Нет, правда, эта квадратная физиономия действительно мне знакома. Но это было давно.
— Два-три года назад?
— Да… Вы сказали, этот тип занимался…
— Он был связан с советскими секретными службами…
— Не может быть!
— Может! А в момент исчезновения у него, очевидно, где-то под подкладкой был зашит документ, значение которого ты себе даже не представляешь. Вот это-то и интересует мои службы, Анж! Объявлена большая премия тому, кто знает, где его искать, или даст информацию хотя бы о документах…
— Ого! Полиция готова снести золотое яйцо?
— Да, но вручит его через посредника. Сумма премии двадцать миллионов!
— Да ну!
— При этом никто не обратит внимание, каким образом получены документы!
Равиоли опускает голову и разглядывает глянцевые носки своих ботинок.
— А почему вы пришли именно ко мне, господин комиссар?
— Я прихожу ко всем, кто, на мой взгляд, сможет помочь найти Келлера — живого или… мертвого! Что в этом плохого? В конце концов, ты мне доказал, ты тут ни при чем. Просто работаешь в таком месте, где люди говорят. Теперь ты в курсе. Легавые ведут расследование, у тебя есть возможность нам помочь. Все просто, старик. Вдобавок есть шанс сорвать крупный куш!
Протягиваю ему пять. Он деликатно вкладывает в мою ладонь свою холеную руку, украшенную огромным перстнем — камень величиной с пробку от графина.
— Если у тебя будут мысли или сведения, позвони комиссару Сан-Антонио в легавую контору.
— Договорились!
Вновь оказываюсь в прокуренном зале. Клиенты и девицы к этому времени закончили обоюдное трение друг о друга. На подиум выходит новая кукла для раздевания, на этот раз одетая под стюардессу — разыгрывается сюита под названием “Паника на борту”. В салоне самолета начинается пожар, огнетушитель, как всегда, не фурычит, и мужественная бортпроводница готова пожертвовать своей одеждой в борьбе с огненной стихией. Она побеждает огонь, который, вот хитрец, гаснет как раз тогда, когда она сбивает его своим последним аргументом — нейлоновыми трусиками. Пожар испускает дух — публика ревет от восторга.
— Тоже неплохо поставлено, а? Как вам этот номер? — восхищается ценитель-бармен. — Классно горело!
— Типун тебе на язык! Я еду в аэропорт! — бросаю я ему по пути к двери.
Спектакль поразил меня глубиной всевозможных вырезов, искусством высвобождения из одежд и ляжками исполнительниц, но пора и честь знать. Настало время действовать, предпринять конкретные шаги. Между нами и Эйфелевой башней, я задал трудную задачу Равиоли. Если он не пошевелится, я нагряну снова, и очень скоро, а может, и того раньше.
Дело сдвинулось с мертвой точки. Нам удалось практически точно определить имя убитого мужчины. Я установил, что Анжело Равиоли, который снимал дом, где был найден труп, знал Келлера. В принципе вполне достаточно, чтобы арестовать хозяина “Раминаг-робиса”, но лучше пока подождать. Чем глубже рыба заглотит наживку, тем больше шансов, что не сорвется с крючка.
Глава вторая
В которой вы услышите мои рассуждения в бреду
Рано утром я просыпаюсь от сильной и, главное, непредвиденной боли в глотке (хотя случается ли такое предвиденно?). Чувствую, у меня поднялась температура, трясет как в лихорадке. Но больше всего мучает мысль, что я заболел не вовремя. Услышав мои чертыханья, в комнату входит Фелиция в халате поверх длинной ночной рубашки.
— Ты плохо себя чувствуешь, Антуан? Наверное, ты переутомился…
— По-моему, начинается ангина, мам.
— Я сейчас же приготовлю тебе полоскание и сделаю компресс.
Она начинает меня лечить, вовсю пичкает таблетками, и мне кажется, будто разбушевавшаяся было боль постепенно утихает, отступая под напором сульфамидов и хитроумных снадобий моей врачевательницы. 146
— Вчера ты вернулся очень поздно, — говорит Фелиция, размешивая еще какую-то микстуру. — Тебя продуло в машине.
— Много работы.
— Из-за дома четы Пино?
— Да. Сегодня я надеюсь получить результаты.
Поскольку маман демонстрирует мне свою крайнюю заинтересованность, я с удовольствием даю ей возможность услышать мои рассуждения на этот счет. Спасительное в некотором роде занятие, да и лихорадка сказывается — делает меня болтливым.
— Видишь ли, маман, дело-то вроде не из самых трудных. Когда составляешь вместе все элементы, понимаешь, что ошибки быть не может.
— Ты так считаешь? В голосе Фелиции слышится некоторое сомнение.
