это заметил сразу.
— Опять загрустил? — Фёдор покачал головой. — Зря! Сейчас поедем искать мать. А показать что-нибудь интересное я не обещал?
— Обещали…
— Ну вот… Видишь чайник? Смотри внимательно.
Фёдор поправил у чайника ручку, уцепившись за железную лесенку, начал карабкаться на кран, добрался до самого верха и скрылся в кабине.
Заурчали моторы. Кран тихонько двинулся с места.
Не доезжая до Вовки, кран остановился. Сверху медленно опустился крюк.
Фёдор, чтобы лучше видеть, высунул из кабины голову; прицелившись, подцепил крюком чайник и осторожно понёс его над Вовкиной головой в сторону.
Рабочие, которые издалека наблюдали эту сцену, засмеялись.
— Циркач! — с уважением сказал один из них. — Краном, как рукой, работает.
Кран покатился в самый конец рельсового пути. Там он остановился и, не пролив ни одной капли, опустил чайник на бетонную плиту.
— Ну как? — спросил Фёдор, спустившись на землю. — Видел?
— Видел, — выдавил из себя ошеломлённый Вовка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15