Что ни говори, обидно приближаться к старости таким вот образом. Наверное, лучше было бы родить ребенка, заполнить им пустоту бытия и постараться стать хорошей матерью. Но сначала были какие-то неопределенные стремления, хотелось сделать что-то полезное, поработать для общества и не уподобляться большинству женщин ее круга, которые после замужества замыкаются в семье. А еще были опасения, что ребенок помешает любви, и не стоит торопиться... А теперь непонятно, хочет ли Цайшу прибавления в семье, сможет ли он вынести дополнительные расходы. И когда кончится эта проклятая война!
«Новые герои и героини» — авантюрный роман, написанный маньчжуром Вэнь Каном в середине XIX в.
Маньцянь поднялась с постели очень поздно, когда Цайшу уже отправился на работу. Голова была тяжелой от бессонницы, вспухшие веки еле поднимались. Мельком увидев в зеркале свое бледно-желтое продолговатое лицо, она не решилась всмотреться попристальнее. Заниматься косметикой тоже не хотелось — все равно до обеда никто не заявится. Умывшись, почистив зубы и полежав немного, она почувствовала себя лучше. Когда прислуга вернулась с рынка, Маньцянь надела синюю холщовую куртку, пошла на кухню и стала помогать ей готовить обед.
В разгар их работы раздался стук в ворота. Кто бы это мог быть? Служанка побежала открывать засов. Маньцянь не сразу сообразила, что она не причесана, не подкрашена, вся пропахла кухней и никак не может принимать гостей; сообразив же, пожалела, что не успела предупредить прислугу. А та уже бежала обратно в кухню с криком: «Хозяйка!» Оказывается, пришел тот самый Чжао, который приходится хозяину родственником, и сказал, что хочет видеть хозяина и хозяйку. Он стоит у входа — так надо ли приглашать его в дом?
Весть о приходе Тяньцзяня застала Маньцянь врасплох. Прятаться было уже поздно — служанка кричала слишком громко, ее стоило бы отчитать, да это делу не поможет. Выйти к гостю? В таком виде неприлично, все-таки первый визит. Побежать в спальню принарядиться? Придется проходить через внутренний дворик и, следовательно, попасться на глаза визитеру. Значит, и показаться стыдно, и скрыться некуда. Оставалось лишь велеть служанке извиниться перед гостем и сказать, что хозяина нет дома; вернется — непременно нанесет ответный визит. Служанка столь же громогласно ответила, что поняла, и пошла выполнять распоряжение. Вся в смущении, Маньцянь не стала слушать, правильно ли та передала ее слова. Ей ясно было одно: она невежливо обошлась с гостем, который не мог не понять, что она находится на кухне. Наверное, он извинит ее поведение: возилась со сковородками, перепачкалась. Но как же так — красивая и ученая кузина не решается принять в кои-то веки пожаловавшего родственника! Какой позор... Но Тяньцзянь сам виноват. Угораздило же его появиться именно в этот момент!
Тут вернулась служанка и сказала рассерженной хозяйке, что гость ушел, но обещал снова прийти в субботу после обеда. Маньцянь обругала ее и объяснила,
что о приходе гостей надо объявлять тихим голосом. Прислуга обиделась, надула губы и пригрозила уйти с работы. Маньцянь разгневалась еще больше. Когда Цайшу пришел обедать, она рассказала ему о случившемся и пожаловалась на его распрекрасного братца — явился бог весть откуда да еще неприятности людям доставляет.
Хотя супруги и договаривались не устраивать вторично угощения, все же днем в субботу Цайшу принес пирожных и конфет. Маньцянь после обеда всерьез занялась своей внешностью. Прошлый раз она делала это только из вежливости — неудобно же принимать гостя непричесанной и не напудренной. Сейчас ею двигало подспудно жившее в ней неприятное воспоминание о том, как она оказалась не на высоте в прошлый раз. Хотя Тяньцзянь не мог видеть ее, она была уверена, что теперь в его воображении жена брата — стряпуха в саже и масле, которая прячется на кухне и не смеет показаться людям. Значит, надо приложить все старания, чтобы реабилитировать себя. Сама того не заметив, она нарумянилась и напудрилась больше, чем обычно: видимо, то была инстинктивная поправка на эстетические вкусы таких гуляк, как Тяньцзянь.
