Когда она включила вторую лампу, еще раз ударил гром.
Она наполнила стакан водой, глядя на свое отражение в зеркале. Волосы висят потными прядями. Лицо вспухшее и необычно бледное. Гвеннан напилась и подумала, не стоит ли согреть немного молока. Все равно она не спит.
Дурные сны. Должно быть, буря вызвала кошмар, от которого она так неожиданно очнулась. Она не помнила подробностей. Только проснулась, задыхаясь: ночная рубашка промокла от пота, тело болит, сердце по-прежнему бьется часто, и трезвые мысли не могут прогнать остатки ночного ужаса.
Ужаса – перед чем? Она всю жизнь знает такие бури – хотя эта, конечно, слишком запоздала. Неожиданно она ухватилась за край раковины, прочно сжала ее: на нее накатилась волна дурноты. Ощущение тут же исчезло, но Гвеннан испытывала слабость, неуверенность – и страх.
– Ничего страшного… – Она старалась рассуждать спокойно. – Всего лишь буря. Ничего страшного!
Придерживаясь рукой за стену, опасаясь возврата головокружения, она вернулась в спальню. Но не легла. Стояла в кружке света, глядя на знакомые вещи, наполовину скрытые в полутьме. На стуле одежда, готовая к утру, книга, которую она читала перед сном, ее маленькие часы, стрелки показывают три.
Все на месте, никаких отличий от других зимних ночей, когда она пользуется этой комнатой. Да и почему бы им быть? Она села на край кровати, натянула на себя одеяло.
Фантазии – им нельзя доверять. В последнее время она позволила слишком разгуляться своему воображению. Гвеннан подложила подушку под спину, не способная спать, не желая выключать лампу. Книга… почитать немного…
Но часть ее сознания оставалась настороженной, нацеленной в другом направлении. Она думала о так неожиданно начавшемся знакомстве, которое грозит изменить ее привычное существование. Первое посещение дома Лайлов оказалось не последним, и каждый раз ее туда влекло какое-то волшебное очарование.
По какой-то причине леди Лайл продолжала поддерживать отношения с нею, и это удивляло Гвеннан. Что интересного взамен может предложить она женщине, чья жизнь так далека от нее, так абсолютно чужда всему, что известно Гвеннан?
Деревенская девушка без законченного образования, не обладающая манерами и воспитанием, самая обычная девушка. Казалось бы, леди Лайл выберет ее в последнюю очередь. Оглядываясь назад, Гвеннан с трудом могла поверить, что всего три недели назад она впервые вошла в дом Лайлов, в эту сокровищницу, так давно служащую жилищем ее хозяевам. Она многое с тех пор увидела, поражалась чудесам, скрывающимся за этими серыми стенами. Каждая комната, в которой она побывала, оказывалась новым откровением, например, библиотека с древними картами, старыми книгами, даже иллюстрированными пергаментами, которые беспрепятственно разворачивались перед ней, тома такие древние, что к ним крепились замки из проржавевшего железа или почерневшего серебра. Гардеробная с застекленными шкафами, многочисленными ящиками и сундуками; в них огромное количество чудесных предметов, в такой тесноте, что их трудно отличить один от другого. Она была очарована, совершенно поглощена, да, околдована в древнем смысле этого слова.
Но у нее никогда не было достаточно времени, чтобы полюбоваться этими чудесами. Как только она проходила через большие, похожие на крепостные, двери дома, ее вниманием полностью овладевала хозяйка. Леди Лайл отвечала на вопросы, искусно вовлекала в разговор. И только выйдя из дома, Гвеннан начинала понимать, как тонко и незаметно извлекает из нее леди Лайл все подробности ее жизни и как мало о своей хозяйке она узнает в свою очередь.
Задавались вопросы о ее родителях. На них она мало что могла ответить. Мисс Несса, как очень рано поняла Гвеннан, не любила человека, за которого вышла замуж ее младшая сестра. Во время редких приступов откровения мисс Несса называла его бродягой. И, как и следовала ожидать, он и его жена умерли далеко от дома, в каком-то месте на юго-западе, занимаясь каким-то глупейшим исследованием в пустыне. Мисс Несса выполнила свой долг, воспитав девочку и делая все возможное, чтобы она не унаследовала глупый образ мыслей и поведения своих родителей.
От этих отрывочных сведений о ее происхождении разговор искусно переводился на ее занятия. Впервые в жизни встретив интерес к тому, что больше всего интересует ее, чему она посвящала свои робкие попытки исследования и что не понял бы ни один человек в городке, Гвеннан говорила и говорила – впоследствии с чувством стыда она думала, что говорила слишком много, слишком самоуверенно. Как будто хозяйка дома Лайлов дала ей ключ к двери, которую она и не надеялась открыть.
