— Честное слово, мистер Лэтимер, вы слишком хорошо обо мне думаете.
— Когда мне так показалось, я вовсе не думал о вас хорошо. Вам не приходило в голову, капитан Мендвилл, что, если меня привлекут к суду, то, защищаясь, я буду настаивать на том, что заблаговременно и без утайки предупредил вас и сэра Эндрю Кэри? Ведь вы не удалили предателя из города?
— И что тогда, сэр? — вызывающе спросил капитан.
— По этому поводу допросят вас, сэра Эндрю Кэри и даже, при необходимости, мисс Кэри, которая тоже при этом присутствовала. — Мендвилл прикрыл веки. От Лэтимера не укрылся этот единственный изъян в демонстрации железного самообладания. — Вас приведут к присяге, и вы должны понимать, что вряд ли все трое станут лжесвидетельствовать.
— Какая в том необходимость? Вы сделаете свое заявление, но дальше-то вас все равно признают виновным.
— Нет, сэр. Это вас признают виновным, причем в самом отвратительном и жестоком преступлении. Почему вы ничего не предприняли для спасения Фезерстона? Почему вы его даже не предупредили? Что вы намеренно этого не сделали — совершенно бесспорно: стоит только вспомнить, каким образом его захватили — врасплох, за мирной трапезой с сестрой и деверем. От вас потребуют ответа и на этот вопрос, и на многие другие, которые возникнут в связи с вашей причастностью к случившемуся. — Лэтимер недобро рассмеялся. — Вы принесли в жертву своего агента, преданного исполнителя вашей воли, лишь бы засунуть в петлю мою шею! — Он подступил еще на шаг ближе к капитану и зловеще ухмыльнулся, глядя прямо в его остекленевшие глаза. — Абсолютно ли вы уверены, капитан Мендвилл, в том, что не сунули в петлю свою шею? Неужели вы не опасаетесь, что, когда все узнают об этих делишках, вас самого может постичь судьба Фезерстона? Что вас, как и его, вымазав дегтем, обваляют в перьях? Возможно ли, чтобы вы об этом не подумали?
Мендвилл отшатнулся. Он все-таки изменился в лице, и темные его глаза стали казаться еще темнее.
— Ваша риторика не имеет отношения к моему делу, мистер Лэтимер, — заговорил Мендвилл подчеркнуто официальным тоном. — Я имел честь доставить вам извещение, с которым меня прислал его светлость, и был бы счастлив передать ему ваш ответ.
— Вы получите его, капитан Мендвилл. Передайте его светлости, что ему нет нужды связывать себе руки до пятницы. Я не намерен подчиниться указу об изгнанию и останусь в Чарлстоне — ради удовольствия понаблюдать, как вы попадетесь в собственную грязную западню.
— Мистер Лэтимер! — Самообладание Мендвилла иссякло, и он прошипел: — Вы мне еще заплатите за это.
— Именно этого я и добиваюсь, — сардонически усмехнулся Лэтимер, — я заплачу вам сполна. В здании суда! И нигде кроме суда, капитан Мендвилл! — И Лэтимер дернул за шнур от колокольчика.
Мендвилл мгновение смотрел на него с бешеной злобой. Потом повернулся и резко зашагал к выходу. На пороге он вновь остановился. Только правда и могла довести его до такой степени ярости. Он пойман и уличен — Лэтимер оказался слишком хитер. Он нашел Ахиллесову пяту, о которой Мендвилл вовремя не подумал. И теперь капитан благодарил небеса за то, что лорд Уильям не поддался его настояниям и не арестовал Лэтимера немедленно. Теперь уже самому Мендвиллу надо сделать все, чтобы предотвратить этот арест. Лэтимера необходимо во что бы то ни стало вспугнуть и заставить скрыться.
Стоя в дверях, Мендвилл разыграл свою последнюю карту.
— Мистер Лэтимер, пожалуй, мой долг предостеречь вас. Все ваши построения держатся на песке. То, что вы себе вообразили, могло бы осуществиться, но только при условии, что судить вас будут в Чарлстоне. Однако после ареста вас отправят в Англию, как требует закон в случае обвинения в преступлении, подобном вашему.
Лэтимер секунду помедлил с ответом. Но только секунду, которая требовалась мозгу, чтобы перебрать варианты.
— Я не поверю, капитан Мендвилл, что лорд Уильям пойдет на подобную глупость. Закон, на который вы ссылаетесь, — один из тех камней преткновения, которые вызывают волнения в наших колониях. Осмелиться при настоящем положении вещей применить его на практике равносильно взрыву, который сметет вас всех. Вы сказали это, чтобы напугать меня. Но пусть даже это не так — мне и тогда нечего бояться. В Англии пока есть правосудие. Англичане справедливы, да и не очень-то симпатизируют правительству, которое пытается урезать свободы англичан за океаном. А в общем, как бы все ни обернулось для меня, будьте уверены: вам, капитан Мендвилл, в руках английского правосудия не поздоровится. Это все, что я могу сказать.
