— Давай еще разок. Запомни, главное надо хорошенько сосредоточиться…
Я и не думала, что мы вот-вот должны были взлететь. Но в тот момент, когда я бросила газ, Ворчун уже успел оторваться от поверхности воды. Двигатель пару раз чихнул, словно его не успели прогреть. Ворчун присел на хвост, а потом рухнул носом вниз. Ричард схватился за штурвал, но было уже поздно.
Все происходило, как в замедленном кино. Мы медленно врезались в воду; раздался скрежет, словно я на полной громкости провела иголкой проигрывателя поперек пластинки; медленно кабина заполнилась водой. Медленно опустился занавес, и свет померк.
Когда я снова обрела способность видеть, мир вокруг смутно зеленел, и стало тихо-тихо. Ричард, вцепившись в наш утонувший самолет, раздирал его на части, яростно пытаясь что-то из него достать.
— Брось, Ричард, — сказала я. — Нам надо обсудить, что же делать дальше. Там в самолете нам уже ничего не нужно…
Но на него иногда находит, и, сейчас, похоже, он первым делом решил вытащить из кабины свою старую летную куртку или что-то в этом роде. Он был очень расстроен.
— Ладно, дорогой, — сказала я. — Не торопись. Я подожду.
Он еще покопался, а потом нашел то, что искал. Как странно! Из кабины он извлек вовсе не куртку, а меня, волосы мои колыхались, как пучок водорослей.
Я видела, как он вынырнул и приподнял мою голову над водой.
— Дорогая, все в порядке, — задыхаясь, пробормотал он. — Сейчас все будет хорошо…
На него чуть не налетел катер, с которого спрыгнул спасатель, обвязанный веревкой. На лице Ричарда была такая паника, что я просто не могла на это смотреть.
Я отвернулась и увидела восхитительный свет, любовь, разливающуюся прямо передо мной. Нет, не тоннель, о котором так много говорил Ричард, но чувство было именно такое потому, что по сравнению с этим светом все казалось погруженным во тьму и идти можно было только в одну сторону — навстречу этой чудесной любви.
Свет сказал мне: не беспокойся, я ощутила абсолютную безмятежность и поверила ему всем своим существом.
Навстречу мне шли двое. Подросток показался мне очень знакомым… Он остановился и стал наблюдать за мной издалека.
Второй подошел ближе. Невысокий старик, я узнала его походку.
— Привет, Лесли, — наконец вымолвил он с хрипотцой, выдававшей в нем заядлого курильщика.
— Хай? Хай Фельман, ты ли это? — я подбежала к нему, мы обнялись и закружились на месте, плача от радости.
Не было у меня друга ближе в те далекие дни, когда почти все от меня отвернулись. Я звонила ему каждое утро.
Наконец мы разжали объятия и принялись разглядывать друг друга. Наши физиономии чуть не трескались от радостных улыбок.
— Дорогой Хай! О, Боже, это просто чудо! Не верю своим глазам! Я так рада тебя видеть!
Когда он умер три года тому назад… во мне еще жива боль той утраты. А как я злилась…
Я отступила на шаг и нахмурилась: «Хай, я на тебя страшно зла!» Он улыбнулся, и в его глазах, как всегда, сверкнули лукавые искорки. Он был для меня мудрым старшим братом, а я для него — упрямой сестренкой.
— Все еще?
— Конечно! Как ты мог так поступить! Я тебя так любила! Верила! Ты же обещал, что не будешь курить. И своими сигаретами погубил два сердца. О моем сердце ты подумал? Умереть из-за такой глупости?
Он невинно глянул на меня сквозь свои мохнатые брови.
— Хочешь, я извинюсь? Больше не буду, — он усмехнулся,честное слово…
— Так я и поверила, — заявила я, но не смогла удержаться от смеха.
— Давно ли все это было? — спросил он.
— Словно вчера.
Он сжал мою руку, и мы повернулись к свету.
— Пойдем, там тебя ждет человек, с которым ты рассталась еще раньше, чем со мной.
Я остановилась, внезапно почувствовав, что не могу думать ни о чем, кроме Ричарда.
— Хай, — запротестовала я, — я не могу, я должна вернуться. Мы с Ричардом совершали такое необыкновенное путешествие, мы многое увидели и узнали… Я хочу тебе столько рассказать! Но тут случилось что-то ужасное. Когда я его покинула, он был так расстроен, просто в отчаянии. — Теперь я тоже начала впадать в отчаяние. — Я должна вернуться!
— Лесли, — сказал он, крепко сжав мою руку, — постой. Я должен тебе кое-что сообщить.
— Нет. Пожалуйста, не надо. Ты собираешься сказать, что я умерла, правильно?
С грустной улыбкой он кивнул.
— Но, Хай, я не могу его бросить, так вот исчезнуть и все! Мы не можем жить друг без друга.
Его улыбка пропала, и он смотрел на меня с пониманием и нежностью.