К счастью, Тор Лайл во время этих разговоров отсутствовал. Гвеннан по-прежнему не доверяла ему, он ей не нравился. Но вскоре после первого посещения Гвеннан Тор Лайл исчез без всяких объяснений со стороны хозяйки. Вероятно, отправился в одно из тех путешествий, которые так обычны для членов этой семьи. Леди Лайл, казалось, не испытывала необходимости в нем.
Тор Лайл. Гвеннан удобнее устроилась на подушке. Она понимала, что у нее нет таланта к общению. При каждой встрече с ним она это чувствовала. И дело не только в том, что она ощущает себя неуклюжим переросшим ничтожеством, а он над ней молча насмехается. Нет, она ясно сознавала, что ему не нравится интерес, который проявляет к ней его тетка. Но было также совершенно ясно, что дом принадлежит леди Лайл, и только ее желания имеют значение.
У нее – даже если все неожиданно завтра закончится и леди Лайл тоже исчезнет – у нее будет над чем задуматься. Она…
Гвеннан застыла, сидела напряженно, одной рукой прикрывая рот, широко раскрыв глаза. Буря ушла, только вдалеке слышались звуки грома. Но окно по-прежнему плотно закрыто. Как же она услышала это – странный шорох ног, треск веток, которые наваливают к стенам, как дополнительную изоляцию на зиму, – древнее обыкновение, которому следуют все жители городка. Гвеннан медленно повернула голову. Ее снова охватил страх, лишающий сил, переполняющий сознание, охватывающий тело. Окно – прямоугольник тусклого свечения…
Там…
Гвеннан не могла пошевельнуться, перевести дыхание. Она поняла, что существует такой ужас, который милостиво затуманивает сознание. Может, она на мгновение действительно потеряла сознание – впоследствии она не могла сказать уверенно. Постепенно ощутила она свое тело, застывшее, холодное, руки так вцепились в края стеганого одеяла, что болят пальцы.
Красные… красные глаза! Да, она уверена, что это были глаза. Голова, на которой они располагаются, оставалась неясной туманной массой. Но эти глаза – как непогасшие угли в очаге – околдовали ее. Она вздрогнула, ощутив леденящий ужас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Она наполнила стакан водой, глядя на свое отражение в зеркале. Волосы висят потными прядями. Лицо вспухшее и необычно бледное. Гвеннан напилась и подумала, не стоит ли согреть немного молока. Все равно она не спит.
Дурные сны. Должно быть, буря вызвала кошмар, от которого она так неожиданно очнулась. Она не помнила подробностей. Только проснулась, задыхаясь: ночная рубашка промокла от пота, тело болит, сердце по-прежнему бьется часто, и трезвые мысли не могут прогнать остатки ночного ужаса.
Ужаса – перед чем? Она всю жизнь знает такие бури – хотя эта, конечно, слишком запоздала. Неожиданно она ухватилась за край раковины, прочно сжала ее: на нее накатилась волна дурноты. Ощущение тут же исчезло, но Гвеннан испытывала слабость, неуверенность – и страх.
– Ничего страшного… – Она старалась рассуждать спокойно. – Всего лишь буря. Ничего страшного!
Придерживаясь рукой за стену, опасаясь возврата головокружения, она вернулась в спальню. Но не легла. Стояла в кружке света, глядя на знакомые вещи, наполовину скрытые в полутьме. На стуле одежда, готовая к утру, книга, которую она читала перед сном, ее маленькие часы, стрелки показывают три.
Все на месте, никаких отличий от других зимних ночей, когда она пользуется этой комнатой. Да и почему бы им быть? Она села на край кровати, натянула на себя одеяло.
Фантазии – им нельзя доверять. В последнее время она позволила слишком разгуляться своему воображению. Гвеннан подложила подушку под спину, не способная спать, не желая выключать лампу. Книга… почитать немного…
Но часть ее сознания оставалась настороженной, нацеленной в другом направлении. Она думала о так неожиданно начавшемся знакомстве, которое грозит изменить ее привычное существование. Первое посещение дома Лайлов оказалось не последним, и каждый раз ее туда влекло какое-то волшебное очарование.
По какой-то причине леди Лайл продолжала поддерживать отношения с нею, и это удивляло Гвеннан. Что интересного взамен может предложить она женщине, чья жизнь так далека от нее, так абсолютно чужда всему, что известно Гвеннан?
