Он бы даже сказал - неприятное:
мурашки бегали у него по спине, волосы на голове вставали дыбом. И в то же
время ничего определенного.
А тут еще этот Пейдж. Проклятый дурак, чего доброго, и в самом деле
удерет ловить Шары, и тогда неприятностей не оберешься. Странно, каким
образом у Кнута испортились сразу обе рации - и в костюме и в машине. Кнут
не мог объяснить, как это произошло, даже и не пытался. Просто пожал
плечами. Мало ли что бывает на Меркурии.
Крейг отказался от попыток заснуть. Он всунул ноги в шлепанцы, побрел
к иллюминатору, поднял штору и выглянул наружу. Цветные Шары по-прежнему
катались в пыли. Внезапно один из них превратился в громадную бутылку
виски, она поднялась в воздух, перевернулась - жидкость полилась на землю.
Крейг хихикнул: Старина Крипи мечтает выпить.
Раздался осторожный стук в дверь. Крейг резко обернулся. Мгновение он
стоял, затаив дыхание, и прислушивался, словно ожидая нападения. Затем
тихо рассмеялся. Чуть не свалял дурака. Все нервы. Выпить-то не мешало бы
ему. Снова стук, осторожный, но более настойчивый.
- Войдите.
Крипи бочком вошел в комнату.
- Так я и думал, что вы не спите, - сказал он.
- Что случилось, Крипи? - Крейг почувствовал, что снова весь
напрягся. Нервы ни к черту не годятся.
Крипи подвинулся ближе.
- Кнут, - прошептал он. - Кнут выиграл у меня в шахматы. Шесть раз
подряд, не дал мне ни одного шанса отыграться.
В комнате раздался хохот Крейга.
- Но прежде-то я выигрывал без труда, - настаивал старик. - Я даже
нарочно давал ему иногда выиграть, чтобы он не заскучал и не бросил совсем
играть. Сегодня вечером я как раз приготовился задать ему трепку, и
вдруг...
Крипи нахмурился, усы его вздрогнули.
- И это еще не все, черт побори. Я как-то чувствую, что Кнут
изменился...
Крейг подошел вплотную к старику и взял его за плечи.
- Я понимаю, - сказал он. - Очень хорошо понимаю, что вы чувствуете.
- Опять он вспомнил, как волосы шевелились у него на голове, когда он
недавно разговаривал с Кнутом.
Крипи кивнул, бледные глаза его мигнули, кадык дернулся.
Крейг повернулся на каблуках и начал стаскивать пижаму.
- Крипи, - резко произнес он, - сейчас же берите револьвер,
спускайтесь в отсек управления и запритесь там. Никуда не выходите, пока я
не вернусь. И не впускайте никого.
Он пристально посмотрел на старика:
- Вы понимаете? Ни-ко-го! Если вас вынудят - стреляйте. Но смотрите,
чтобы никто не дотрагивался до рычагов.
Крипи вытаращил глаза и сглотнул слюну.
- А что, будут неприятности? - спросил он дрожащим голосом.
- Не знаю, - отрезал Крейг, - но хочу узнать.
Внизу, в ангаре, Крейг сердито глядел на пустое место, где должна
была стоять машина Пейджа. Вездеход исчез! Вне себя от злости Крейг
подошел к баллонам с кислородом. Замок стойки не был поврежден. Он вставил
ключ. Крышка отскочила: все баллоны на месте, стоят рядком, прикреплены к
перезарядной установке. Не веря своим глазам, Крейг стоял и смотрел на
баллоны.
Все на месте! Значит, Пейдж отправился без достаточного запаса
кислорода. Это означает, что он погибнет мучительной смертью в пустынях
Меркурия.
Крейг повернулся, чтобы идти, но вдруг остановился. Нет никакого
смысла преследовать Пейджа - мелькнуло у него в голове. Этот болван,
наверно, уже мертв. Самоубийство - иначе не назовешь его поступок.
Настоящее самоубийство. И ведь он предупреждал Пейджа! Ему, Крейгу,
предстоит работа. Что-то случилось там, около пространственного вихря. Он
должен утихомирить мучительные подозрения, копошащиеся у него в мозгу. Кое
в чем надо убедиться. Ему некогда преследовать покойников. Проклятый
дурак, самоубийца. Он просто спятил - вообразил, что поймает Цветной
Шар...
Крейг выключил линию, с яростью закрутил вентиль, отсоединил баллон и
с трудом вытащил его из стойки.
Когда он направился через ангар к машине, кошка Матильда сбежала по
сходням вниз и сразу же сунулась ему под ноги. Крейг споткнулся, чуть не
упал, но с большим трудом устоял и выругался с тем красноречием, которое
достигается долгой тренировкой.
- Мя-я-у, - общительно отозвалась Матильда.
