Сартр Жан Поль
Мухи
Жан-поль Сартр
Мухи
Шарлю Дюлену, в знак признательности и дружбы.
Драма в трех актах.
Эта пьеса была впервые поставлена в театре "Сите" (директор
Шарль Дюлен).
Перевод Л. Зониной
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ЮПИТЕР. ОРЕСТ. ЭГИСФ. ПЕДАГОГ. ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. ВТОРОЙ СОЛДАТ. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ. ЭЛЕКТРА. КЛИТЕМНЕСТРА. СТАРУХА. МУЖЧИНА. ЖЕНЩИНА. МАЛЬЧИК. МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. ПЕРВАЯ ЭРИНИЯ. ВТОРАЯ ЭРИНИЯ. ТРЕТЬЯ ЭРИНИЯ. Мужчины и женщины из народа, эринии, служители, дворцовая стража, старухи, идиот.
АКТ ПЕРВЫЙ
Площадь в Аргосе. Статуя Юпитера, бога мух и смерти. Глаза белые, лицо вымазано кровью.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Шествие старух, совершающих жертвенные возлияния. В глубине сидит на земле идиот. Входят Орест и педагог, потом Юпитер.
Орест. Эй, добрые женщины!
Они разом поворачиваются, вскрикивают.
Педагог. Не скажете ли?..
Они сплевывают, отступая на шаг.
Да послушайте же: мы путешественники, заблудились. Мне нужно только справиться у вас.
Старухи разбегаются, роняя амфоры.
Старые клячи! Точно я посягаю на их прелести. Вот уж веселенькое путешествие, государь мой! Нечего сказать, хорошо вы придумали - отправиться сюда, когда в Греции и Италии больше пятисот столиц, где есть доброе вино, приветливые гостиницы и людные улицы. Эти горные жители, наверно, туристов в глаза не видывали. Проклятый городишко совсем истомился на солнце. Тысячу раз я спрашивал дорогу: в ответ - вопли ужаса, паника, тяжелый черный топот по слепящим улицам. Брр! Эти пустые улицы, дрожащий воздух и солнце... Есть ли что-нибудь на свете мрачнее солнца?
Орест. Я здесь родился...
Педагог. Да... Но на вашем месте я не стал бы этим хвастать.
Орест. Я здесь родился, и мне приходится спрашивать дорогу, как случайному прохожему. Постучись в эту дверь.
Педагог. На что вы надеетесь? Думаете, вам ответят? Взгляните на эти дома и скажите, на что они похожи. Где окна? Они глядят во дворы - замкнутые и наверняка темные - а на улицу эти дома выставляют свои зады...
Нетерпеливый жест Ореста.
Хорошо. Стучу, но это безнадежно. (Стучит.)
Тишина. Снова стучит. Дверь приоткрывается.
Голос: " Что вам нужно ?" Только справиться. Не знаете ли вы, где проживает...
Дверь внезапно захлопывается.
Чтоб вам пусто было! Довольны ли вы, господин Орест, достаточно ли с вас этого опыта? Я могу, если вам угодно, барабанить во все двери.
Орест. Нет, оставь.
Педагог. Глядите-ка, кто-то есть. (Подходит к идиоту.) Ваша светлость!
Идиот. М-м-м...
Педагог. Не соблаговолите ли вы указать нам дом Эгисфа?
Идиот. М-м-м...
Педагог. Эгисфа, царя Аргоса.
Идиот. М-м-м, м-м-м!
В глубине сцены проходит Юпитер.
Педагог. Вот невезение! Один не удрал - и тот идиот!
Вновь проходит Юпитер.
Это еще что! Он и сюда явился вслед за нами.
Орест. Кто?
Педагог. Бородач.
Орест. Ты бредишь.
Педагог. Я видел, он только что прошел мимо.
Орест. Тебе показалось.
Педагог. Ни в коем случае. Я в жизни не видел такой бороды. Если не считать одной - бронзовой, которая украшает Юпитера бородатого в Палермо. Глядите, вот он опять. Чего ему от нас надо?
Орест. Он путешествует, как мы.
