Вопросы... какие тут могут быть вопросы? (Шутливо тузит Самойлова.) Ах ты, черт, пижон, гений, талантище!
С а м о й л о в. Я — что? Я ничего...
В а л е р н е р. Качать его, ребята!
С а м о й л о в (отстраняется). Иди, я сегодня в новом костюме. Вон Ашота покачай. Или Ивана Ивановича... А вообще: теорию надо было качать — так, значит?
В а л е р н е р. У-у... нет в тебе душевного благородства, всепрощения — в такую минуту уесть! Только такая зловредная ехидина, как ты, и могла придумать этот опыт с клопом. Что — съел?
Я к у б о в и ч. Ну, теперь я знаю, с какого конца браться за плазму. Ох, и поэкспериментируем! (Алчно потирает руки.)
С е р д ю к. И подумать только — все началось с клопа...
Ш а р д е ц к и й (выходит к доске). Вопросов к Петру Ивановичу, я вижу, нет — демонстрация довольно красноречивая. Тогда позвольте мне. Стало быть, теперь мы понимаем, что к чему. Знаем, что, меняя концентрацию нейтрин и антинейтрин в пространстве, можно управлять устойчивостью ядер... в принципе можно. На этом экспериментальные исследования временно, до моего разрешения, мы прекращаем...
Шум, гул, возгласы: «Как же так!», «Вот новость!»
Тихо! Будем двигать теорию. Мы должны наперед предвидеть все результаты дальнейших опытов!
Я к у б о в и ч. Вот так-так, милое дело!
С а м о й л о в. Ну-у... какие ж это будут опыты, если в них все наперед ясно!
А ш о т. Пачэму такие строгости, Иван Иванович? Сэйчас, когда все получается, да?..
Ш а р д е ц к и й. Именно потому, что получается, Ашот. И еще далеко не ясно: что именно получится? Помните: когда запускали первые ракеты на Луну, их тщательно стерилизовали, чтобы ненароком не занести на лунную поверхность наши микроорганизмы и — боже упаси! — не заразить тамошние живые существа. Хотя далеко не ясно: есть ли жизнь на Луне — скорее всего, что нет... А на Земле есть жизнь. Есть! И все живое, все вокруг нас состоит из атомов, имеющих ядра. Поэтому мы должны быть так же стерильно осторожны с нейтринами, как наши коллеги — исследователи космоса — с микробами.
Ш т е р н. Что же делать бедным экспериментаторам?
Ш а р д е ц к и й. Готовить генераторы для новых массированных опытов. И — думать. Всем думать. Развивайте далеко идущие гипотезы, продумывайте методики, воображайте все возможные применения открытия. Разрешается выдвигать на семинары самые фантастические идеи — со строгим математическим обоснованием, разумеется. Но — ни одного опыта с нейтринами без моего разрешения! Итак, всем — думать!
Затемнение слева. Освещается правая сторона сцены: кабинет адмирала Брэгга. В нем — Б р э г г, Х е н и ш, К л и н ч е р, Ф р е н к и д-р К е н н е т. В руке у последнего футляр с чертежами. В углу за столом-пультом — а д ъ ю т а н т.
Б р э г г. Почему нет профессора Голдвина?
К л и н ч е р. Я передал ему ваше приглашение, сэр.
Б р э г г (хмурится). Он, по-видимому, считает, что мы здесь занимаемся пустяками! Мне с самого начала не нравился ваш протеже, генерал. Боюсь, что он опасен своими взглядами, своими пацифистскими настроениями... Я не верю, что этот человек успешно доведет работу до конца.
Х е н и ш. Откровенно говоря, я тоже, сэр.
Б р э г г. Не саботирует ли он исследования, генерал? Уже два года — и ничего утешительного. А ведь русские не сидят сложа руки. Они могут нас опередить!
К л и н ч е р. Я не думаю, сэр, но... разумеется, я воздействую на Голдвина. Собственно, он сейчас занимается преимущественно теорией. Экспериментальными же работами руководит доктор Френсис Гарди, которого н хочу вам представить.
Б р э г г. Ах, вот как! (Кивает.) Очень рад, доктор Гарди. Надеюсь, вы не столь пассивны во взглядах и поступках, как ваш шеф?
Ф р е н к. Нет, сэр.
Б р э г г. Рад это слышать. Нам надо быть настоящими американцами, доктор Гарди, а уж потом — учеными, политиками, поенными. Настоящими янки — это главное! Как идет работа, доктор Гарди?
Ф р е н к. Заканчиваем предварительные опыты по исследованию свойств нейтринных и антинейтринных пучков. На днях перейдем к решающим. Установки уже готовы.
Х е н и ш. Надо ли так торопиться? Поспешность в науке не принята. Решающие опыты должны быть поставлены солидно.
Б р э г г. Эта работа — не только наука, сенатор. Она еще и политика, большая военная политика! А в современной политике выигрывает тот, кто держит противника на мушке.
X е н и ш. Но еще неизвестно, дадут ли опыты нужные результаты!