Есть что-то нереальное в солнечной стороне Меркурия, и это скорее
ощущаешь, чем видишь. Солнце оттуда кажется в девять раз больше, чем с
Земли, а термометр никогда не показывает ниже 650 градусов по Фаренгейту.
В этой чудовищной жаре люди вынуждены носить скафандры с фотоэлементной
защитой, ездить в фотоэлементных машинах и жить на Силовой Станции,
которая сама есть не что иное, как мощный фотоэлемент. Электрической
энергией можно управлять, но жара и излучения почти не поддаются контролю.
Скалы и почва рассыпаются там в пыль, исхлестанные бичами жары и
излучений. А горизонт совсем близко, всегда перед глазами, словно видимый
край света.
Но не это делает планету такой странной. Странность скорее в
неестественном искажении всех линий, искажении, которое трудно уловить.
Быть может, ощущение неестественности вызвано тем, что близость
грандиозной массы Солнца делает невозможным существование прямой линии,
она искривляет магнитные поля и будоражит самое структуру космического
пространства.
Крейг все время ощущал эту неестественность, пока мчался по пыльной
равнине. Вездеход зашлепал по жидкой лужице, с шипением разбрызгивая не то
расплавленный свинец, не то олово. Однако Крейг не заметил этого: в мозгу
его громоздились сотни несвязных мыслей. Глаза, окаймленные сетью
морщинок, следили через прозрачный щит за углублениями, оставленными
машиной Кнута. Баллон с кислородом тихонько свистел, воздушный генератор
потрескивал. Но вокруг было тихо.
Оглядевшись, Крейг заметил, что за ним как будто бы следует большой
синий Шар, но скоро забыл о нем. Он взглянул на картину с нанесенными на
нее координатами завихрения. Осталось всего несколько миль. Он уже почти
на месте...
С виду никаких признаков вихря не было, хотя приборы нащупали его и
нанесли на карту, когда Крейг приблизился к нему. Быть монет, если встать
под прямым углом к завихрению, различишь слабое мерцание, колебание, как
будто смотришь в волнистое зеркало. Но, пожалуй, больше ничто не
доказывало на присутствие вихря. Непонятно, где он начинался, где
кончался. Нетрудно было войти в него даже с прибором в руке.
Крейг вздрогнул, вспомнив о первых межпланетниках, которые попадали в
такие завихрения. Отважные астронавты дерзали приземляться на солнечной
стороне, осмеливались путешествовать в космических костюмах старого
образца.
1 2 3 4 5 6 7
мурашки бегали у него по спине, волосы на голове вставали дыбом. И в то же
время ничего определенного.
А тут еще этот Пейдж. Проклятый дурак, чего доброго, и в самом деле
удерет ловить Шары, и тогда неприятностей не оберешься. Странно, каким
образом у Кнута испортились сразу обе рации - и в костюме и в машине. Кнут
не мог объяснить, как это произошло, даже и не пытался. Просто пожал
плечами. Мало ли что бывает на Меркурии.
Крейг отказался от попыток заснуть. Он всунул ноги в шлепанцы, побрел
к иллюминатору, поднял штору и выглянул наружу. Цветные Шары по-прежнему
катались в пыли. Внезапно один из них превратился в громадную бутылку
виски, она поднялась в воздух, перевернулась - жидкость полилась на землю.
Крейг хихикнул: Старина Крипи мечтает выпить.
Раздался осторожный стук в дверь. Крейг резко обернулся. Мгновение он
стоял, затаив дыхание, и прислушивался, словно ожидая нападения. Затем
тихо рассмеялся. Чуть не свалял дурака. Все нервы. Выпить-то не мешало бы
ему. Снова стук, осторожный, но более настойчивый.
- Войдите.
Крипи бочком вошел в комнату.
- Так я и думал, что вы не спите, - сказал он.
- Что случилось, Крипи? - Крейг почувствовал, что снова весь
напрягся. Нервы ни к черту не годятся.
Крипи подвинулся ближе.
- Кнут, - прошептал он. - Кнут выиграл у меня в шахматы. Шесть раз
подряд, не дал мне ни одного шанса отыграться.
В комнате раздался хохот Крейга.
- Но прежде-то я выигрывал без труда, - настаивал старик. - Я даже
нарочно давал ему иногда выиграть, чтобы он не заскучал и не бросил совсем
играть. Сегодня вечером я как раз приготовился задать ему трепку, и
вдруг...
Крипи нахмурился, усы его вздрогнули.
- И это еще не все, черт побори. Я как-то чувствую, что Кнут
изменился...
Крейг подошел вплотную к старику и взял его за плечи.
- Я понимаю, - сказал он. - Очень хорошо понимаю, что вы чувствуете.
- Опять он вспомнил, как волосы шевелились у него на голове, когда он
недавно разговаривал с Кнутом.
Крипи кивнул, бледные глаза его мигнули, кадык дернулся.
