ПОВЕЛИТЕЛЬ


Книга была такой огромной, что положить ее к себе на колени оказалось
почти невозможным. После нескольких попыток я разместил ее на траве, и она
раскинулась передо мной, а я лежал на животе и пытался разобрать
полустертую вязь магического текста:
- Создайся плотью от плоти моей...
Воздух задрожал и потемнел.
- Возьми дыханье от дыханья моего...
Волосы мешали, лезли в глаза, и я хотел их отбросить, но не успел. Я
получил такой пинок под ребра, что отлетел от книги на добрых моих два
роста, а ростом меня Боги не обидели.
- Сопляк, паршивец, ты что это делаешь?!
Никогда я еще не видел Наставника в таком лютом гневе. Я валялся на
траве, пытаясь дышать, и ничегошеньки не понимал.
- Я... я читал, Учитель, - с трудом выдавил я.
- Ах, ты читал, поганец?! - Наставник одной рукой поднял меня с
земли, а другой залепил здоровенную затрещину.
Дело скверное. Рука у моего Наставника тяжелая, и я считал, что в
полной мере изведал ее тяжесть, когда мы боролись. Но раньше он никогда
меня не бил, тем более - так. Ох, как все нескладно получается. Что же я
такого натворил?
- Значит ты, трам-тебя-тарарам, читал?!
- Я виноват, Наставник, - я опустился на колени и склонил голову.
Никогда еще я не признавал свою вину без оговорок, без малейшей попытки
оправдаться, никогда еще не был готов добровольно принять наказание. Но и
Учитель мой так себя никогда не вел. Даже когда я в трехдневном переходе
умудрился потерять меч.
- Он виноват, видите ли! - Наставник снов ударил меня. - Ты хоть
понимаешь, что натворил?!
- Нет, Наставник, - искренне ответил я.
Это его несколько отрезвило.
- Я тебе говорил, чтоб ты никогда не произносил заклинания вслух?
- Да, Учитель, но я нечаянно... я не очень хорошо читаю, и мне вслух
легче...
- Не умеешь - не читай. Нет, ну вот же приспичило оглоеду. Я тебе,
мерзавцу, даром говорил? Нельзя - значит, нельзя. Это тебе не базарные
лубки с намалеванными голыми девками.
Я подумал, что Наставник в чем-то прав. Мысленно я приравнивал запрет
на магические книги к запрету на непристойные лубки с раскрашенными
картинками. И то, и другое мне рассматривать не полагалось: еще рано. Но
неприличные лубки я уже читал, хоть мне это и запрещалось, так почему же
не прочесть и магические книги, которые мне тоже запрещены?
- Сопляк ты, щенок! Читает он, видите ли! Вслух, что попало, где
попало! Не где-нибудь в потаенном месте между мирами, нет! Разлегся на
пузе в травке и призывает. Да еще задержись я чуть-чуть, и остались бы от
тебя кровавые тряпочки. Ты хоть это понимаешь?
- Да, Наставник, - виновато произнес я. - Теперь понимаю.
- И мало того, мне бы еще пришлось отлавливать ту пакость, которую ты
по своему недомыслию затащил в наш мир. Даже не зная, что это за тварь и
где ее искать. И что она может натворить на свободе.
- Я виноват, Наставник, - глухо повторил я.
- Вот и подумай о своей вине, - пробурчал Наставник и коснулся моей
шеи у плеча. Я окаменел. Моя плоть оставалась живой, но не повиновалась
мне. Спасибо и на том. Я уж думал, что впервые за годы обучения меня
просто выдерут, как сопливого мальчишку, и поделом же мне будет. Но
наказали меня, как взрослого. Я отстоял свое на службе. Я отстоял свое на
лужайке, которую я чуть не загубил своими неосторожными заклинаниями, да
еще на месяц лишили права носить меч.

Это было года четыре назад, и урок я усвоил, как должно. Особенно,
когда я узнал, что чуть было не произнес заклинание разделения плоти.
Часть ее захватило бы какое-нибудь потустороннее чудище и разорвало бы то,
что от меня осталось, действительно на кровавые тряпочки. Больше я
самолично в магические книги не лазил. Наставник иногда давал мне их
читать - под своим присмотром, разумеется - но очень неохотно. Он считал
меня безответственным сопляком, и я не мог его за это винить. Ничего не
скажешь, показал себя во всей красе.
Мой Наставник Гимар - лучший воин-маг отсюда до столицы, а может, и в
столице, но по нему не скажешь. Приземистый, пузатенький, ест за двоих,
пьет за троих, ругается, как первосвященник в публичном доме. Одет
непонятно во что. Все старое, латаное. Отродясь я на нем новых штанов не
видел. С тех самых пор, как он подобрал меня, голодного на улицах Техины.
Голод сводил меня с ума, голод заставил меня удрать из дома и
броситься на поиски счастья в ближайший город, но и там мне пришлось
солоно. Улицы Техины вымощены отнюдь не деньгами, красть я не хотел и не
умел, попрошайничать тоже, а ремесла никакого толком не знал. Дома я
сгребал навоз и все такое прочее, а в городе на подобную работу спрос
невелик. Все это я поведал Гимару за второй порцией речной рыбы - первую я
проглотил, не заметив. Гимар потребовал у трактирщика здоровенный каравай
хлеба и умиленно наблюдал, как я в него вгрызаюсь.
- Что, налоги большие? - сочувственно спросил он, глядя, как я
уписываю свежий теплый хлеб.
Я помотал головой.
- Мы освобождены от налогов, - невнятно провещал я набитым ртом.
Гимар присвистнул: он знал, в какой горькой, крайней, безысходной
нужде можно добиться полного освобождения от налогов.
- Мало рабочих рук?
Я ответил не сразу: кинул в рот слишком большой и горячий кусок рыбы,
обжегся и теперь дышал часто и коротко.
- Рук хватает, - наконец ответил я, отдышавшись. - Отец и еще трое
братьев. Я самый младший. Раньше ничего было. Деда пчел держал. Ничего
хозяйство было. А потом деда умер, и как-то оно быстро все сошло на нет.
Работать есть кому, и работаем, а земля не родит. Нет нам счастья, вот и
все.
- Земля, говоришь, не родит, - задумчиво произнес Гимар. - Счастья
им, видите ли, нету.
В его голосе чувствовалось осуждение, и я обиделся. Много позже я
узнал, что осуждение относилось не к нам.
- Ладно, пацан. Доедай и пойдем.
Я никуда не хотел идти. Я опьянел от вкусной сытой еды.
- Куда пойдем? - насторожился я.
- К тебе домой.
- Не пойду домой, - я вжался в трактирный стул, словно он мог
поглотить меня и спрятать.
- Что так? - полюбопытствовал Гимар.
- Выдерут, - убежденно сказал я.
- За то, что удрал?
- Ага, - если этот странный человек все понимает, зачем предлагает
идти домой. Там так холодно, и жрать нечего. Если бы что и завелось, крысы
все сожрут вчистую. А меня дома отлупят, это точно.
Гимар усмехнулся.
- Пусть попробуют, - сказал он, отвечая на мои слова, непроизнесенные
вслух. Я уставился на него.
- Пойдем-пойдем, - он решительной рукой взял меня за шиворот.
1 2 3 4 5 6 7 8