В четвертом часу пришел Тяньцзянь и принес кое- какие подарки. Маньцянь сразу же почувствовала, что она приятно удивлена. Тяньцзянь вовсе не производил впечатления гуляки и шалопая, так что неприязни к нему, на которую она заранее себя настраивала, не возникло. Как все авиаторы, Тяньцзянь был крупным мужчиной, но с изящными, тонкими чертами лица, а умением держаться и вести беседу явно превосходил Цайшу. Европейского покроя костюм сидел на нем очень естественно, не ощущалось ни провинциализма, ни тем более вульгарности. При первом же знакомстве сквозь его галантное обхождение с Маньцянь стала проступать искренняя доброжелательность. Сразу почувствовалось, что человек привык бывать в обществе. Ему, конечно, было о чем поговорить с Цайшу, но Маньцянь заметила, что Тяньцзянь не хочет углубляться в воспоминания детства, как бы не забывая об ее присутствии. Напротив, он все время старался найти новые, более общие темы для разговора, чтобы и она могла принять в нем участие. Да, ей не за что было сердиться на Тяньцзяня — разве на то, что он то и дело исподтишка устремлял на нее взгляд.
В один из таких моментов их взгляды встретились; у Маньцянь моментально зарделись щеки, глаза затуманились, как туманится зеркало, если его подержать ^ад горячим паром. Тяньцзянь же непринужденно улыбнулся и спросил, как она проводит свободное время. Да, в наблюдательности ему не откажешь! Поскольку он принес довольно дорогие подарки, супругам пришлось сказать, что тот несостоявшийся ужин за ними. Было условлено, что Тяньцзянь придет в воскресенье вечером.
Все послеобеденное время в воскресенье Маньцянь хлопотала по дому; лишь убедившись, что оставшиеся дела можно доверить служанке, она пошла к себе переодеваться. Тяньцзянь пришел раньше, чем ожидалось, когда Цайшу еще не вернулся от одного своего приятеля, так что Маньцянь пришлось развлекать гостя. Всеми силами стараясь не выказывать смущения, она в уголках и щелях своей памяти выискивала темы и слова для беседы. Но, слава богу, Тяньцзянь и сам умел поговорить — заметив, что хозяйка не сразу находит, как продолжить разговор, он тут же задавал ей ни к чему не обязывающие вопросы, как будто наводил мост над образовавшейся трещиной, и вновь соединял нить беседы. Маньцянь понимала, что от него не укрылась ее стеснительность, что он сочувствует ей и старается ее успокоить. Она находила это немного смешным, но все равно была благодарна тактичному гостю.
Тяньцзянь завел речь о том, что у него в душе борются противоречивые чувства: ему хотелось бы отведать плоды кулинарного искусства хозяйки, но жаль доставлять ей лишние хлопоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
«Новые герои и героини» — авантюрный роман, написанный маньчжуром Вэнь Каном в середине XIX в.
Маньцянь поднялась с постели очень поздно, когда Цайшу уже отправился на работу. Голова была тяжелой от бессонницы, вспухшие веки еле поднимались. Мельком увидев в зеркале свое бледно-желтое продолговатое лицо, она не решилась всмотреться попристальнее. Заниматься косметикой тоже не хотелось — все равно до обеда никто не заявится. Умывшись, почистив зубы и полежав немного, она почувствовала себя лучше. Когда прислуга вернулась с рынка, Маньцянь надела синюю холщовую куртку, пошла на кухню и стала помогать ей готовить обед.
В разгар их работы раздался стук в ворота. Кто бы это мог быть? Служанка побежала открывать засов. Маньцянь не сразу сообразила, что она не причесана, не подкрашена, вся пропахла кухней и никак не может принимать гостей; сообразив же, пожалела, что не успела предупредить прислугу. А та уже бежала обратно в кухню с криком: «Хозяйка!» Оказывается, пришел тот самый Чжао, который приходится хозяину родственником, и сказал, что хочет видеть хозяина и хозяйку. Он стоит у входа — так надо ли приглашать его в дом?
Весть о приходе Тяньцзяня застала Маньцянь врасплох. Прятаться было уже поздно — служанка кричала слишком громко, ее стоило бы отчитать, да это делу не поможет. Выйти к гостю? В таком виде неприлично, все-таки первый визит. Побежать в спальню принарядиться? Придется проходить через внутренний дворик и, следовательно, попасться на глаза визитеру. Значит, и показаться стыдно, и скрыться некуда. Оставалось лишь велеть служанке извиниться перед гостем и сказать, что хозяина нет дома; вернется — непременно нанесет ответный визит. Служанка столь же громогласно ответила, что поняла, и пошла выполнять распоряжение. Вся в смущении, Маньцянь не стала слушать, правильно ли та передала ее слова. Ей ясно было одно: она невежливо обошлась с гостем, который не мог не понять, что она находится на кухне. Наверное, он извинит ее поведение: возилась со сковородками, перепачкалась. Но как же так — красивая и ученая кузина не решается принять в кои-то веки пожаловавшего родственника! Какой позор... Но Тяньцзянь сам виноват. Угораздило же его появиться именно в этот момент!