Ф р е н к. Они дадут результаты. (Со сдержанной яро стью.) Мы будем вести их еще и еще, пока не добьемся, чего хотим!
Б р э г г. Вот слова настоящего американца! Хорошо сказано, мистер Гарди. Я вижу, экспериментальные исследования в Центре «Нуль» находятся в надежных руках... Но перейдем к делу. Я поручил доктору Кеннету рассмотреть возможные изменения, которые придется внести в нашу глобальную стратегию при появлении нового оружия. Прошу вас, доктор.
К е н н е т (раскрывает футляр, достает из него сверну тый чертеж. Оглядевшись, привешивает чертеж к крюку, на котором покоится портрет. Достает указку. На чер теже — шар без подробностей, в двух крайних точках выделены области, обозначенные буквами А и В. Они соединены пунктирными кривыми и прямой линией через центр шара. Ниже — несколько формул и чисел. Выде ляется формула t 2 = п R / v ). Итак, джентльмены, рассмотрим простую задачу. На противоположных сторонах шара радиусом «R » имеются противостоящие друг другу объекты А и В. (Указывает.) Каждый из объектов располагает средствами массового уничтожения и средствами доставки их, имеющими скорость «v». Нынешняя ситуация определяется кривизной шара «R», упомянутой уже скоростью средств доставки «v» и временем обнаружения их после старта противной стороной «t1». Как вы догадываетесь, ныне соотношение этих факторов таково, что делает бессмысленной инициативу одного из объектов и нападении на другой. Время доставки средств уничтожения к объекту-противнику «t2» определяется вот этой формулой (указывает) и для ракет составляет 45— 50 минут. Время же обнаружения ракет радиолокационными средствами составляет не более десяти минут. Если учесть, что время «t3» запуска ракет при состоянии непрерывной готовности составляет не более пяти-шести минут, то понятно, что за время «t2» объект-противник успеет ответить равным или большим ударом. Стало быть, эта формула ныне удерживает мир в равновесии...
Б р э г г (нетерпеливо). Это известно, док. Переходите к существу.
К е н н е т. Вышесказанное определяет и существо, адмирал. Насколько мне известно, в Центре «Нуль» готовится оружие, представляющее, собственно говоря, направленные пучки нейтрин и антинейтрин, распространяющиеся со скоростью, близкой к скорости света. Я не ошибаюсь, доктор Гарди?
Ф р е н к. Нет, не ошибаетесь.
К е н н е т. Благодарю вас. И действие его будет состоять в том, чтобы вывести из строя ядерные заряды противника, так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
С а м о й л о в. Я — что? Я ничего...
В а л е р н е р. Качать его, ребята!
С а м о й л о в (отстраняется). Иди, я сегодня в новом костюме. Вон Ашота покачай. Или Ивана Ивановича... А вообще: теорию надо было качать — так, значит?
В а л е р н е р. У-у... нет в тебе душевного благородства, всепрощения — в такую минуту уесть! Только такая зловредная ехидина, как ты, и могла придумать этот опыт с клопом. Что — съел?
Я к у б о в и ч. Ну, теперь я знаю, с какого конца браться за плазму. Ох, и поэкспериментируем! (Алчно потирает руки.)
С е р д ю к. И подумать только — все началось с клопа...
Ш а р д е ц к и й (выходит к доске). Вопросов к Петру Ивановичу, я вижу, нет — демонстрация довольно красноречивая. Тогда позвольте мне. Стало быть, теперь мы понимаем, что к чему. Знаем, что, меняя концентрацию нейтрин и антинейтрин в пространстве, можно управлять устойчивостью ядер... в принципе можно. На этом экспериментальные исследования временно, до моего разрешения, мы прекращаем...
Шум, гул, возгласы: «Как же так!», «Вот новость!»
Тихо! Будем двигать теорию. Мы должны наперед предвидеть все результаты дальнейших опытов!
Я к у б о в и ч. Вот так-так, милое дело!
С а м о й л о в. Ну-у... какие ж это будут опыты, если в них все наперед ясно!
А ш о т. Пачэму такие строгости, Иван Иванович? Сэйчас, когда все получается, да?..
Ш а р д е ц к и й. Именно потому, что получается, Ашот. И еще далеко не ясно: что именно получится? Помните: когда запускали первые ракеты на Луну, их тщательно стерилизовали, чтобы ненароком не занести на лунную поверхность наши микроорганизмы и — боже упаси! — не заразить тамошние живые существа. Хотя далеко не ясно: есть ли жизнь на Луне — скорее всего, что нет... А на Земле есть жизнь. Есть! И все живое, все вокруг нас состоит из атомов, имеющих ядра. Поэтому мы должны быть так же стерильно осторожны с нейтринами, как наши коллеги — исследователи космоса — с микробами.
Ш т е р н. Что же делать бедным экспериментаторам?
