— Вот как? Значит, Дрю интересуется только моими деньгами и тем, что я могу убедить тебя помочь ему сделать карьеру? Ты считаешь, что его или любого мужчину я сама привлечь не могу? Да?
— Это не так, но…
— Ты думаешь именно так. В конце концов, разве можно, глядя на меня, не видеть тебя?
Отвернувшись, Эмма вцепилась в перила. В саду блеснул на солнце объектив. И черт с ними. Пусть фотографируют.
— О, такое уже бывало не раз. «Эмма, не поужинать ли нам в пятницу?.. Кстати, вы не сможете достать моей кузине билет на концерт вашего отца и пропуск за сцену?»
— Прости. — Брайан протянул руку, но Эмма отстранилась.
— За что? Ты не в силах ничего изменить, ведь так? И я научилась жить с этим, иногда меня это даже забавляло. Но сейчас я встретила человека, который полюбил меня, которого интересуют мои чувства и мысли. Который ни о чем меня не просит. Ему только хочется быть со мной рядом. А ты собираешься все испортить.
— Я не желаю ничего портить. Но мне не хочется, чтобы тебе причинили боль.
— Ты сам делаешь мне больно. — Эмма взглянула на него уже сухими глазами. — Пап, оставь меня в покое. И оставь в покое Дрю. Если ты вмешаешься в наши отношения, я никогда тебя не прощу. Клянусь.
— Я лишь хочу удержать тебя от ошибки.
— Это будет моя ошибка. Ты свою уже совершил. Многие годы я смотрела, как ты делаешь все, что тебе угодно и с кем угодно. Ты убежал от собственного счастья, пап. Я от своего не убегу.
— А ты умеешь повернуть нож в ране, — тихо произнес Брайан. — Не знал.
Дрю обнял ее за плечи. Они стояли на другом балконе в другом городе. Величие мадридского «Ритца» не производило на Эмму никакого впечатления, с таким же успехом она могла находиться в любом ином месте. Но рука Дрю ее успокаивала, и Эмма потерлась о нее щекой.
— Ненавижу, когда ты грустишь, дорогая.
— Я не грущу. Вероятно, немного устала.
— Ты сама не своя с тех пор, как вы с Брайаном поссорились. Из-за меня. — Дрю убрал руку. — Меньше всего на свете я хотел бы причинять тебе неприятности.
— Ты здесь ни при чем, правда. Это его обычная реакция. Папа всегда сверх меры заботился обо мне. В основном из-за того… что случилось с моим братом.
Дрю нежно поцеловал ее в висок:
— Знаю. Наверное, страшный удар для него и для тебя, но это было очень давно.
— Некоторые вещи не забываются. — Эмма поежилась, ощутив внезапный холодок, пробежавший по спине, несмотря на теплую ночь. — Именно поэтому он так боится за меня.
— Он тебя просто обожает, — улыбнулся Дрю, погладив ее по щеке. — И я разделяю его чувства.
— Я тоже люблю отца, но не могу ради него отказаться от собственной жизни.
— Он мне не доверяет, — усмехнулся Дрю. — И я не виню его. С высоты своего положения он видит во мне лишь начинающего музыканта, который любыми способами желает пробиться наверх.
— Для этого я тебе совершенно не нужна. Дрю выпустил тонкую струйку дыма:
— Успокойся, дело не в том. Просто мы оба без памяти любим тебя.
— Нет, Дрю. — Эмма прижалась губами к его плечу. — Он не может смириться с тем, что я повзрослела. И влюблена.
— Если кто и способен умилостивить Брайана, так это ты. — Он выбросил сигарету и заключил Эмму в объятия. — Мне бы не хотелось, чтобы сегодня вечером ты уходила.
— У меня не намечено походов в клуб или вечеринок.
— Такая несовременная девочка, да?
— Ты полагаешь?
— Не провести ли нам вечер вдвоем? — Пока его губы играли с ее ртом, руки скользили по ее телу. — Я выгляжу сумасшедшим?
