Сканирование и корректура — Виктор Кузьмин.
«Савченко Вл. Черные звезды: Авторский сборник»: Детгиз; М.; 1960
Аннотация
Известнейшая повесть, опубликованная в 1960 году и «сделавшая имя» Савченко.
В Америке и Советском Союзе ведутся разработки ядерного изолятора «нейтрида» — сверхматериала, обладающего идеальными свойствами, без труда выдерживающего ядерный взрыв, и антивещества — нового могучего источника ядерной энергии. Кто будет первым в борьбе с природой? Одно из этих открытий достигается лишь ценой жизни двух исследователей.
Между написанием «Черных звезд» и сегодняшним днем случились две крупнейшие ядерные катастрофы: Тримайл-Айлендская в США (1979) и наша Чернобыльская. И обе они… не сказать: описаны, — но вполне определенно отражены в повести!
Книга дается с «ретропредисловием» автора.
Владимир САВЧЕНКО
Черные звезды
Эксперимент является безжалостным и суровым судьей работы теоретиков. Этот судья никогда не говорит о теории “да”, в лучшем случае говорит “может быть”, а наиболее часто заявляет “нет”. Если эксперимент согласуется с теорией, то для последней это означает “может быть”; если согласие отсутствует, то это значит “нет”.
Альберт Эйнштейн
РЕТРОПРЕДИСЛОВИЕ
«Я начал писать эту повесть в 1956 году, студентом Московского энергетического; окончил в 1958-м, молодым инженером в Киеве. Она имела успех:: массовые издания, переводы на пять языков (украинский, чешский, словацкий, сербский, хорватский), благожелательные отклики прессы; даже премия какая-то досталась. Сделала мне имя.
Потом пошли другие времена, другие интересы: я о ней забыл. Перечитал только недавно, подбирая состав Избранных Произведений. Более с позиций: что здесь надо изменить или выбросить?.. И — налетел на такое, что эти деловые намерения сразу выветрило:
…между написанием “Черных звезд” и чтением их в 1993 году случились две крупнейшие ядерные катастрофы: Тримайл-Айлендская в США (1979) и наша Чернобыльская. И обе они… не сказать: описаны, — но вполне определенно отражены в повести! Одна именно в Штатах (хотя я был волен в выборе страны), другая на Украине, на Днепре.
Что-то, видимо, есть провидческое в работе писателя-фантаста; даже без мистики, вытекающее просто из глубокого изучения темы. Ведь за 20-30 лет до событий писалось.
Другой глубинно важный момент повести: сама проблема Нейтрида — ядерного “изолятора”, также необходимого во всех атомных делах, как обычная изоляция в электротехнике. “Да, мы думаем над таким материалом”, — солидно кивали физики из закрытых НИИ, писавшие отзывы на рукопись. Думают они и по сей день — и за рубежом тоже. Между тем и помянутые катастрофы, и то, что человечеству несмотря на них не ответреться от использования ядерной энергии, показывает возросшую актуальность этой проблемы.
Вот это главное, читатель. А то, что в повести окарикатурены американские военные и бизнесмены — ерунда, отнеситесь спокойно. Как еще мог бы вывести их в 50-х я, молодой советский парень: я был убежден, что они такие и есть. А мы хорошие. (Кстати, я до сих пор подозреваю, что мы все-таки хорошие — только невезучие). Переделывать же в духе времени, подстилаться под нынешних “идеологов”, самоуниженно возносящих Запад и США, — это не для меня. Пусть остается как есть.
Так что воспринимайте эту повесть и как фантастику, и actuality, и даже как часть истории нашей — всё вместе.»
ПРОЛОГ
НАБЛЮДЕНИЯ С. Г. ДРОЗДА
Рассвет угадывался лишь по тускнеющим звездам да по слабому, похожему на случайный сквознячок ветерку. На юго-западе, за деревьями, гасло зарево зашедшей луны. В саду, где стояли павильоны Полтавской гравиметрической обсерватории, было тихо и сонно. Степан Георгиевич Дрозд, младший научный сотрудник обсерватории, человек уже в летах, даже задремал на крыльце своего павильона.
Сыроватый предрассветный ветерок смахнул дремоту. Степан Георгиевич зябко повел плечами, закурил и посмотрел на часы. Сегодня ему предстояло измерить точную широту обсерватории — это было необходимо для изучения годичных качаний земной оси, которыми Степан Георгиевич занимался уже три года.
Зенит-телескоп был приготовлен и направлен в ту точку темно-синего неба, где под утро, в 6 часов 51 минуту, должна появиться маленькая, невидимая простым глазом звездочка из созвездия Андромеды; по ее положению измерялось угловое отклонение широты. До урочного часа оставалось еще двадцать минут — можно было не спеша покурить, поразмышлять.
Павильон отстроили недавно — большой, настоящий астрономический павильон с каменными стенами и раздвижной вращающейся крышей. До этого наблюдения проводились в двух дощатых павильонах, похожих на ларьки для мелкой торговли. Молодые сотрудники так и называли их пренебрежительно: “ларьки”. Степан Георгиевич посмотрел в ту сторону, где среди деревьев смутно виднелись силуэты “ларьков”. Да, работать в них было плоховато, особенно зимой: продуваются насквозь! Да и рефракторы в них стоят маленькие, слабосильные… Не то, что этот.
Степан Георгиевич был склонен гордиться новым мощным телескопом: ведь он почти целый год сам собирал, рассчитывал и заказывал линзы. “Конечно, не как в Пулково, всего двухсоткратное увеличение, но для наших измерений больше и не нужно. Зато не искажает”.
Уже рассветало. На востоке серело небо; силуэтом, еще не приобретшим дневные краски, стояло двухэтажное, в восточном стиле здание обсерватории; в саду и дальше, вдоль опускающейся в город булыжной мостовой, плавал прозрачный туман. Дрозд поглядел на часы: 6 часов 45 минут. Пора начинать. Он потер озябшие руки и вошел в павильон.
Несмотря на рассвет, небольшой круг неба в объективе телескопа был таким же черным, как и ночью. Заветная звездочка голубой точкой медленно подбиралась слева к перекрестию окуляра, к зениту.
Степан Георгиевич, приложившийся к окуляру только так, порядка ради, хотел было уже отвести глаза, но внезапно через объектив быстро промелькнуло что-то темное, продолговатое. Оно заслонило звездочку и исчезло. Степан Георгиевич не сразу сообразил. Птица? Померещилось напряженным глазам? Но звездочки в окуляре больше не было, ее заслонил размытый светящийся след. “Метеор? Но почему же он не светился?”
Раздумье заняло несколько мгновений. Степан Георгиевич поднял голову и увидел в меридиональной щели купола тонкий светящийся в небе след; он наращивался к северу и медленно угасал к югу. Такой след бывает у больших метеоров, но в голове этого следа не было ярко светящегося метеора. “С юга на север, по меридиану”, — быстро определил Дрозд и включил мотор. Труба телескопа стала быстро поворачиваться.
Руки действовали умело и привычно; когда объектив телескопа дошел до хвоста следа, руки быстро выключили мотор и начали крутить рукоятку ручной подачи вдогонку за следом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52