Ужасный утиный крик перебил его сон, он проснулся, понял, где он, но подушка так и осталась неотступным видением. В эту самую минуту слышит он у самого своего уха шопот Ахилла:
- Отпустите меня!
- Куда? - хотел спросить Курымушка, но вместо звука вылетел с яростью треск зубов челюсть о челюсть.
- И у тебя зубы трещат, - сказал Ахилл, - ты их рукой придерживай, как я.
Курымушка попробовал, и, правда, вышли слова:
- Куда тебя отпустить?
- Я по бережку тихонько пойду, согреюсь как-нибудь и дойду.
- Куда ты дойдешь?
- Домой.
- До-мой! ах, ты...
Не то было главное обидно, что вернуться задумал, а что мог себе представить, будто это так близко, что вернуться можно. Курымушке было, будто он уж и в Азию приехал.
- Баба, баба! - повторил он со злостью.
- От бабы бежал и к бабе тянет его, - сказал Рюрик.
- Ну, не буду, ребятушки, не буду, - спохватился Ахилл и, отпустив челюсть, затрещал зубами, будто фунтами орехи посыпались.
- Ишь, сыпет, ишь, сыпет! - засмеялись товарищи.
А Курымушке скоро опять подушка привиделась, и он стал с этим бороться, но только напрасно, - чем больше он ее отвергал, тем ярче она вновь показывалась, небольшая подушка, такая же чудесная, как на подушке чудесной снилась когда-то страна голубых бобров. Но вот между утками и гусями пошли совсем какие-то иные разговоры.
- Ты знаешь, о чем они сейчас говорят? - спросил Рюрик.
- Не знаю, а что-то случилось; и по всему берегу одно и то же.
- Это значит, скоро рассвет.
- А как будто еще темнее стало: звезд не видно.
- Всегда перед самым рассветом темнеет, и звезды скрываются: меркнет. Я много с отцом ночевал на утиных охотах: всегда меркнет.
Правда, скоро стало белеть. Теперь не страшно и костер развести. Вот вспыхнуло на берегу маленькое пламя, на востоке начался огромный пожар и потом, когда солнце взошло, как добродушно оно встретило это маленькое человеческое пламя и как вкусен был чай с колбасой и какая радостная сила от солнца вливалась в жилы: этой силой опять все живое поднималось и летело на юг в теплый край.
- Гуси, гуси летят!
- А там смотри, что там?
- Тоже гуси.
- И там?
- И там гуси.
- Ложись на землю, готовь ружье, кряквы летят.
- Стреляй!
Одна шлепнулась, другая подумала, споткнулась и тоже упала.
- А ты, дурак, хотел к бабам итти!
- Дурак я, дурак!
На охоте всегда так: нужно одну только удачу в начале и потом пойдет на весь день, будто каждая новая минута готовит новый подарок. Так прошел этот прекрасный день, и ночь прошла у костра в тепле на сухом тростнике. И еще прошел день и еще одна утиная ночь. В полдень третьего дня путешественники услыхали далеко на берегу колокольчики.
- Не становой ли нас догоняет? - спросил Курымушка.
- Очень просто, - ответил Рюрик, - вот сейчас я это узнаю, он нам кум, кроме шуток, с отцом ребят крестил, приятель отцу: кум.
Было там на берегу высокое дерево. Рюрик вышел на берег, взобрался на самый верх.
- Ну что, видно?
- Видно, едет шарабан.
- Становой?
- Не знаю, не разберу.
- Скорее же разбирай, ну?
- Разобрал: становой!
И так он это спокойно сказал, будто в самом деле он своего кума встречает.
- Скорей же слезай!
- Подожди: за ним в телеге два полицейских.
- Слезай же, слезай, это за нами!
Но Рюрик слезал не так, как хотелось Курымушке, и Ахилл равнодушно смотрел.
Курымушка вспыхнул от злости, но вдруг ему пришла одна мысль.