— Ты выглядишь изумительным. — Она чуть не задохнулась, когда пальцы Дрю сжали ей грудь.
— Сладко, ах, как сладко, — бормотал он и, по мере того какувлекал Эмму к кровати, все сильнее впивался ей в губы, все требовательнее и нетерпеливее. — Турне почти закончилось.
— Да.
— Эмма, ты вернешься в Лондон?
Ее снова охватила дрожь. Он уже понял, что их отношения будут продолжаться.
— Да. Я вернусь в Лондон.
— Нас ждут такие же ночи. — Дрю опустил ее на кровать. Голос у него оставался ласковым, а руки осторожно и умело вытаскивали блузку из-под пояса брюк Эммы. — Ночь за ночью я смогу доказывать, как люблю тебя. Как сильно тебя хочу. Позволь мне сделать это сейчас.
— Дрю!
Его губы спускались все ниже, язык ласкал впадину между грудями. Эмму захлестнули наслаждение и страсть. «Сейчас все произойдет, — говорила она себе, пока длинные мозолистые пальцы Дрю скользили по ее телу. — Сейчас все произойдет».
Эмма чувствовала, как напряглись его плечи. Для хрупкого на вид мужчины у него были сильные плечи и сильные руки. Она любила ощущать перекатывающиеся под его кожей мышцы. А те же умелые пальцы уже нетерпеливо возились с застежками.
— Нет. — Она тут же возненавидела себя, но ничего не могла поделать. Он продолжал мять ее, и Эмма стала вырываться: — Нет, Дрю, пожалуйста.
Она была уже готова расплакаться, когда ей наконец удалось оттолкнуть его.
— Извини, — начала она. — Мне очень жаль, я просто еще не готова.
Дрю молчал. Не видя в темноте его лица, она сжалась на постели и лежала молча, пока немного не успокоилась.
— Наверное, это нечестно. — Эмма с досадой вытерла слезы. — Не знаю, то ли монашки сделали свое дело лучше, чем смели надеяться, то ли из-за папы. Ты имеешь право сердиться, но я просто не могу сделать это. Пока.
— Ты не хочешь меня? — Голос прозвучал тихо и как-то безучастно.
— Ты же знаешь, что хочу. — Схватив руку Дрю, она стыдливо поднесла ее к губам. — Полагаю, я немного боюсь. Я не хочу потерять тебя, пожалуйста, дай мне еще немного времени.
Эмма почувствовала, как его рука расслабилась, и у нее вырвался давно сдерживаемый выдох.
— Ты не можешь потерять меня, Эмма. У тебя будет столько времени, сколько потребуется. Я подожду.
Дрю привлек ее к себе. Одна рука гладила Эмму, другая была сжата в кулак.
Глава 28
Как странно жить летом в Лондоне. В детстве она проводила здесь последние недели каникул. Но сейчас все по-другому. Эмма уже не ребенок. Она больше не останавливалась в доме отца. И она любила.
Дрю обиделся на ее отказ поселиться с ним. Дело было не в морали… или, возможно, не только в морали. Просто Эмме хотелось, чтобы романтика продолжалась еще какое-то время: букеты, которые присылал ей Дрю, смешные записки, приходящие по почте или подсунутые под дверь. Она желала вдоволь насладиться всем этим. Восторгом влюбленности. Ужасом влюбленности. Легкомысленной потерей рассудка, которую хотя бы раз имеет право пережить каждая женщина.
Но больше всего Эмма хотела убедиться в том, что наконец-то перестала жить в тени своего отца.
Нет, ее любовь к отцу не уменьшилась, и вряд ли это когда-нибудь случится. Но Эмме требовалось уже нечто большее, чем фотография, чтобы самостоятельно встать на ноги. И еще Бев.
Эмму несправедливо лишили матери, поэтому в последние I недели лета, катящегося в осень, она осуществила давнишнюю мечту, переехав к Бев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118