Сан-Антонио – 09

OCR BiblioNet, SpellCheck Anonimous
«Сан-Антонио. Серенада для Грейс»:
Оригинал: “S?r?nade pour une souris d?funte”
Перевод: А Мусинов, Д. Березовская
Аннотация
Англичане?! Сырость, туман, ростбифы, скука… Но ведь эту книгу писал француз!
Ваш друг Сан-Антонио вынужден посетить неказистый британский островок под видом священника. Как же удержать горячее сердце в груди под рясой? А если рядом сидит хорошенькая мышка?
Однако приказ шефа это вам не банановая кожура под ногами. Его не обойдешь. К тому же Сан-А чертовски любопытен. Вот он и шарит по острову из конца в конец. В тумане! Пока не находит то, что ему требуется. Трупик хорошенькой девушки двухнедельного возраста (это, как вы понимаете, относится к трупику) и живую красотку в качестве переводчика. Ведь варварского языка бритишей инспектор французской полиции знать не обязан…
А что вы скажете насчет того, что ростбифы ездят по левой стороне? Сан-А от этого тоже не в восторге. Не лучше ли путешествовать морем? В обществе братьев-преступничков? Да еще прикованным к стенке? Вы бы давно уже были в туалете, однако ваш друг Сан-А еще ухитряется выжить и доложить вам о своих подвигах.
Дамы и особенно господа! Если вас покоробила последняя фраза, то можете попросить у продавца ластик, стереть ее и написать что-нибудь свое. Привет!
Сан-Антонио
СЕРЕНАДА ДЛЯ ГРЕЙС
Посвящается Роже и Жаннет Брюнель, с наилучшими пожеланиями.
С. А.
Глава 1
Где пойдет речь о неосторожном вождении машины, монтировке, веревке для висельника и загадочной казни.
У человека глаза как два желтка в яичнице. Он невысок ростом, у него седые волосы и цвет лица диетика, всю жизнь питавшегося исключительно йогуртом.
Он тихо рыдает, и слезы оставляют розовые звездочки на промокательной бумаге пресс-папье.
В тот момент, когда я вношу свои девяносто килограммов в кабинет, шеф отвешивает мне многозначительный и в то же время раздосадованный взгляд…
Плачущих людей нам хватает здесь, в наших стенах, и нельзя сказать, чтобы мы разрывали себе душу от сочувствия. Обычно если кто-то начинает пускать слезу перед полицией, то этот кто-то или наделал глупостей, или разыгрывает сцену, чтобы привлечь нас на свою сторону…
Шеф произносит тихо:
— Сан-Антонио, познакомьтесь, это господин Ролле, один из моих друзей…
Я не подаю вида, но, надо сказать, меня это очень удивляет. У босса нет привычки представлять своих друзей подчиненным. Тем более я никогда не думал, что шеф будет знакомить меня со столь бурно рыдающим приятелем.
— Весьма польщен, — бормочу я голосом коммивояжера, пытающегося навязать коллекцию пылесосов улитке.
Человек поднимает на меня глаза супервегетарианца и протягивает руку, больше похожую на охлажденную свиную ножку.
Я не без чувства брезгливости слегка пожимаю этот мясной полуфабрикат, и плакса вновь впадает в транс.
Но любопытство начинает разбирать меня, и я ощущаю, что во мне что-то булькает и закипает. Не дожидаясь прорыва моего предохранительного клапана, шеф решает просветить меня.
— Вы читали в газетах о деле Ролле? — спрашивает он.
Я отрицательно трясу тыквой.
Газеты я покупаю редко и только для того, чтобы узнать, что идет в кино, или посмотреть очередную порцию комиксов.
— У господина Ролле, — говорит с расстановкой босс, — есть сын Эммануэль. Он серьезный, спокойный, уравновешенный мальчик…
У меня желание спросить, не собирается ли мальчик отвертеться от обманутой невесты, но я знаю, что шеф терпеть не может, когда его перебивают глупыми замечаниями.
— Этот молодой человек, — продолжает шеф, — заканчивал учебу в Англии… У господина Ролле есть представительства в Южной Африке, и он хотел после получения сыном британского образования послать его туда…
При этих словах человек с глазами яичницей опять начинает рыдать как помешанный.
Шеф прерывает свой рассказ, и мы сохраняем минуту тягостного молчания.
Не нужно быть ясновидцем или магом, чтобы понять: сынок угодил в серьезную передрягу.
Шеф, морщась, массирует голову, представляющую собой великолепный каток для мух цвета слоновой кости, самый гладкий каток в парижском регионе.
— Так, — изрекаю я, пытаясь поставить точку в конце бесконечных рыданий.
— Эммануэль год жил в Англии. Отец часто навещал его и вынес впечатление, что сын ведет правильную жизнь усидчивого студента… И так продолжалось в течение всего времени… Однако потом разыгралась драма…
Как прекрасный актер, шеф переводит дыхание и оставляет без внимания мое разгорающееся любопытство. Наконец он говорит:
— Однажды на шоссе из Лондона в Нортхемптон Эммануэль при обгоне нечаянно сбил велосипедиста. И здесь поведение этого серьезного юноши становится непонятным: вместо того чтобы остановиться и оказать помощь своей жертве, он жмет на газ и уезжает.
Я морщу нос.
Шеф одаривает меня взглядом, в котором можно прочесть: «Хорош гусь, нечего сказать!»
— Но это еще не все, — продолжает он.
Я весь превращаюсь в одно большое ухо, какое рисуют на плакатах, предостерегающих от шпионов.
— Когда Эммануэль Ролле скрылся с места происшествия, за ним погнался зеленщик, который был свидетелем этого несчастного случая. У него был небольшой, но быстрый фургончик, он скоро догнал машину Эммануэля и заставил остановиться, прижав ее к обочине. Не зная, вооружен ли виновник происшествия, водитель-зеленщик на всякий случай взял монтировку… Сын господина Ролле бросился на него, вырвал из рук монтировку и нанес сильный удар по голове, от которого бедняга скончался на месте…
Новая пауза.
— Гм, — произношу я, — странная история, хотя и довольно банальная… Но в Англии за подобные дела по головке не погладят… Так, и что дальше?
— Вот его и не погладили, — продолжает патрон. — Он приехал в Лондон и примерно через три часа пошел сдаваться полиции.
— Чума! — бормочу я.
— Да… Его судили и приговорили к смертной казни за умышленное убийство. Завтра утром приговор приведут в исполнение…
Тут несчастный отец Ролле совсем задыхается в слезах и с ужасным стоном складывается пополам. Трудно обладать хромированным сердцем и сдержаться от подступающих слез при виде убитого горем отца, знающего, что его сына завтра повесят на веревке.
Я отворачиваюсь, чтобы скрыть свои эмоции. Шеф поправляет свои образцовые манжеты. Очевидно, та, что стирает ему белье, под большим впечатлением от его великосветских манер и не экономит на крахмале.
Я преодолеваю нахлынувшие на меня чувства и соображаю: эта история, безусловно, очень печальна, но все же непонятно, зачем шеф мне ее рассказывает…
Он следит за ходом моих мыслей, как следят за вспыхивающими цифрами набранных очков на электрическом биллиарде.
— Сан-Антонио, — переходит он к делу, — я прошу вас оказать мне услугу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31