Ш а р д е ц к и й. Готовить генераторы для новых массированных опытов. И — думать. Всем думать. Развивайте далеко идущие гипотезы, продумывайте методики, воображайте все возможные применения открытия. Разрешается выдвигать на семинары самые фантастические идеи — со строгим математическим обоснованием, разумеется. Но — ни одного опыта с нейтринами без моего разрешения! Итак, всем — думать!
Затемнение слева. Освещается правая сторона сцены: кабинет адмирала Брэгга. В нем — Б р э г г, Х е н и ш, К л и н ч е р, Ф р е н к и д-р К е н н е т. В руке у последнего футляр с чертежами. В углу за столом-пультом — а д ъ ю т а н т.
Б р э г г. Почему нет профессора Голдвина?
К л и н ч е р. Я передал ему ваше приглашение, сэр.
Б р э г г (хмурится). Он, по-видимому, считает, что мы здесь занимаемся пустяками! Мне с самого начала не нравился ваш протеже, генерал. Боюсь, что он опасен своими взглядами, своими пацифистскими настроениями... Я не верю, что этот человек успешно доведет работу до конца.
Х е н и ш. Откровенно говоря, я тоже, сэр.
Б р э г г. Не саботирует ли он исследования, генерал? Уже два года — и ничего утешительного. А ведь русские не сидят сложа руки. Они могут нас опередить!
К л и н ч е р. Я не думаю, сэр, но... разумеется, я воздействую на Голдвина. Собственно, он сейчас занимается преимущественно теорией. Экспериментальными же работами руководит доктор Френсис Гарди, которого н хочу вам представить.
Б р э г г. Ах, вот как! (Кивает.) Очень рад, доктор Гарди. Надеюсь, вы не столь пассивны во взглядах и поступках, как ваш шеф?
Ф р е н к. Нет, сэр.
Б р э г г. Рад это слышать. Нам надо быть настоящими американцами, доктор Гарди, а уж потом — учеными, политиками, поенными. Настоящими янки — это главное! Как идет работа, доктор Гарди?
Ф р е н к. Заканчиваем предварительные опыты по исследованию свойств нейтринных и антинейтринных пучков. На днях перейдем к решающим. Установки уже готовы.
Х е н и ш. Надо ли так торопиться? Поспешность в науке не принята. Решающие опыты должны быть поставлены солидно.
Б р э г г. Эта работа — не только наука, сенатор. Она еще и политика, большая военная политика! А в современной политике выигрывает тот, кто держит противника на мушке.
X е н и ш. Но еще неизвестно, дадут ли опыты нужные результаты!
Ф р е н к. Они дадут результаты. (Со сдержанной яро стью.) Мы будем вести их еще и еще, пока не добьемся, чего хотим!
Б р э г г. Вот слова настоящего американца! Хорошо сказано, мистер Гарди. Я вижу, экспериментальные исследования в Центре «Нуль» находятся в надежных руках... Но перейдем к делу. Я поручил доктору Кеннету рассмотреть возможные изменения, которые придется внести в нашу глобальную стратегию при появлении нового оружия. Прошу вас, доктор.
К е н н е т (раскрывает футляр, достает из него сверну тый чертеж. Оглядевшись, привешивает чертеж к крюку, на котором покоится портрет. Достает указку. На чер теже — шар без подробностей, в двух крайних точках выделены области, обозначенные буквами А и В. Они соединены пунктирными кривыми и прямой линией через центр шара. Ниже — несколько формул и чисел. Выде ляется формула t 2 = п R / v ). Итак, джентльмены, рассмотрим простую задачу. На противоположных сторонах шара радиусом «R » имеются противостоящие друг другу объекты А и В. (Указывает.) Каждый из объектов располагает средствами массового уничтожения и средствами доставки их, имеющими скорость «v». Нынешняя ситуация определяется кривизной шара «R», упомянутой уже скоростью средств доставки «v» и временем обнаружения их после старта противной стороной «t1». Как вы догадываетесь, ныне соотношение этих факторов таково, что делает бессмысленной инициативу одного из объектов и нападении на другой. Время доставки средств уничтожения к объекту-противнику «t2» определяется вот этой формулой (указывает) и для ракет составляет 45— 50 минут. Время же обнаружения ракет радиолокационными средствами составляет не более десяти минут. Если учесть, что время «t3» запуска ракет при состоянии непрерывной готовности составляет не более пяти-шести минут, то понятно, что за время «t2» объект-противник успеет ответить равным или большим ударом. Стало быть, эта формула ныне удерживает мир в равновесии...
Б р э г г (нетерпеливо). Это известно, док. Переходите к существу.
К е н н е т. Вышесказанное определяет и существо, адмирал. Насколько мне известно, в Центре «Нуль» готовится оружие, представляющее, собственно говоря, направленные пучки нейтрин и антинейтрин, распространяющиеся со скоростью, близкой к скорости света. Я не ошибаюсь, доктор Гарди?
Ф р е н к. Нет, не ошибаетесь.
К е н н е т. Благодарю вас. И действие его будет состоять в том, чтобы вывести из строя ядерные заряды противника, так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23