Деревенская девушка без законченного образования, не обладающая манерами и воспитанием, самая обычная девушка. Казалось бы, леди Лайл выберет ее в последнюю очередь. Оглядываясь назад, Гвеннан с трудом могла поверить, что всего три недели назад она впервые вошла в дом Лайлов, в эту сокровищницу, так давно служащую жилищем ее хозяевам. Она многое с тех пор увидела, поражалась чудесам, скрывающимся за этими серыми стенами. Каждая комната, в которой она побывала, оказывалась новым откровением, например, библиотека с древними картами, старыми книгами, даже иллюстрированными пергаментами, которые беспрепятственно разворачивались перед ней, тома такие древние, что к ним крепились замки из проржавевшего железа или почерневшего серебра. Гардеробная с застекленными шкафами, многочисленными ящиками и сундуками; в них огромное количество чудесных предметов, в такой тесноте, что их трудно отличить один от другого. Она была очарована, совершенно поглощена, да, околдована в древнем смысле этого слова.
Но у нее никогда не было достаточно времени, чтобы полюбоваться этими чудесами. Как только она проходила через большие, похожие на крепостные, двери дома, ее вниманием полностью овладевала хозяйка. Леди Лайл отвечала на вопросы, искусно вовлекала в разговор. И только выйдя из дома, Гвеннан начинала понимать, как тонко и незаметно извлекает из нее леди Лайл все подробности ее жизни и как мало о своей хозяйке она узнает в свою очередь.
Задавались вопросы о ее родителях. На них она мало что могла ответить. Мисс Несса, как очень рано поняла Гвеннан, не любила человека, за которого вышла замуж ее младшая сестра. Во время редких приступов откровения мисс Несса называла его бродягой. И, как и следовала ожидать, он и его жена умерли далеко от дома, в каком-то месте на юго-западе, занимаясь каким-то глупейшим исследованием в пустыне. Мисс Несса выполнила свой долг, воспитав девочку и делая все возможное, чтобы она не унаследовала глупый образ мыслей и поведения своих родителей.
От этих отрывочных сведений о ее происхождении разговор искусно переводился на ее занятия. Впервые в жизни встретив интерес к тому, что больше всего интересует ее, чему она посвящала свои робкие попытки исследования и что не понял бы ни один человек в городке, Гвеннан говорила и говорила – впоследствии с чувством стыда она думала, что говорила слишком много, слишком самоуверенно. Как будто хозяйка дома Лайлов дала ей ключ к двери, которую она и не надеялась открыть.
К счастью, Тор Лайл во время этих разговоров отсутствовал. Гвеннан по-прежнему не доверяла ему, он ей не нравился. Но вскоре после первого посещения Гвеннан Тор Лайл исчез без всяких объяснений со стороны хозяйки. Вероятно, отправился в одно из тех путешествий, которые так обычны для членов этой семьи. Леди Лайл, казалось, не испытывала необходимости в нем.
Тор Лайл. Гвеннан удобнее устроилась на подушке. Она понимала, что у нее нет таланта к общению. При каждой встрече с ним она это чувствовала. И дело не только в том, что она ощущает себя неуклюжим переросшим ничтожеством, а он над ней молча насмехается. Нет, она ясно сознавала, что ему не нравится интерес, который проявляет к ней его тетка. Но было также совершенно ясно, что дом принадлежит леди Лайл, и только ее желания имеют значение.
У нее – даже если все неожиданно завтра закончится и леди Лайл тоже исчезнет – у нее будет над чем задуматься. Она…
Гвеннан застыла, сидела напряженно, одной рукой прикрывая рот, широко раскрыв глаза. Буря ушла, только вдалеке слышались звуки грома. Но окно по-прежнему плотно закрыто. Как же она услышала это – странный шорох ног, треск веток, которые наваливают к стенам, как дополнительную изоляцию на зиму, – древнее обыкновение, которому следуют все жители городка. Гвеннан медленно повернула голову. Ее снова охватил страх, лишающий сил, переполняющий сознание, охватывающий тело. Окно – прямоугольник тусклого свечения…
Там…
Гвеннан не могла пошевельнуться, перевести дыхание. Она поняла, что существует такой ужас, который милостиво затуманивает сознание. Может, она на мгновение действительно потеряла сознание – впоследствии она не могла сказать уверенно. Постепенно ощутила она свое тело, застывшее, холодное, руки так вцепились в края стеганого одеяла, что болят пальцы.
Красные… красные глаза! Да, она уверена, что это были глаза. Голова, на которой они располагаются, оставалась неясной туманной массой. Но эти глаза – как непогасшие угли в очаге – околдовали ее. Она вздрогнула, ощутив леденящий ужас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54