Тут вернулась служанка и сказала рассерженной хозяйке, что гость ушел, но обещал снова прийти в субботу после обеда. Маньцянь обругала ее и объяснила,
что о приходе гостей надо объявлять тихим голосом. Прислуга обиделась, надула губы и пригрозила уйти с работы. Маньцянь разгневалась еще больше. Когда Цайшу пришел обедать, она рассказала ему о случившемся и пожаловалась на его распрекрасного братца — явился бог весть откуда да еще неприятности людям доставляет.
Хотя супруги и договаривались не устраивать вторично угощения, все же днем в субботу Цайшу принес пирожных и конфет. Маньцянь после обеда всерьез занялась своей внешностью. Прошлый раз она делала это только из вежливости — неудобно же принимать гостя непричесанной и не напудренной. Сейчас ею двигало подспудно жившее в ней неприятное воспоминание о том, как она оказалась не на высоте в прошлый раз. Хотя Тяньцзянь не мог видеть ее, она была уверена, что теперь в его воображении жена брата — стряпуха в саже и масле, которая прячется на кухне и не смеет показаться людям. Значит, надо приложить все старания, чтобы реабилитировать себя. Сама того не заметив, она нарумянилась и напудрилась больше, чем обычно: видимо, то была инстинктивная поправка на эстетические вкусы таких гуляк, как Тяньцзянь.
В четвертом часу пришел Тяньцзянь и принес кое- какие подарки. Маньцянь сразу же почувствовала, что она приятно удивлена. Тяньцзянь вовсе не производил впечатления гуляки и шалопая, так что неприязни к нему, на которую она заранее себя настраивала, не возникло. Как все авиаторы, Тяньцзянь был крупным мужчиной, но с изящными, тонкими чертами лица, а умением держаться и вести беседу явно превосходил Цайшу. Европейского покроя костюм сидел на нем очень естественно, не ощущалось ни провинциализма, ни тем более вульгарности. При первом же знакомстве сквозь его галантное обхождение с Маньцянь стала проступать искренняя доброжелательность. Сразу почувствовалось, что человек привык бывать в обществе. Ему, конечно, было о чем поговорить с Цайшу, но Маньцянь заметила, что Тяньцзянь не хочет углубляться в воспоминания детства, как бы не забывая об ее присутствии. Напротив, он все время старался найти новые, более общие темы для разговора, чтобы и она могла принять в нем участие. Да, ей не за что было сердиться на Тяньцзяня — разве на то, что он то и дело исподтишка устремлял на нее взгляд.
В один из таких моментов их взгляды встретились; у Маньцянь моментально зарделись щеки, глаза затуманились, как туманится зеркало, если его подержать ^ад горячим паром. Тяньцзянь же непринужденно улыбнулся и спросил, как она проводит свободное время. Да, в наблюдательности ему не откажешь! Поскольку он принес довольно дорогие подарки, супругам пришлось сказать, что тот несостоявшийся ужин за ними. Было условлено, что Тяньцзянь придет в воскресенье вечером.
Все послеобеденное время в воскресенье Маньцянь хлопотала по дому; лишь убедившись, что оставшиеся дела можно доверить служанке, она пошла к себе переодеваться. Тяньцзянь пришел раньше, чем ожидалось, когда Цайшу еще не вернулся от одного своего приятеля, так что Маньцянь пришлось развлекать гостя. Всеми силами стараясь не выказывать смущения, она в уголках и щелях своей памяти выискивала темы и слова для беседы. Но, слава богу, Тяньцзянь и сам умел поговорить — заметив, что хозяйка не сразу находит, как продолжить разговор, он тут же задавал ей ни к чему не обязывающие вопросы, как будто наводил мост над образовавшейся трещиной, и вновь соединял нить беседы. Маньцянь понимала, что от него не укрылась ее стеснительность, что он сочувствует ей и старается ее успокоить. Она находила это немного смешным, но все равно была благодарна тактичному гостю.
Тяньцзянь завел речь о том, что у него в душе борются противоречивые чувства: ему хотелось бы отведать плоды кулинарного искусства хозяйки, но жаль доставлять ей лишние хлопоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11