Педагог. Как же! Мы повстречались с ним на пути в Дельфы. А когда мы сели на корабль в Ите - его борода там уже красовалась. В Навплионе мы шагу не могли сделать - он путался у нас в ногах. А теперь он - здесь. По-вашему, это, конечно, случайные совпадения? (Отгоняет мух рукой.) Да, мухи Аргоса, кажется, куда гостеприимней людей. Вы только посмотрите на них, посмотрите! (Показывает на глаза идиота.) На глазу, как на торте,- целая дюжина, и он еще блаженно улыбается - доволен, что ему сосут глаза. А из этих гляделок и впрямь сочится какая-то белая жижа, точно скисшее молоко. (Отгоняет мух.) Хватит, хватит! Ну вот, теперь к вам прицепились. (Прогоняет их.) Это должно вас ободрить: вы все горевали, что чувствуете себя на родине чужеземцем, но эти насекомые так бурно выражают свою радость, они явно узнали вас. (Прогоняет мух.) Ну, тихо, тихо! Не надо восторгов! И откуда их столько? Они оглушительней трещоток и крупнее стрекоз.
Юпитер (подошел). Это всего-навсего мясные мухи, чуть разжиревшие. Пятнадцать лет назад их привлекла в город вонь падали. С тех пор они жиреют. Лет через пятнадцать они, пожалуй, станут ростом с лягушонка.
Педагог (после паузы). С кем имеем честь?
Юпитер. Мое имя Деметриос. Я из Афин.
Орест. Мне кажется, я видел вас на корабле недели две назад.
Юпитер. И я вас видел.
Страшные вопли во дворце.
Педагог. Ого! Все это не сулит ничего хорошего. Я полагаю, государь мой, что нам лучше всего удалиться.
Орест. Замолчи.
Юпитер. Вам нечего бояться. Сегодня день мертвых. Эти вопли означают, что праздничная церемония началась.
Орест. Вы, по-видимому, много знаете об Аргосе.
Юпитер. Я частенько наведываюсь сюда. Я был здесь, видите ли, в день возвращения царя Агамемнона, когда победоносный греческий флот бросил якорь на рейде Навплиона. С высоты укреплений можно было разглядеть белые паруса. (Отгоняет мух.) Мух тогда еще не было. Аргос был тихим провинциальным городишкой, лениво скучавшим на солнцепеке. Назавтра я поднялся вместе со всеми на крепостные стены, и мы долго следили за царским кортежем, двигавшимся по равнине. А через день, к вечеру, вышла на укрепления царица Клитемнестра в сопровождении Эгисфа, нынешнего царя. Жители Аргоса увидели их лица, багровые от заходящего солнца, увидели, как они, прильнув к бойницам, долго глядели на море, и подумали: "Быть несчастью". Но промолчали. Эгисф, вы, вероятно, знаете, был любовником Клитемнестры. Прохвост, у которого уже тогда наблюдалась склонность к меланхолии. Вы, кажется, устали?
Орест. Я был долго в пути, да еще эта проклятая жара. Но я слушаю вас с интересом.
Юпитер. Агамемнон был хороший человек, но он, видите ли, совершил крупную ошибку. Он запретил публичную казнь. А жаль. Доброе повешение развлекает, особенно в провинции, и несколько притупляет интерес к смерти. Здешние жители в тот день промолчали, потому что им было скучно и хотелось посмотреть на насильственную смерть. Они ничего не сказали, когда увидели своего царя у ворот города. И когда увидели, как Клитемнестра протянула ему прекрасные надушенные руки, тоже ничего не сказали. Тогда еще можно было обойтись одним словом, одним-единственным, но они промолчали, и перед мысленным взором каждого лежал величественный труп с рассеченным лицом.
Орест. А вы? Вы ничего не сказали?
Юпитер. Вы возмущены, молодой человек? Я рад; это доказывает, что вы исполнены добрых чувств. Нет, я промолчал. Я ведь нездешний, в чужие дела не лезу. Что касается жителей Аргоса, то назавтра, слушая, как вопит от боли их царь во дворце, они опять ничего не сказали, они прикрыли сладострастно закатившиеся глаза, и весь город разомлел, как баба в любовном жару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15