— Мы говорили о смерти, на что она похожа, начала я ему рассказывать, — и мы никогда ее не боялись, нас страшило расставание. Мы хотели умереть вместе. Так бы все и было, если бы не эта нелепая… Ты можешь себе представить? Я даже не знаю, почему мы попали в аварию!
— Это не нелепость, — сказал он. — Для аварии была причина.
— Я не знаю этой причины, а если бы и знала, все равно, я не могу оставить его одного.
— А тебе не приходило в голову, что, может быть, ему надо кое-чему научиться. И если ты будешь рядом, у него ничего не выйдет. Это для него очень важно.
Я покачала головой.
— Нет таких важных дел. А если бы были, мы бы с ним расстались еще раньше.
— Вот вы сейчас и расстались, — сказал он.
— Нет! Я не согласна!
В этот момент я заметила, что к нам направился молодой парень, стоявший в отдалении. Он шел, опустив голову и засунув руки в карманы. Долговязый, худой и настолько застенчивый, что это было видно по его походке. Я не могла отвести от него глаз, но при этом у меня до боли сжималось сердце.
Он поднял голову, и его плутоватые черные глаза улыбнулись мне впервые за эти годы.
Ронни!
В детстве с моим братом мы были неразлучны, и теперь мы неистово обнялись, исполненные радостью нашей новой встречи.
Мне было двадцать , а ему семнадцать, когда он погиб в аварии, но я ни на минуту не переставала о нем скорбеть. И вот мы снова вместе, и наше счастье столь же бесконечно, сколь и прежняя боль утраты.
— Я говорил, что тебя поджидает чудесная встреча, — сказал Хай. Он положил мне руку на одно плечо, Ронни — на другое, я обняла их обоих, и мы зашагали навстречу свету любви.
Перед нами вдруг раскинулась великолепная долина. Поля и леса золотились осенним нарядом, серебристо мерцала речка. А у горизонта высились горы с заснеженными вершинами. Безмолвно струились водопады. У меня от восхищения перехватило дыхание. Словно я впервые увидела…
— Йосемитский заповедник? — удивилась я.
— Мы знали, что тебе понравится, — кивнул Хай, — думали, тебе захочется здесь немного посидеть и поболтать.
Мы вышли на залитую солнцем лужайку и уселись на мягкий ковер из листьев.
Нам было о чем поговорить. Я наконец смогла спросить Ронни о том, что мучило меня все эти годы. Почему же он ушел из жизни так рано, ведь я уже успела узнать, что в нашей жизни нет случайностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Я и не думала, что мы вот-вот должны были взлететь. Но в тот момент, когда я бросила газ, Ворчун уже успел оторваться от поверхности воды. Двигатель пару раз чихнул, словно его не успели прогреть. Ворчун присел на хвост, а потом рухнул носом вниз. Ричард схватился за штурвал, но было уже поздно.
Все происходило, как в замедленном кино. Мы медленно врезались в воду; раздался скрежет, словно я на полной громкости провела иголкой проигрывателя поперек пластинки; медленно кабина заполнилась водой. Медленно опустился занавес, и свет померк.
Когда я снова обрела способность видеть, мир вокруг смутно зеленел, и стало тихо-тихо. Ричард, вцепившись в наш утонувший самолет, раздирал его на части, яростно пытаясь что-то из него достать.
— Брось, Ричард, — сказала я. — Нам надо обсудить, что же делать дальше. Там в самолете нам уже ничего не нужно…
Но на него иногда находит, и, сейчас, похоже, он первым делом решил вытащить из кабины свою старую летную куртку или что-то в этом роде. Он был очень расстроен.
— Ладно, дорогой, — сказала я. — Не торопись. Я подожду.
Он еще покопался, а потом нашел то, что искал. Как странно! Из кабины он извлек вовсе не куртку, а меня, волосы мои колыхались, как пучок водорослей.
Я видела, как он вынырнул и приподнял мою голову над водой.
— Дорогая, все в порядке, — задыхаясь, пробормотал он. — Сейчас все будет хорошо…
На него чуть не налетел катер, с которого спрыгнул спасатель, обвязанный веревкой. На лице Ричарда была такая паника, что я просто не могла на это смотреть.
Я отвернулась и увидела восхитительный свет, любовь, разливающуюся прямо передо мной. Нет, не тоннель, о котором так много говорил Ричард, но чувство было именно такое потому, что по сравнению с этим светом все казалось погруженным во тьму и идти можно было только в одну сторону — навстречу этой чудесной любви.
Свет сказал мне: не беспокойся, я ощутила абсолютную безмятежность и поверила ему всем своим существом.
Навстречу мне шли двое. Подросток показался мне очень знакомым… Он остановился и стал наблюдать за мной издалека.
Второй подошел ближе. Невысокий старик, я узнала его походку.
— Привет, Лесли, — наконец вымолвил он с хрипотцой, выдававшей в нем заядлого курильщика.
