Вся процедура проверки заняла у него не более одной минуты, но
девушка за это время обнаружила расческу и зеркальце, которые он выложил
специально для нее, и теперь яростно расчесывала волосы. Одним из
серьезных недостатков системы замораживания и оживления было то, что
особенно сильно страдали такие сложные органические структуры, как волосы
и ногти. При температуре жидкого гелия органика становилась чрезвычайно
хрупкой, и, хотя все процедуры разрабатывались с учетом этого явления -
тело бережно помещалось в эластичный кокон, и вообще принимались все
возможные меры к тому, чтобы оно не соприкасалось ни с чем твердым или
острым, - ногтям и волосам все равно наносился наибольший урон. В Центре
Отправки колонистам постоянно вдалбливали в голову необходимость как можно
короче стричь ногти и волосы, но не до всех это доходило. Силви сейчас
была похожа на манекен, которому какой-то неумеха попытался сделать парик.
Она все же вышла из положения, свернув то, что осталось от ее волос, в
малюсенькую кичку, и отложила расческу. Вылезшие от расчесывания волосы
теперь плавали в воздухе вокруг нее, как будто она попала в миниатюрную
песчаную бурю.
Горестно потрогав несчастную кичку, девушка произнесла:
- Тебе-то небось смешно!
Дэндиш на мгновение задумался. Для него в этом не было ничего
смешного. Двадцать лет назад, когда Дэндиш был еще подростком с длинными
завитыми волосищами и наманикюренными ногтями, бывшими тогда последним
писком моды, он почти каждую ночь во сне попадал как раз в такую вот
ситуацию. Иметь собственную девушку - не полюбить ее, не изнасиловать, не
жениться, а именно иметь в качестве рабыни, и чтобы никто не мог запретить
ему делать с ней все, что ни заблагорассудится. Подобные сны посещали его
почти еженощно, осеняя сотнями вариантов.
Само собой, об этих снах он никому не рассказывал, во всяком случае
напрямую, но однажды, когда в школе им читали курс практической
психологии, он рассказал об этом, как о чем-то вычитанном из книжки, и
тогда преподаватель, будто прочитав его мысли, объяснил, что все это
просто тщательно подавляемое желание поиграть в куклы.
Но Силви явно не была ни сном, ни куклой.
- Я тебе не кукла какая-нибудь, - внезапно заявила она, да так резко
и вызывающе, что он был просто потрясен. - Вылезай, и давай покончим с
этим.
Она выпрямилась, держась за стенные скобы и, хотя и выглядела
рассерженной и встревоженной, признаков страха не проявляла.
- Если ты только не шизик, - отчетливо произнесла она, - в чем я
сильно сомневаюсь, хотя чего на свете не бывает, - то не сделаешь ничего
наперекор мне, понял. Потому что это так не пройдет, верно? И убить меня
ты не убьешь, тебе потом никак не отвертеться, да и вообще корабль не
доверили бы потенциальному убийце. Значит, первое же, что я сделаю после
посадки, так это свистну ближайшего копа, и лет этак девяносто водить тебе
вагон подземки. - Тут она хихикнула. - Уж я-то знаю. У меня родного дядьку
подловили на неуплате налогов, и теперь он работает землечерпалкой в
дельте Амазонки. Видел бы ты его письма! Так что давай вылезай, и
посмотрим, уговоришь ты меня не заявлять или нет.
Нетерпение ее все росло.
- Елы-палы! - пробормотала она, помотав головой. - Ну и везет же мне.
Кстати, коли уж я проснулась, мне нужно по-маленькому, а потом я бы не
прочь и позавтракать.
Дэндиш хоть немного утешился тем, что у него хватило
предусмотрительности предвидеть такую возможность. Он отворил дверь ванной
и включил печь, чтобы разогрелись уже лежащие там аварийные рационы. К
тому моменту, как Силви вышла из ванной, в зале на столике ее уже ждали
бисквиты, бекон и горячий кофе.
- Курева-то, небось, нету? - спросила она. - Ладно, перебьюсь
как-нибудь. А как насчет одежки? И насчет того, чтобы все-таки высунуть
нос. А то я тебя и не видела. - Она потянулась, зевнула и принялась за
еду.
Очевидно, она приняла душ, рекомендовавшийся всем колонистам сразу
после анабиоза и смывающий чешуйки омертвевшей кожи, а то, что осталось от
волос, повязала небольшим полотенцем. Дэндиш с большой неохотой оставил
его в ванной, но ему бы и в голову не пришло, что жертва повяжет им
голову. Силви немного посидела, задумчиво разглядывая остатки завтрака, и
через некоторое время назидательным тоном заговорила:
- Насколько я понимаю, космонавты всегда немного чокнутые, потому что
ни один нормальный человек не отправится куда-то к черту на кулички на
целые двадцать лет ни за какие коврижки. Значит, дело ясное, ты -
чокнутый. А значит, раз ты вдруг будишь меня, а сам не показываешься и не
намерен даже перекинуться со мной парой слов, я ничего с этим поделать не
могу. Ясное дело, если ты поначалу и был в порядке, то эта одинокая жизнь
таки заставила тебя сбрендить... Может, тебе просто хотелось немного
скрасить одиночество? Это-то я еще понять могу. Я тогда даже с
удовольствием посидела бы с тобой и слова плохого не сказала. С другой
стороны, может, ты задумал какую-то подлянку и сейчас просто набираешься
духу. Сомнительно, конечно, потому что вас там как только не проверяют,
пока доверят корабль. Но всякое бывает. Что тогда? Убьешь меня, тебе
припаяют срок. Не убьешь - я могу настучать на тебя после посадки, и тебя
опять же упекут.
Я ведь тебе рассказывала про своего дядюшку Генри. Его бренное тело
сейчас мерзнет где-то на темной стороне Меркурия, а мозги упорно трудятся,
чтобы фарватер Белема не заносило песком. Может, по тебе это и не такая уж
плохая работенка, но дядьке она что-то не очень по душе. Всегда-то
один-одинешенек, прямо вот как ты тут, и пишет, что страшно свербят
всасывающие трубы. Он, конечно, мог бы и сачкануть, но тогда уж его вообще
зашлют в какую-нибудь дыру. Вот он, бедняга, и мучается, скрипя зубами,
или, как их там - дробилками, и старается изо всех сил. Девяносто лет! Он
пока оттрубил всего шесть. То есть шесть стукнуло, когда мы улетели с
Земли, а сколько еще прошло, не знаю. Зуб даю, тебе бы такое не
понравилось. Может, все-таки выйдешь, и спокойно все обсудим?
Минут через пять или десять, после целого набора сердитых гримасок,
намазывания хлеба маслом и яростного швыряния его в стену, с которой его
тут же смахивали сервоуборщики, она раздраженно заявила:
- Ну и черт с тобой. Тогда давай хоть книжку, что ли!
Дэндиш снова отвлекся и некоторое время прислушивался к шепоту
бортовых систем, потом снова привел в действие колыбель.
1 2 3