— Вот тебе исходные данные: два трупа найдены в палисаднике дома, построенного лет десять назад. За это время в нем жили две семьи. Вывод: кто-то из этих групп людей совершил преступление…
Фелиция ставит кресло рядом с моей кроватью, садится и расправляет на коленях полы своего теплого халата.
— А может, кто-то чужой пришел в отсутствие хозяев?..
— Чтобы закопать два трупа? Понимаешь, мам, когда хотят избавиться от тела, то не лезут копать яму в чужом огороде.
Фелиция никогда не спорит со мной.
— Ты прав.
— Дальше! Нам удалось установить имя убитого мужчины. Более того, мы знаем, что он мошенник из Германии и был связан с одним из жильцов дома. Тут возражений нет?
— Это твое предположение, с ним можно согласиться. Но ты уверен в личности мужчины?
— Почти. Все совпадает: время исчезновения, описание примет — все!
— Приметы! Как можно судить по жалким костям о живом человеке? — вздыхает добрая Фелиция.
— Маман, это дело специалистов. И потом, на останках нашли особые приметы, соответствующие описаниям пропавшего. Нет-нет, я повторяю, ошибки быть не может — целое составляется из отдельных элементов, как мозаика!
— Тогда понятно…
Она не знает, что сказать, моя милая мамочка. Все эти криминальные моменты, из которых и состоит расследование, ставят ее подчас в тупик. И хотя у нее сын полицейский, убийство не перешло для Фелиции в разряд обыденности, а воспринимается будто детективный роман.
— Парень, который снимал дом, форменный бандит, понимаешь? Теперь содержит ночной стриптиз-бар, — с трудом выговариваю я. — Тип, способный на все. Более того, он признался, что знает в лицо убитого Келлера!
Фелиция согласно кивает головой. За окном начинается новый день. В курятнике соседа петух, расправив крылья, во все горло сообщает своим заспавшимся подружкам, что пора продирать глаза и заниматься делом.
Мне нравятся звуки нарождающегося дня. Волнующий жизнеутверждающий момент, если, конечно, ты сам не впополаме.
— Но раз бандит, о котором ты говоришь, согласился с тем, что знал этого немца, значит, он его не убивал! — вдруг решается опротестовать мой тезис Фелиция.
— Ну, это еще ничего не доказывает. Сообразив, что следствие вышло на него из-за знакомства с Келлером, он решил признать это, чтобы не вызывать лишних подозрений.
— О господи, как ты можешь ориентироваться в таких потемках?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Два-три года назад?
— Да… Вы сказали, этот тип занимался…
— Он был связан с советскими секретными службами…
— Не может быть!
— Может! А в момент исчезновения у него, очевидно, где-то под подкладкой был зашит документ, значение которого ты себе даже не представляешь. Вот это-то и интересует мои службы, Анж! Объявлена большая премия тому, кто знает, где его искать, или даст информацию хотя бы о документах…
— Ого! Полиция готова снести золотое яйцо?
— Да, но вручит его через посредника. Сумма премии двадцать миллионов!
— Да ну!
— При этом никто не обратит внимание, каким образом получены документы!
Равиоли опускает голову и разглядывает глянцевые носки своих ботинок.
— А почему вы пришли именно ко мне, господин комиссар?
— Я прихожу ко всем, кто, на мой взгляд, сможет помочь найти Келлера — живого или… мертвого! Что в этом плохого? В конце концов, ты мне доказал, ты тут ни при чем. Просто работаешь в таком месте, где люди говорят. Теперь ты в курсе. Легавые ведут расследование, у тебя есть возможность нам помочь. Все просто, старик. Вдобавок есть шанс сорвать крупный куш!
Протягиваю ему пять. Он деликатно вкладывает в мою ладонь свою холеную руку, украшенную огромным перстнем — камень величиной с пробку от графина.
— Если у тебя будут мысли или сведения, позвони комиссару Сан-Антонио в легавую контору.
— Договорились!
Вновь оказываюсь в прокуренном зале. Клиенты и девицы к этому времени закончили обоюдное трение друг о друга. На подиум выходит новая кукла для раздевания, на этот раз одетая под стюардессу — разыгрывается сюита под названием “Паника на борту”. В салоне самолета начинается пожар, огнетушитель, как всегда, не фурычит, и мужественная бортпроводница готова пожертвовать своей одеждой в борьбе с огненной стихией. Она побеждает огонь, который, вот хитрец, гаснет как раз тогда, когда она сбивает его своим последним аргументом — нейлоновыми трусиками. Пожар испускает дух — публика ревет от восторга.
— Тоже неплохо поставлено, а? Как вам этот номер? — восхищается ценитель-бармен. — Классно горело!
— Типун тебе на язык! Я еду в аэропорт! — бросаю я ему по пути к двери.