— Хай? Хай Фельман, ты ли это? — я подбежала к нему, мы обнялись и закружились на месте, плача от радости.
Не было у меня друга ближе в те далекие дни, когда почти все от меня отвернулись. Я звонила ему каждое утро.
Наконец мы разжали объятия и принялись разглядывать друг друга. Наши физиономии чуть не трескались от радостных улыбок.
— Дорогой Хай! О, Боже, это просто чудо! Не верю своим глазам! Я так рада тебя видеть!
Когда он умер три года тому назад… во мне еще жива боль той утраты. А как я злилась…
Я отступила на шаг и нахмурилась: «Хай, я на тебя страшно зла!» Он улыбнулся, и в его глазах, как всегда, сверкнули лукавые искорки. Он был для меня мудрым старшим братом, а я для него — упрямой сестренкой.
— Все еще?
— Конечно! Как ты мог так поступить! Я тебя так любила! Верила! Ты же обещал, что не будешь курить. И своими сигаретами погубил два сердца. О моем сердце ты подумал? Умереть из-за такой глупости?
Он невинно глянул на меня сквозь свои мохнатые брови.
— Хочешь, я извинюсь? Больше не буду, — он усмехнулся,честное слово…
— Так я и поверила, — заявила я, но не смогла удержаться от смеха.
— Давно ли все это было? — спросил он.
— Словно вчера.
Он сжал мою руку, и мы повернулись к свету.
— Пойдем, там тебя ждет человек, с которым ты рассталась еще раньше, чем со мной.
Я остановилась, внезапно почувствовав, что не могу думать ни о чем, кроме Ричарда.
— Хай, — запротестовала я, — я не могу, я должна вернуться. Мы с Ричардом совершали такое необыкновенное путешествие, мы многое увидели и узнали… Я хочу тебе столько рассказать! Но тут случилось что-то ужасное. Когда я его покинула, он был так расстроен, просто в отчаянии. — Теперь я тоже начала впадать в отчаяние. — Я должна вернуться!
— Лесли, — сказал он, крепко сжав мою руку, — постой. Я должен тебе кое-что сообщить.
— Нет. Пожалуйста, не надо. Ты собираешься сказать, что я умерла, правильно?
С грустной улыбкой он кивнул.
— Но, Хай, я не могу его бросить, так вот исчезнуть и все! Мы не можем жить друг без друга.
Его улыбка пропала, и он смотрел на меня с пониманием и нежностью.
— Мы говорили о смерти, на что она похожа, начала я ему рассказывать, — и мы никогда ее не боялись, нас страшило расставание. Мы хотели умереть вместе. Так бы все и было, если бы не эта нелепая… Ты можешь себе представить? Я даже не знаю, почему мы попали в аварию!
— Это не нелепость, — сказал он. — Для аварии была причина.
— Я не знаю этой причины, а если бы и знала, все равно, я не могу оставить его одного.
— А тебе не приходило в голову, что, может быть, ему надо кое-чему научиться. И если ты будешь рядом, у него ничего не выйдет. Это для него очень важно.
Я покачала головой.
— Нет таких важных дел. А если бы были, мы бы с ним расстались еще раньше.
— Вот вы сейчас и расстались, — сказал он.
— Нет! Я не согласна!
В этот момент я заметила, что к нам направился молодой парень, стоявший в отдалении. Он шел, опустив голову и засунув руки в карманы. Долговязый, худой и настолько застенчивый, что это было видно по его походке. Я не могла отвести от него глаз, но при этом у меня до боли сжималось сердце.
Он поднял голову, и его плутоватые черные глаза улыбнулись мне впервые за эти годы.
Ронни!
В детстве с моим братом мы были неразлучны, и теперь мы неистово обнялись, исполненные радостью нашей новой встречи.
Мне было двадцать , а ему семнадцать, когда он погиб в аварии, но я ни на минуту не переставала о нем скорбеть. И вот мы снова вместе, и наше счастье столь же бесконечно, сколь и прежняя боль утраты.
— Я говорил, что тебя поджидает чудесная встреча, — сказал Хай. Он положил мне руку на одно плечо, Ронни — на другое, я обняла их обоих, и мы зашагали навстречу свету любви.
Перед нами вдруг раскинулась великолепная долина. Поля и леса золотились осенним нарядом, серебристо мерцала речка. А у горизонта высились горы с заснеженными вершинами. Безмолвно струились водопады. У меня от восхищения перехватило дыхание. Словно я впервые увидела…
— Йосемитский заповедник? — удивилась я.
— Мы знали, что тебе понравится, — кивнул Хай, — думали, тебе захочется здесь немного посидеть и поболтать.
Мы вышли на залитую солнцем лужайку и уселись на мягкий ковер из листьев.
Нам было о чем поговорить. Я наконец смогла спросить Ронни о том, что мучило меня все эти годы. Почему же он ушел из жизни так рано, ведь я уже успела узнать, что в нашей жизни нет случайностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32