Глава XII. Откровение
В полдень громоздкая, сработанная, как водится, из красного дерева, карета с гербом на дверце и двумя ухватившимися за ремни ливрейными неграми на запятках проехала по тесной Трэдд-стрит и подкатила к подъезду городского дома сэра Эндрю Кэри. В карете находились сэр Эндрю и его дочь. За первой каретой следовала вторая, почти такой же величины, но более старомодной конструкции, покрытая натянутой на деревянный каркас кожей. В ней прибыли дворецкий Римус, слуга Эбрахэм, кормилица мисс Кэри — Дайдо и неимоверное количество багажа.
Сэр Эндрю вернулся в Чарлстон, как мы знаем, дабы в эти тяжелые времена своим присутствием выразить поддержку наместнику короны.
Не прошло и получаса с момента прибытия карет, не успели еще слуги снять чехлы с голландской мебели, а капитан Мендвилл был уже тут как тут.
Конюший запыхался, будто кто за ним бежал. Он понял, что сам себя перехитрил. Лорд Уильям связал себя и его своим указом, и отступление невозможно. Вот почему, покинув Лэтимера, Мендвилл отправился прямо к полковнику Лоренсу, где застал и Джона Ратледжа.
Памятуя об их умеренных взглядах, горячем желании примирения и страхе перед всем, что способно ускорить разрушительный кризис, он разыскивал их, рассчитывая, что найдет у этих людей понимание.
Итог состоявшейся непродолжительной дискуссии подвел Ратледж:
— Мы уважаем лорда Уильяма за за его долготерпение и сорокавосьмичасовую отсрочку. Это значительно больше того, на что мы вправе были рассчитывать, и нам хорошо понятны его побуждения. Нами движет то же желание сохранить мир, и мы используем все свое влияние на мистера Лэтимера. Но нужно смотреть правде в глаза и не обманывать себя: какой-либо надежда на успех ничтожна. То, что вы предлагаете сделать, мы сделали еще ночью, до появления ордера на арест. Мы настаивали, чтобы мистер Лэтимер сразу уехал, но он уперся и ни в какую на это не соглашается.
Лоренс, знавший причину упрямства Лэтимера от самого Лэтимера, отнесся к капитану Мендвиллу много холоднее.
— Лэтимер утвердился в мысли, что лорд Уильям не осмелится преследовать его в судебном порядке, — многозначительно сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Когда мне так показалось, я вовсе не думал о вас хорошо. Вам не приходило в голову, капитан Мендвилл, что, если меня привлекут к суду, то, защищаясь, я буду настаивать на том, что заблаговременно и без утайки предупредил вас и сэра Эндрю Кэри? Ведь вы не удалили предателя из города?
— И что тогда, сэр? — вызывающе спросил капитан.
— По этому поводу допросят вас, сэра Эндрю Кэри и даже, при необходимости, мисс Кэри, которая тоже при этом присутствовала. — Мендвилл прикрыл веки. От Лэтимера не укрылся этот единственный изъян в демонстрации железного самообладания. — Вас приведут к присяге, и вы должны понимать, что вряд ли все трое станут лжесвидетельствовать.
— Какая в том необходимость? Вы сделаете свое заявление, но дальше-то вас все равно признают виновным.
— Нет, сэр. Это вас признают виновным, причем в самом отвратительном и жестоком преступлении. Почему вы ничего не предприняли для спасения Фезерстона? Почему вы его даже не предупредили? Что вы намеренно этого не сделали — совершенно бесспорно: стоит только вспомнить, каким образом его захватили — врасплох, за мирной трапезой с сестрой и деверем. От вас потребуют ответа и на этот вопрос, и на многие другие, которые возникнут в связи с вашей причастностью к случившемуся. — Лэтимер недобро рассмеялся. — Вы принесли в жертву своего агента, преданного исполнителя вашей воли, лишь бы засунуть в петлю мою шею! — Он подступил еще на шаг ближе к капитану и зловеще ухмыльнулся, глядя прямо в его остекленевшие глаза. — Абсолютно ли вы уверены, капитан Мендвилл, в том, что не сунули в петлю свою шею? Неужели вы не опасаетесь, что, когда все узнают об этих делишках, вас самого может постичь судьба Фезерстона? Что вас, как и его, вымазав дегтем, обваляют в перьях? Возможно ли, чтобы вы об этом не подумали?
Мендвилл отшатнулся. Он все-таки изменился в лице, и темные его глаза стали казаться еще темнее.
— Ваша риторика не имеет отношения к моему делу, мистер Лэтимер, — заговорил Мендвилл подчеркнуто официальным тоном. — Я имел честь доставить вам извещение, с которым меня прислал его светлость, и был бы счастлив передать ему ваш ответ.