Спектакль поразил меня глубиной всевозможных вырезов, искусством высвобождения из одежд и ляжками исполнительниц, но пора и честь знать. Настало время действовать, предпринять конкретные шаги. Между нами и Эйфелевой башней, я задал трудную задачу Равиоли. Если он не пошевелится, я нагряну снова, и очень скоро, а может, и того раньше.
Дело сдвинулось с мертвой точки. Нам удалось практически точно определить имя убитого мужчины. Я установил, что Анжело Равиоли, который снимал дом, где был найден труп, знал Келлера. В принципе вполне достаточно, чтобы арестовать хозяина “Раминаг-робиса”, но лучше пока подождать. Чем глубже рыба заглотит наживку, тем больше шансов, что не сорвется с крючка.
Глава вторая
В которой вы услышите мои рассуждения в бреду
Рано утром я просыпаюсь от сильной и, главное, непредвиденной боли в глотке (хотя случается ли такое предвиденно?). Чувствую, у меня поднялась температура, трясет как в лихорадке. Но больше всего мучает мысль, что я заболел не вовремя. Услышав мои чертыханья, в комнату входит Фелиция в халате поверх длинной ночной рубашки.
— Ты плохо себя чувствуешь, Антуан? Наверное, ты переутомился…
— По-моему, начинается ангина, мам.
— Я сейчас же приготовлю тебе полоскание и сделаю компресс.
Она начинает меня лечить, вовсю пичкает таблетками, и мне кажется, будто разбушевавшаяся было боль постепенно утихает, отступая под напором сульфамидов и хитроумных снадобий моей врачевательницы. 146
— Вчера ты вернулся очень поздно, — говорит Фелиция, размешивая еще какую-то микстуру. — Тебя продуло в машине.
— Много работы.
— Из-за дома четы Пино?
— Да. Сегодня я надеюсь получить результаты.
Поскольку маман демонстрирует мне свою крайнюю заинтересованность, я с удовольствием даю ей возможность услышать мои рассуждения на этот счет. Спасительное в некотором роде занятие, да и лихорадка сказывается — делает меня болтливым.
— Видишь ли, маман, дело-то вроде не из самых трудных. Когда составляешь вместе все элементы, понимаешь, что ошибки быть не может.
— Ты так считаешь? В голосе Фелиции слышится некоторое сомнение.
— Вот тебе исходные данные: два трупа найдены в палисаднике дома, построенного лет десять назад. За это время в нем жили две семьи. Вывод: кто-то из этих групп людей совершил преступление…
Фелиция ставит кресло рядом с моей кроватью, садится и расправляет на коленях полы своего теплого халата.
— А может, кто-то чужой пришел в отсутствие хозяев?..
— Чтобы закопать два трупа? Понимаешь, мам, когда хотят избавиться от тела, то не лезут копать яму в чужом огороде.
Фелиция никогда не спорит со мной.
— Ты прав.
— Дальше! Нам удалось установить имя убитого мужчины. Более того, мы знаем, что он мошенник из Германии и был связан с одним из жильцов дома. Тут возражений нет?
— Это твое предположение, с ним можно согласиться. Но ты уверен в личности мужчины?
— Почти. Все совпадает: время исчезновения, описание примет — все!
— Приметы! Как можно судить по жалким костям о живом человеке? — вздыхает добрая Фелиция.
— Маман, это дело специалистов. И потом, на останках нашли особые приметы, соответствующие описаниям пропавшего. Нет-нет, я повторяю, ошибки быть не может — целое составляется из отдельных элементов, как мозаика!
— Тогда понятно…
Она не знает, что сказать, моя милая мамочка. Все эти криминальные моменты, из которых и состоит расследование, ставят ее подчас в тупик. И хотя у нее сын полицейский, убийство не перешло для Фелиции в разряд обыденности, а воспринимается будто детективный роман.
— Парень, который снимал дом, форменный бандит, понимаешь? Теперь содержит ночной стриптиз-бар, — с трудом выговариваю я. — Тип, способный на все. Более того, он признался, что знает в лицо убитого Келлера!
Фелиция согласно кивает головой. За окном начинается новый день. В курятнике соседа петух, расправив крылья, во все горло сообщает своим заспавшимся подружкам, что пора продирать глаза и заниматься делом.
Мне нравятся звуки нарождающегося дня. Волнующий жизнеутверждающий момент, если, конечно, ты сам не впополаме.
— Но раз бандит, о котором ты говоришь, согласился с тем, что знал этого немца, значит, он его не убивал! — вдруг решается опротестовать мой тезис Фелиция.
— Ну, это еще ничего не доказывает. Сообразив, что следствие вышло на него из-за знакомства с Келлером, он решил признать это, чтобы не вызывать лишних подозрений.
— О господи, как ты можешь ориентироваться в таких потемках?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35