Крейг повернулся на каблуках и начал стаскивать пижаму.
- Крипи, - резко произнес он, - сейчас же берите револьвер,
спускайтесь в отсек управления и запритесь там. Никуда не выходите, пока я
не вернусь. И не впускайте никого.
Он пристально посмотрел на старика:
- Вы понимаете? Ни-ко-го! Если вас вынудят - стреляйте. Но смотрите,
чтобы никто не дотрагивался до рычагов.
Крипи вытаращил глаза и сглотнул слюну.
- А что, будут неприятности? - спросил он дрожащим голосом.
- Не знаю, - отрезал Крейг, - но хочу узнать.
Внизу, в ангаре, Крейг сердито глядел на пустое место, где должна
была стоять машина Пейджа. Вездеход исчез! Вне себя от злости Крейг
подошел к баллонам с кислородом. Замок стойки не был поврежден. Он вставил
ключ. Крышка отскочила: все баллоны на месте, стоят рядком, прикреплены к
перезарядной установке. Не веря своим глазам, Крейг стоял и смотрел на
баллоны.
Все на месте! Значит, Пейдж отправился без достаточного запаса
кислорода. Это означает, что он погибнет мучительной смертью в пустынях
Меркурия.
Крейг повернулся, чтобы идти, но вдруг остановился. Нет никакого
смысла преследовать Пейджа - мелькнуло у него в голове. Этот болван,
наверно, уже мертв. Самоубийство - иначе не назовешь его поступок.
Настоящее самоубийство. И ведь он предупреждал Пейджа! Ему, Крейгу,
предстоит работа. Что-то случилось там, около пространственного вихря. Он
должен утихомирить мучительные подозрения, копошащиеся у него в мозгу. Кое
в чем надо убедиться. Ему некогда преследовать покойников. Проклятый
дурак, самоубийца. Он просто спятил - вообразил, что поймает Цветной
Шар...
Крейг выключил линию, с яростью закрутил вентиль, отсоединил баллон и
с трудом вытащил его из стойки.
Когда он направился через ангар к машине, кошка Матильда сбежала по
сходням вниз и сразу же сунулась ему под ноги. Крейг споткнулся, чуть не
упал, но с большим трудом устоял и выругался с тем красноречием, которое
достигается долгой тренировкой.
- Мя-я-у, - общительно отозвалась Матильда.
Есть что-то нереальное в солнечной стороне Меркурия, и это скорее
ощущаешь, чем видишь. Солнце оттуда кажется в девять раз больше, чем с
Земли, а термометр никогда не показывает ниже 650 градусов по Фаренгейту.
В этой чудовищной жаре люди вынуждены носить скафандры с фотоэлементной
защитой, ездить в фотоэлементных машинах и жить на Силовой Станции,
которая сама есть не что иное, как мощный фотоэлемент. Электрической
энергией можно управлять, но жара и излучения почти не поддаются контролю.
Скалы и почва рассыпаются там в пыль, исхлестанные бичами жары и
излучений. А горизонт совсем близко, всегда перед глазами, словно видимый
край света.
Но не это делает планету такой странной. Странность скорее в
неестественном искажении всех линий, искажении, которое трудно уловить.
Быть может, ощущение неестественности вызвано тем, что близость
грандиозной массы Солнца делает невозможным существование прямой линии,
она искривляет магнитные поля и будоражит самое структуру космического
пространства.
Крейг все время ощущал эту неестественность, пока мчался по пыльной
равнине. Вездеход зашлепал по жидкой лужице, с шипением разбрызгивая не то
расплавленный свинец, не то олово. Однако Крейг не заметил этого: в мозгу
его громоздились сотни несвязных мыслей. Глаза, окаймленные сетью
морщинок, следили через прозрачный щит за углублениями, оставленными
машиной Кнута. Баллон с кислородом тихонько свистел, воздушный генератор
потрескивал. Но вокруг было тихо.
Оглядевшись, Крейг заметил, что за ним как будто бы следует большой
синий Шар, но скоро забыл о нем. Он взглянул на картину с нанесенными на
нее координатами завихрения. Осталось всего несколько миль. Он уже почти
на месте...
С виду никаких признаков вихря не было, хотя приборы нащупали его и
нанесли на карту, когда Крейг приблизился к нему. Быть монет, если встать
под прямым углом к завихрению, различишь слабое мерцание, колебание, как
будто смотришь в волнистое зеркало. Но, пожалуй, больше ничто не
доказывало на присутствие вихря. Непонятно, где он начинался, где
кончался. Нетрудно было войти в него даже с прибором в руке.
Крейг вздрогнул, вспомнив о первых межпланетниках, которые попадали в
такие завихрения. Отважные астронавты дерзали приземляться на солнечной
стороне, осмеливались путешествовать в космических костюмах старого
образца.
1 2 3 4 5 6 7