И это не было игрой нашего воображения, как мы скоро убедились. Не прошли мы и трехсот ярдов в обратном направлении, как увидели аналогичное зрелище: длинная, узкая полоска воды, блестевшая под луной, сужалась, превращаясь в нить! Тростники по обеим сторонам цеплялись за борта. Индеец воскликнул:
- Dios Santos! (Боже святый!) Протока закрыта с обеих сторон! Мы погибли!
Он бросил весло и застыл, словно признав неизбежность гибели и парализованный отчаянием.
Теперь не было ни тени сомнения, что мы в серьезной, даже смертельной опасности, хотя, вероятно, ни я, ни мой товарищ не могли полностью осознать это. Наш проводник продолжал сидеть на банке, время от времени испуская набожное восклицание или начиная молиться: такие молитвы всегда на устах у каждого мексиканского индейца.
Мы попытались вывести его из оцепенения и заставить вернуться к жизни. Со временем это нам удалось. Подведя лодку к самому концу канала, мы внимательно его осмотрели, но так и не нашли никакого прохода. Канал сужался, но непосредственной опасности пока не было. Даже если каноэ окажется на поверхности болота, наше положение не станет хуже, чем на воде.
Но протиснуться сквозь густо растущие тростники практически совершенно невозможно. Так сказал индеец, да мы видели это и сами, и поэтому даже не предпринимали подобных попыток. Не думали мы и о том, чтобы покинуть бесполезную теперь лодку и перебраться на саму синту. По ней невозможно ни ползти, ни плыть. Стоит ступить на нее, как она проломится и мы пойдем ко дну без всякой надежды вынырнуть. Никогда еще трясина не казалась такой обманчивой: она слишком тонка, чтобы выдержать нашу тяжесть, и в то же время на ней растет такой частый тростник, что ни человеку, ни лодке не пробраться.
Несколько раз мы вставали в лодке на цыпочки и пытались осмотреться. Нигде не видно было открытой воды. Ничего, кроме камышей и тростника, кажущихся серебристо-серыми под ярким лунным светом. Конечно, мы видели и горы: Попокатепетль и Истаксиуатль к востоку от него, а с противоположной стороны - темный Ахуско. Тут и там мы могли разглядеть также и другие одиночные вершины. Они казались такими близкими, но для нас они были недостижимы.
Наше положение было хуже, чем если бы мы оказались на пустынном острове, ведь тогда бы у нас оставался какой-то шанс добраться до земли. А здесь никакой надежды не существовало. Снова и снова Пепе рассказывал о рыбаке, превратившемся в скелет, рассказывал и другие легенды озер. Казалось, он повредился рассудком, и мы перестали обращать внимание и на него, и на его рассказы.
О, как это было мучительно! Земля не только видна: ее подобие так близко, что стоит только протянуть руку, и коснешься ее, но это только подобие земли. И мы знали, что мы так же далеко от terra firma - от твердой земли, как будто наша лодочка находится посреди безбрежного океана!
Глава XIV
ДОЛГОЖДАННЫЙ ОТВЕТ
За всю свою полную приключений жизнь не могу вспомнить более неприятной ночи, чем проведенная нами на озере Чалько. Как-то я заблудился в прериях севера и едва не умер от голода и жажды; был случай, когда я рисковал оставить свой скальп в руках краснокожих; пролежал целую ночь на поле битвы с раной, которую считал смертельной, - я тогда потерял очень много крови; дважды побывал в кораблекрушениях и спасался на плоту. Но когда я оглядываюсь назад, все эти случаи кажутся мне пустяковыми, по сравнению с воспоминаниями о страшной ночи, проведенной посредине болота. Правда, со мной был товарищ, если это можно считать утешением. Лейтенант драгун был хорошим, добродушным парнем, но не слишком умным, и он не смог понять весь ужас нашей ситуации. Он смеялся над рассказами нашего проводника, воспринимая их как шутку или как преувеличение, вызванное страхами молодого человека, Я знал, что это не так, слишком хорошо знал, и поэтому чувствовал себя весьма угнетенным. Вероятно, нас ожидала судьба того рыбака. Посреди страшной трясины, запертые так же надежно, как за стенами самой мрачной темницы, мы были обречены проводить дни и ночи в бесцельном и утомительном ожидании. Жажды нам опасаться нечего, но зато нас будет мучить голод. Но хуже всего черные стервятники, которые слетятся отовсюду, будут парить над нами, распластав свои огромные крылья, протягивать свои кровожадные клювы, а мы будем слишком слабы, чтобы отогнать их.
Такие мрачные картины постоянно возникали у меня перед мысленным взором в ту ночь, не во сне, потому что я не спал, но в воображении, которое вполне могло стать реальностью.
Было кое-что еще, еще одна цепочка мыслей, которая усугубляла мое жалкое положение. Я не мог не думать о том, что, может быть, в эту минуту происходит с индейской девушкой, и сожалел, что покинул ее, не остался и не рискнул встретиться с людьми в лодках, кем бы они ни были.
- Как бы я хотел оказаться там! - не раз говорил я товарищу, и он со мной соглашался. Как жаль, что мы не подождали разбойников и не испробовали на них действие своих шестизарядных пистолетов! Последствия все равно не могли быть более серьезными.
Как жертвы кораблекрушения, которые всю ночь цепляются за обломки и ждут первых проблесков зари, так ждали утра и мы.
Наконец, оно наступило, но не принесло ничего обнадеживающего. Напротив, настроение наше ухудшилось. Ночью мы слышали крики выпи, резкие и скорбные, казалось, предвещающие нашу смерть. Утром, вместе с восходом солнца, которое, казалось, должно было вызвать прилив бодрости, появились стервятники - грифы и гарпии. Птицы-трупоеды заметили нас и, похоже, поняли, что мы скоро станем их жертвами!
Мы вновь принялись смотреть во все стороны поверх синты. При свете луны она казалась страшной и приносящей горе, но не стала веселей и под лучами солнца. Напротив: теперь мы ясно видели дикие заросли, которые тянутся до самых оснований гор, и лучше понимали безвыходность нашего положения.
Ближайшая суша находилась в нескольких милях от нас, хотя, если бы она была всего в нескольких сотнях метров, все равно добраться до нее было бы так же невозможно.
Но надежда еще не покинула нас, как бывает со всеми, даже на смертном одре. Мы стали громко кричать, звали на помощь и время от времени стреляли из пистолетов, подавая сигналы бедствия. Выстрелы могли услышать, но вряд ли кто-нибудь смог бы понять их значение. Скорее всего их приняли бы за охотничьи залпы, которые поднимают суматоху среди многочисленных птиц, населяющих озера. Но мы продолжали стрелять, пока не истратили все патроны, и кричали до хрипоты. Но ни то, ни другое не принесло никакого ответа.
Как последнее средство, мы привязали к шесту, который оказался в каноэ, носовой платок, и прикрепили шест к поперечине лодки. Больше мы ничего не могли сделать - только ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31