- Он нас не поймает, - сказал Курымушка, весь просияв, - слушайтесь только меня, вытаскивай живо лодку на берег.
- Как вытаскивать, что ты, удирать надо.
- Вы-тас-ки-вай!
Послушались, вытащили на берег лодку.
- Перевертывай вверх дном.
Тут все и поняли: под лодкой пересидеть станового.
Выбили живо лавочки, нос пришелся как раз в ямку из-под камня и лодка плотно закрыла путешественников.
Колокольчики все приближались. Вот, если бы мимо промчался, но нет колокольчики затихли, и голос послышался:
- Едрена муха! зачем тут лодка на берегу? Стой-ка, я посмотрю.
Подъехали полицейские.
- Это их лодка! - сказал становой. - Только где же они сами?
- В деревне, ваше благородие, - сказал полицейский, - они там наверно заночевали, отдыхают, как-никак, а ночи зябкие.
- Ну, вы поезжайте в деревню, а я вот здесь вас подожду и закушу. Еремей, привяжи коня к дереву; Кузька, подай сюда из шарабана кулек.
Полицейские уехали. Становой вытащил из кулька четверть с водкой, поставил на дно лодки и подумал, удивился: - "Ночью дождя не было, а лодка мокрая".
- Вот едрена муха! - сказал он.
Выпил чайный стакан, закусил, посмотрел следы на траве, как они все выходят от воды и уходят под лодку...
- Те-те-те, - проговорил он, широко и добро улыбаясь, - вот так изюминка!
И запел почему-то:
Чижик, чижик, где ты был?
На Фонтанке водку пил...
Выпил стаканчик, выпил другой и вдруг заплясал, припевая:
Выпил рюмку, выпил две
Зашумело в голове.
- Молодцы, - сказал он вслух, - взяли себе да и поохотились, самое время, осень, перелет: вот как найду их, так им дня три еще дам пострелять.
- Слышишь? - шепнул Рюрик Курымушке, - надо бы сдаваться.
- Да, надо бы, - шепнул и Ахилл.
В ответ Курымушка ткнул кулаком в нос сначала одному, потом и другому.
- Вот как поймаю, - продолжал становой, - прежде всего им водочки, ветчинки, чайку с французской булкой, а потом с ними на лодке дня на три зальюсь, будто их все ловил: отпуск себе устрою. А то и неделю промотаемся, надоели мне эти черти-конокрады.
Рюрик тихонечко пальцем тронул Курымушку, а тот ткнул его в бок кулаком.
С каждой минутой все ненавистней и ненавистней становились Курымушке его товарищи: превратить всю экспедицию в охоту, вернуться с позором в гимназию? - нет, если они сдадутся, он один убежит, он так не вернется.
А полицейские катили обратно.
- Вы умные люди, - сказал становой, - хорошо сделали.
- Точно так, - отвечали полицейские.
- И порядочные дураки.
- Точно так, ваше благородие.
- Вот что, умные дураки, постелите-ка все это вон там на траве, костер разведите, чайник согрейте, - так! Живо! Теперь нужно гостей звать.
- Слушаем.
- Куда же вы пойдете?
- Не могим знать, ваше благородие.
- Ну, так я вам скажу: лодку эту поставьте на воду и поезжайте гостей звать.
- Слушаем! - сказали полицейские, - и, взяв лодку за край, повернули на бок.
- Чижик, чижик, где ты был? Пожалуйте, гости дорогие. А, и кум тут! Ну, давай поцелуемся.
Становой с Рюриком обнялись, но Курымушка, пока они целовались, схватил ружье, отбежал к дереву и стал за него, как за баррикадой.
Ахилл как осклабился, так и остался с такою же глупою рожей стоять.
Не обращая никакого внимания на Курымушку, такого маленького, Кум угостил вином Рюрика и Ахилла и, увидев четырех убитых крякв, так и ахнул.
- Да мы тут сейчас пир на весь мир устроим: ведь они теперь осенью жирные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13