О'Генри
Кто выше
О. Генри
Кто выше?
Мы с Джеффом Питерсом сидели в ресторанчике Провенцано в укромном углу. Перед каждым из нас было блюдо "спагетти", и Джефф объяснял мне, что жулики бывают трех сортов,
Каждую зиму он приезжает в Нью-Йорк полакомиться "спагетти", посмотреть из глубин своей беличьей шубы, как снуют пароходы по Восточной реке, и запастись в одном из магазинов готового платья на Фултон-стрит одеждой, которая сшита в Чикаго. В течение трех остальных времен года его следует искать западнее - поле его деятельности где угодно, от Спокана до Тампа (1). Своей профессией он гордится и совершенно серьезно защищает ее достоинства с помощью своеобразной этической философии. Профессия его не нова. Он дает надежный, радушный и просторный приют беспокойным и неразумным долларам своих ближних.
В каменной пустыне, куда Джефф ежегодно удаляется на зимние каникулы, он не прочь бывает поболтать о своих многочисленных приключениях, - так в вечернюю пору мальчишка любит свистеть в лесу. Вот почему я отмечаю у себя на календаре время, когда Джефф должен приехать в Нью-Йорк, и открываю у Провенцано переговоры относительно залитого вином столика в углу, между развесистым фикусом и palazzo della что-то такое (2) в раме, на стене.
- Есть два рода жульничества такие зловредные, - говорил Джефф, - что их следовало бы уничтожить законодательной властью. Это, во-первых, спекуляция Уолл стрита, а во-вторых - кража со взломом.
- Ну, насчет одного из них с вами согласится каждый, сказал я смеясь.
- Нет, нет, и кража со взломом тоже подлежит запрещению, - сказал Джефф, и мне пришло в голову, что я, может быть, смеялся некстати.
- Месяца три назад, - сказал Джефф, - мне посчастливилось быть sine qua grata (3) с представителями обеих вышеназванных разновидностей нелегального искусства. Судьба свела меня одновременно с членом Союза Грабителей и с одним из наших Джон Д. Наполеонов (4).
- Интересное сочетание, - сказал я зевая, - а я не рассказывал вам, как я на прошлой неделе, на берегу Рамапоса, уложил одним выстрелом и утку и суслика?
Я знал, как вытягивать из Джеффа его истории.
- Подождите, сначала я вам расскажу про этих полипов, которые тормозят колеса общественной жизни и отравляют источники честности своим смертоносным взглядом, - сказал Джефф, и в его глазах горело чистое пламя карающей добродетели.
Как я уже рассказывал, три месяца назад я попал в дурную компанию. Это случается с человеком в двух случаях жизни когда он без гроша и когда он богат.
Бывает, что и в самых законных делах наступает полоса невезения. На одном перекрестке дорог я свернул не туда, куда нужно, и по ошибке попал в городишко Пивайн. Мне не следовало отправляться туда, так как прошедшей весной я уже осаждал этот город и нанес ему большие повреждения. Я продал тамошним жителям на шестьсот долларов молодых фруктовых деревьев - грушевых, сливовых, вишневых, персиковых. С тех пор жители города не переставали глядеть на дорогу, поджидая, не пройду ли я по этой дороге опять. А я, не подозревая ни о чем, еду по главной улице, доезжаю до аптекарского магазина "Хрустальный дворец" и только тогда замечаю, что мы оба попали в засаду - я и мои сивый конек Билл.
Жители Пивайна схватили Билла под уздцы и завели со мной разговор, имеющий ближайшее отношение к теме о фруктовых деревьях. Двое-трое из представителей города просунули мне сквозь проймы жилета постромки и повели меня по своим фруктовым садам. Вся беда была в том, что их деревья не хотели соответствовать тем надписям, которые были начертаны на привязанных к ним дощечках. Большинство из них оказались, грушей-дичком и терновником, но были и липы и, небольшие дубки. Единственное дерево, которое сулило привести хоть какой-нибудь плод, был молоденький виргинский тополек, на котором выросло хорошее осиное гнездо и половина старого лифчика.
Жители довели нашу бесплодную прогулку до самой окраины города, потом конфисковали у меня в счет долга все моя деньги и золотые часы, а Билла и тележку оставили у себя в качестве заложника. Они заявили, что в ту самую минуту, как на их терновом кусте вырастут июньские персики, я могу вернуться и получить свои вещи назад. Потом они сняли с меня постромки и ткнули пальцем по направлению к Скалистом горам; и я пустился крупной рысью к непроходимым лесам и полноводным рекам.
Когда я пришел в себя, оказалась, что я шагаю по шпалам железной дороги Арканзас-Техас к какому-то неведомому городу. Жители Пивайна не оставили мне ничего, только немного жевательной смолы, и это спасло мне жизнь. Сел я на груду шпал, откусил кусок смолы и стал собирать свои мысли и силы.
Вдруг мимо проносится скорый товарный поезд; подъехав к городу, он чуть-чуть замедляет ход, и вот из вагона вылетает какой-то черный узел, катится двадцать шагов в туче пыли, а потом встает на ноги и начинает выплевывать полужирный уголь вместе с междометьями. Передо мной оказался молодой человек, круглолицый, одетый для путешествия в спальном купе, а не в товарном вагоне, и с самой веселой улыбкой, какую когда-либо видели на таком грязном лице.
- Выпали? - спрашиваю я.
- Нет, - отвечает он. - Соскочил. Прибыл к месту своего назначения. Какой это город?
- Я еще не посмотрел по карте, - говорю я. - Я и сам прибыл сюда за пять минут до вас. Как, по-вашему, ничего городок?
- Не очень-то мягкий? - отвечает он и ощупывает свою руку. - Как будто здесь, вот это плечо... а впрочем, нет, все в порядке.
Он нагибается, чтобы стряхнуть пыль со штанов, и из кармана у него выскакивает хорошенькая девятивершковая стальная отмычка. Он поднимает ее и глядит на меня с опаской, а потом ухмыляется и протягивает мне руку.
- Брат, - говорит он, - прими мой сердечный привет! Не тебя ли я видел на юге Миссури прошлым летом, когда ты занимался продажей цветного песочка по полдоллара за чайную ложку и уверял, что стоит только всыпать его в лампу и керосин никогда не взорвется?
- Керосин и вправду никогда не взрывается, - отвечаю я. - Взрывается только газ. Тем не менее я жму ему руку.
- Мое имя Билл Бассет, - говорит он, - и если ты не сочтешь хвастовством мою профессиональную гордость, то я скажу тебе, что сейчас ты имел удовольствие познакомиться с одним из лучших взломщиков, какие когда-либо ступали резиновой подошвой на почву, орошаемую рекой Миссисипи.
Хорошо. Уселись мы с этим Бассетом рядом на шпалы и стали хвастаться друг перед другом, как и подобает художникам, работающим по одной специальности. Оказалось, что и он без гроша, так что мы с ним живо сошлись. Он объяснил мне, почему самый талантливый взломщик бывает по временам принужден путешествовать в товарном вагоне. В Литтл-Роке чуть не выдала его изменница-горничная, и ему пришлось убежать сломя голову.
1 2 3 4 5