Нажал и отбросил коробочку.
Не мог не отбросить.
Крышка медленно стала приподниматься, под нею послышалось гнусное
старческое брюзжание, столь же недовольное, сколь и гнусное, что-то там
зашевелилось, забухтело, разумеется, без слов, но я слишком хорошо знал,
какие слова в таких случаях произносит, скажем, конюх Ефим. А потом из-под
крышки высунулась мохнатая зеленая рука. Она нажала на кнопку, брюзжание
смолкло, и крышка захлопнулась.
Этого я не выдержал.
С криком: "Шпион" - я перемахнул через длинные ноги незнакомца и
кинулся в деревню.

7
Не знаю, было ли лучшим время, в котором мы росли, но оно было
счастливым, хотя и путаным временем.
Вернувшись к моему тайнику над Томью, кузнец Харитон, одноногий
дядька Пугаева, вооруженный берданкой, и я - конечно, никого не
обнаружили. Ни окурка, ни коробочки тоже не было. И лишь много времени
спустя, через много, через действительно много лет, я постепенно
припомнил, понял, осознал, что я видел вовсе не шпиона, а... самого себя.
Это был период первых испытаний МВ, и я не нашел ничего лучшего, чем
навестить свое детство.
Кстати, есть мнение, что контакты между разными временными уровнями
проще всего осуществлять на детях. Но Большой Компьютер, останавливая
выбор на Петровых, обсчитал и такой вариант.
Оба писателя были люди достойные. Оба относились к людям
увлекающимся, но умеющим ладить с живущими рядом. К тому же над ними не
висел дамоклов меч долгов и обязательств, и оба они любили поговорить.
Известно: искусство беседы - одна из форм писательского труда.
Кроме специальной Комиссии (футурологи, социологи, психологи, медики,
демографы, дизайнеры, фантасты), писателями, естественно, занимался я.
Илья Петров (новгородский) сразу сказал: в эксперименте он, конечно,
примет участие, но он вовсе не думает, что мы и впрямь побываем в будущем
мире. Более того, он готов спорить, что мир 2081 года, а мы планировали
именно этот год, окажется гораздо более похожим на наш, чем, скажем,
двадцатые годы нашего века походят на восьмидесятые.
"По-вашему, мы мало меняемся?"
Новгородец покачал головой.
"К сожалению."
"А спутники Земли? Я имею в виду искусственные. А путешествия на
Луну? А обживаемый океан? А Большой Компьютер? А МВ, наконец?"
Петров вздохнул.
"О прогрессе Человечества следует судить по поведению людей в
общественном транспорте."
Совсем другое мучило моего друга.
"Если ты прав, - сказал он мне, - если мы впрямь посетим Будущее, то,
возможно, я смогу наконец, как говорил ой незабвенный друг Уильям Сароян,
написать Библию."
Я покачал головой.
Вряд ли, считал я, мимолетный визит в Будущее и поверхностный (он не
может быть иным) взгляд на него одарит нас откровениями. Удивит - да,
поразит - да, но откровения...
Что, например, почерпнул бы человек двадцатых годов нашего столетия,
найди он на своем столе газету из восьмидесятых?
"Бамако. По сообщениям из Уагадугу декретом главы государства,
председателя Национального Совета революции Буркина-Фассо, распущено
правительство этой небольшой державы..."
"Рим. В итальянском городе Эриче открылся международный семинар
ученых-физиков, посвященный проблемам мира и предотвращения ядерной
войны..."
"Женева. В женевском Дворце наций открылась международная встреча
правительственных организаций по палестинскому вопросу..."
"Варшава. В польском городе Магнушев состоялась массовая
манифестация, посвященная сорокалетию боев на западном берегу Вислы..."
Что поймет в этих сообщениях человек, не переживший вторую мировую
войну? Что подумает он о государстве Буркина-Фассо? Как воспримет сам
термин - ядерная угроза? Какого мнения станет придерживаться, рассматривая
палестинский вопрос?
Нет, я не думал, что, побывав в Будущем, мой друг напишет Библию, но
я был уверен, что в Будущем мы все же, несмотря на сомнения новгородца,
побываем.
К сожалению, прочесть греческую повесть Ильи Петрова (новгородского)
я не успел. Я могу судить о ней только косвенно. Догадываюсь: ее герой,
каким бы он ни был вначале (герой, понятно, как и его прототип Эдик
Пугаев, путешествовал по Греческому архипелагу), непременно должен был
спасти свою душу. Если даже он начал свой путь с мелких спекуляций, увидев
лазурные бухты Крита, увидев величественные руины Микен, побродив в
тенистой Долине бабочек, густо наполненной нежной дымкой веков, он не мог,
конечно, не переродиться, и в родную Березовку он, опять же, привез не
иностранные шмотки с этикетками модных фирм, а толстые цветные монографии
по истории античного искусства, чтобы долгими летними вечерами на полянке
перед деревянным клубом под сытое мычание коров с наслаждением
рассказывать оторопевшим землякам об Афродите, Геракле, о первых
олимпийцах, о славных битвах и великих крушениях, не забыв и о паскудном
Минотавре, немножко похожем на племенного быка.
Я уверен, необыкновенный талант рыжебородого новгородца заставил бы
читателей поверить в такое перерождение, и я радовался бы вместе с этими
читателями.
Как иначе?
Переродился же человек!
Однако совсем иначе подошел к тому же прототипу мой новосибирский
друг.
Верный идеям лаконизма (вспомните Л.Толстого с его знаменитой фразой
о доме Облонских, в котором все смешалось, или Д.Вильямсона с его фразой о
Солнце, погасшем 4 мая 1999 года), Илья Петров (новосибирский) начал
рукопись с емкой фразы: "Эдик Пугаев начинал с деревянной ложки..."
Работая над черновиками, Илья не менял настоящих имен. Это помогало
держать в голове жесты, характерные выражения, мимику. Чтобы не исказить
суть рукописи, я воспользуюсь тем же приемом.
Итак...
"Эдик Пугаев начинал с деревянной ложки..."
Условно рукопись называлась "Ченч".
Этим словечком в странах Ближнего Востока и Южной Европы называют
давным-давно известный натуральный обмен. Отдав деревянную ложку за
африканского слона, вы вовсе не совершаете мошенничества. Вы просто
производите ченч. Вы просто пользуетесь ситуацией, сложившейся так, что
именно в этот момент вашему партнеру нужнее деревянная ложка, а не слон.
Идею ченча Эдик ухватил сразу.
Но Эдик не торопился. Если уж забрался в такую даль, что с палубы не
видно не только родной деревни, но даже родных берегов, то этим, конечно,
следовало воспользоваться. Не лежать же, как новгородец, в шезлонге, и не
бегать вверх-вниз по судну, как новосибирец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13