Маллигэн вышел вперевалку из своего кабинета, осмотрел комнату, заметил Эда и направился к нему.
Ирландское счастье! Ну почему он не мог сидеть за своим рабочим столом в разгаре тяжкой работы, когда Толстяк вышел на сцену?
Однако глава студии, похоже, не был в своем обычном критическом настроении. Он громыхнул почти приветливо:
— Ты все подготовил, Крошка Эд?
Эд тупо посмотрел на него.
— Собрание филиала, — сказал Маллигэн. — Твой доклад про этого подрывного религиозного придурка.
— Разумеется, мистер Маллигэн, — жизнерадостно сказал Эд. — Все готово.
На самом деле он об этом ничуть не подумал. Надо было потратить какое-то время на это. Там будет старина Фонтейн и, возможно, половина местных больших шишек. Это шанс произвести впечатление. Завести связи.
Собрание местного филиала Общества Стивена Дикейтьюра происходило в одной из конференц-комнат корпорации «Кой Парфум». Эд Уандер не знал, что Уоннамейкер Дулитл, президент «Кой», тоже член общества. Вот вам и связи, не отходя от кассы. «Кой Парфум» была одним из самых солидных спонсоров в Кингсбурге.
Снова ему «везло». Не будет короткого промежутка времени, в течение которого он мог бы поближе встретиться с большими шишками. Собрание уже началось. Они с Маллигэном вызвали только хмурые гримасы нескольких присутствующих, включая Дженсена Фонтейна, который восседал на дальнем конце стола, за которым собралось около тридцати членов общества.
Они заняли два свободных места, не соседствующих друг с другом. Собрание вел сам Уоннамейкер Дулитл. Он размахивал газетой и что-то
пересказывал тревожным тоном, насколько Эд мог сориентироваться.
— Послушайте это, — требовал глава «Кой». — Послушайте этот подрыв Американских устоев! — он стал читать с обвинением в голосе:
— Запланированное устаревание вещей посредством смены моды представляет собой один из самых невероятных элементов нашей невероятной экономики. Прекрасным примером могут служить перемены два раза в год в автоховерах Детройта. В прошлом году автоховеры Дженерал Форд ездили по ночам всего с четырьмя фарами, две спереди, две сзади. В этом году на них четырнадцать внешних фар, на носу, на корме и по бокам. Дизайнеры автоховеров, как видно, не могут прийти к единому мнению, для чего нужно такое количество фар. На некоторых часть задних фар была пустышками, не подключенными к проводам. Подобный пример можно найти в последних марках кухонных печей. В попытке убедить покупательницу-домохозяйку, что та плита, которая у нее есть, устарела, последние модели так разукрашены панелями управления, что похожи больше на боевую рубку атомной субмарины. На них аж тридцать пять кнопок и циферблатов. Разобрав одну из них, Союз Пользователей обнаружил, что многие циферблаты ни к чему не подсоединены. Они были пустышками.
Уоннамейкер Дулитл обвел глазами присутствующих с видом обвинителя. Он хлопнул по газете, которую держал в левой руке, тыльной стороной правой.
— Коммунистическая пропаганда! — заблеял он. — Коварная подпольная попытка подорвать наши устои!
— Верно, верно, — зааплодировал кто-то, стуча по столу. Раздался общий одобрительный гул голосов.
— Кто такой этот Базз Де Кемп? — потребовал ответа Дулитл. — Неужели наши газеты держат на работе всяких подрывных элементов, которые выдают себя за честных журналистов? Разве не существует проверок? Выяснения степени лояльности? — он снова хлопнул по газете. — Какой редактор пропускает такие открытые нападки на два самых важных элемента нашей экономики, автоховеры и кухонные приборы? На последней неделе президент призвал народ покупать, покупать, покупать, чтобы наше процветание продолжалось. Как мы можем ожидать полного потребления наших продуктов, если женщины будут рабски прикованы к устаревшим плитам, а семьи будут ездить в грохочущих немодных автоховерах, устаревших на целый год?
Эд Уандер навострил уши при упоминании имени Базза Де Кемпа. Баззо, должно быть, сошел с рельс, писать такие вещи. Он что, хочет заработать репутацию ненормального?
Дженсен Фонтейн, который председательствовал на собрании, постучал по столу своим председательским молотком.
— Есть предложение рекомендовать издателю «Таймс-Трибьюн», чтобы этого злосчастного репортера… ээ… как его там…
— Базз Де Кемп, — сказал Эд, не подумав.
Все взгляды обратились на Эда Уандера, которому вдруг стал сильно давить галстук.
— Вы знакомы с этим несомненным коммунистом? — тоном выговора произнес Дженсен Фонтейн.
— О-ну да, сэр. Я несколько раз с ним сталкивался. Он не коммунист. Если верить тому, что он о себе говорит, у него просто хобби такое — чокнутые политико-экономические теории. Видите ли… — его фраза заглохла, поскольку он заметил, что его слова не производят потрясающего впечатления.
Кто-то мрачно сказал:
— Нельзя играть с дегтем и не запачкать руки.
Фонтейн снова постучал по столу.
— Есть предложения?
Маллигэн быстро высунулся:
— У меня предложение, чтобы комитет, составленный из членов общества, которые помещают рекламу в «Таймс-Трибьюн», подписал письмо к издателю с жалобой на статьи красного толка, которые пишет этот тип Де Кемп.
Кто-то сказал:
— Поддерживаю.
Затем последовал длинный нудный доклад какого-то библиотечного комитета. Какие-то неприятности с детской секцией в городской библиотеке. Что-то насчет запрета на выдачу «Робин Гуда».
Эд Уандер внезапно встрепенулся. Дженсен Фонтейн назвал его имя.
— Во время моего отсутствия, — говорил отец Элен, — мы получили несколько писем касательно подрывных элементов на так называемых проповедях некоего… — он взглянул на лежащие перед ним бумаги и недоверчиво хмыкнул, — Иезекиля Джошуа Таббера. Член общества Элен Фонтейн, моя дочь и сотрудник WAN-TV посетили митинг возрождения религии, который проводил этот Таббер. В результате Элен на некоторое время прописан постельный режим. Мистер Эдвард Уандер представит вам полный отчет.
Эд встал. Ему все это не нравилось, и у него было неприятное подозрение, что он не завоюет чести и славы.
— Дело в том, — сказал Эд, — что я не авторитет в подпольных коммунистах. Я знаю, что это серьезная работа. Беречь страну от коммунистического переворота и все такое прочее. Но я ведь занят своим делом на WAN-TV. Возможно, кто-то из вас слушал передачу «Час необычного» по пятницам ночью…
Маллигэн угрожающе сказал:
— Доклад о Таббере, Крошка Эд, доклад о Таббере. Никакой рекламы.
Эд откашлялся.
— Да, сэр. Ну, честно говоря, судя по тому, что я слышал, Таббер скорее антикоммунист, чем коммунист. По крайней мере он так говорит. Он жалуется, что люди стали чересчур материалистами, сосредоточились на вещах, которыми они владеют, которые они потребляют, вместо духовных ценностей… По-моему так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55