— Вы получите его, капитан Мендвилл. Передайте его светлости, что ему нет нужды связывать себе руки до пятницы. Я не намерен подчиниться указу об изгнанию и останусь в Чарлстоне — ради удовольствия понаблюдать, как вы попадетесь в собственную грязную западню.
— Мистер Лэтимер! — Самообладание Мендвилла иссякло, и он прошипел: — Вы мне еще заплатите за это.
— Именно этого я и добиваюсь, — сардонически усмехнулся Лэтимер, — я заплачу вам сполна. В здании суда! И нигде кроме суда, капитан Мендвилл! — И Лэтимер дернул за шнур от колокольчика.
Мендвилл мгновение смотрел на него с бешеной злобой. Потом повернулся и резко зашагал к выходу. На пороге он вновь остановился. Только правда и могла довести его до такой степени ярости. Он пойман и уличен — Лэтимер оказался слишком хитер. Он нашел Ахиллесову пяту, о которой Мендвилл вовремя не подумал. И теперь капитан благодарил небеса за то, что лорд Уильям не поддался его настояниям и не арестовал Лэтимера немедленно. Теперь уже самому Мендвиллу надо сделать все, чтобы предотвратить этот арест. Лэтимера необходимо во что бы то ни стало вспугнуть и заставить скрыться.
Стоя в дверях, Мендвилл разыграл свою последнюю карту.
— Мистер Лэтимер, пожалуй, мой долг предостеречь вас. Все ваши построения держатся на песке. То, что вы себе вообразили, могло бы осуществиться, но только при условии, что судить вас будут в Чарлстоне. Однако после ареста вас отправят в Англию, как требует закон в случае обвинения в преступлении, подобном вашему.
Лэтимер секунду помедлил с ответом. Но только секунду, которая требовалась мозгу, чтобы перебрать варианты.
— Я не поверю, капитан Мендвилл, что лорд Уильям пойдет на подобную глупость. Закон, на который вы ссылаетесь, — один из тех камней преткновения, которые вызывают волнения в наших колониях. Осмелиться при настоящем положении вещей применить его на практике равносильно взрыву, который сметет вас всех. Вы сказали это, чтобы напугать меня. Но пусть даже это не так — мне и тогда нечего бояться. В Англии пока есть правосудие. Англичане справедливы, да и не очень-то симпатизируют правительству, которое пытается урезать свободы англичан за океаном. А в общем, как бы все ни обернулось для меня, будьте уверены: вам, капитан Мендвилл, в руках английского правосудия не поздоровится. Это все, что я могу сказать.
Глава XII. Откровение
В полдень громоздкая, сработанная, как водится, из красного дерева, карета с гербом на дверце и двумя ухватившимися за ремни ливрейными неграми на запятках проехала по тесной Трэдд-стрит и подкатила к подъезду городского дома сэра Эндрю Кэри. В карете находились сэр Эндрю и его дочь. За первой каретой следовала вторая, почти такой же величины, но более старомодной конструкции, покрытая натянутой на деревянный каркас кожей. В ней прибыли дворецкий Римус, слуга Эбрахэм, кормилица мисс Кэри — Дайдо и неимоверное количество багажа.
Сэр Эндрю вернулся в Чарлстон, как мы знаем, дабы в эти тяжелые времена своим присутствием выразить поддержку наместнику короны.
Не прошло и получаса с момента прибытия карет, не успели еще слуги снять чехлы с голландской мебели, а капитан Мендвилл был уже тут как тут.
Конюший запыхался, будто кто за ним бежал. Он понял, что сам себя перехитрил. Лорд Уильям связал себя и его своим указом, и отступление невозможно. Вот почему, покинув Лэтимера, Мендвилл отправился прямо к полковнику Лоренсу, где застал и Джона Ратледжа.
Памятуя об их умеренных взглядах, горячем желании примирения и страхе перед всем, что способно ускорить разрушительный кризис, он разыскивал их, рассчитывая, что найдет у этих людей понимание.
Итог состоявшейся непродолжительной дискуссии подвел Ратледж:
— Мы уважаем лорда Уильяма за за его долготерпение и сорокавосьмичасовую отсрочку. Это значительно больше того, на что мы вправе были рассчитывать, и нам хорошо понятны его побуждения. Нами движет то же желание сохранить мир, и мы используем все свое влияние на мистера Лэтимера. Но нужно смотреть правде в глаза и не обманывать себя: какой-либо надежда на успех ничтожна. То, что вы предлагаете сделать, мы сделали еще ночью, до появления ордера на арест. Мы настаивали, чтобы мистер Лэтимер сразу уехал, но он уперся и ни в какую на это не соглашается.
Лоренс, знавший причину упрямства Лэтимера от самого Лэтимера, отнесся к капитану Мендвиллу много холоднее.
— Лэтимер утвердился в мысли, что лорд Уильям не осмелится преследовать его в судебном порядке, — многозначительно сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100