Садык сказал зло и решительно:
— Не уйдешь, не пущу!
— Не пустишь?!
— Нет!
Неожиданно Акбар выхватил из-за голенища сапога нож, голос его сделался хриплым:
— Ну, теперь попробуй!
Нож Садыку был не страшен. На фронте в разведке он побывал в разных переделках. Собравшись с силами, он ударил Акбара по запястью, нож вылетел у него из руки, запрыгал по камням. Рассвирепевший Акбар грязно выругался.
И тут Садык, потеряв самообладание, коротко ударил его в подбородок. Акбар отлетел, стукнулся спиной об арчу и снова выругался. Садык пошел на него. Акбар метнул взглядом по камням, но ножа не было видно. Сделав неожиданный выпад, он ударил Садыка, стараясь попасть в глаз. Садык повалился. Акбар проворно нагнулся, нашарил среди камней нож и бросился на Садыка. Тот, лежа на спине, упершись руками о камень, обеими ногами резко толкнул Акбара в живот. Удар получился такой силы, что Акбара отбросило на несколько шагов, он изогнулся, стараясь удержать равновесие на краю скалы, и не сумел...
— Ааааааа!
Последний крик Акбара страшно отозвался эхом в ущелье, потом в другом, третьем. Казалось, так будет продолжаться без конца.
Садык, вовсе не ожидавший, что встреча их закончится так, сразу отрезвев, глянул вниз. У подножия скалы, раскинув руки в стороны, неподвижно лежал на спине Акбар, и светлая струя родника перекатывалась над его лицом. Его меховая шапка, опрокинувшись, тихо плыла по воде, словно детский кораблик.
Из зарослей на склоне до слуха Садыка донесся вдруг негромкий плач ребенка. Садык побежал туда и, поднявшись немного по склону, увидел за стволом арчи Анара. Мальчик сидел на каком-то тряпье под черным, напоминавшим поднявшегося на дыбы коня валу
ном и испуганно плакал. Невдалеке паслась расседланная лошадь.
Садык подошел к валуну. Заметив его, Анвар вскочил, бросился навстречу, обнял его и заплакал навзрыд.
— Я, я боюсь, дядя...— сквозь всхлипывания выговаривал он.— Я не хочу оставаться здесь... Заберите меня.
— Не плачь, сынок, не бойся!
Прижав мальчика к груди, Садык, хромая, осторожно спускался вниз по склону. Непривычная слабость овладела им, было трудно идти.
Лучи солнца заливали все светом, но, падая на лицо Садыка, высвечивали лишь горькие суровые складки у рта. Тяжелая тишина застыла вокруг. Горы молчали. Казалось, гордые, недоступные, величественные вершины, подобные умудренным опытом старцам, задумчиво провожают Садыка. Казалось, они, молчаливые свидетели трагедии, разыгравшейся в это утро у их подножия, не хотят осуждать его. Хотя горы и начинаются с камня и кончаются камнем, они понимают человека. Ведь и у камня есть душа...
— Вот так, сынок, не бойся.
Успокаивая мальчика, Садык снова и снова повторял эти слова и медленно спускался туда, где был привязан его конь. Мальчик обнял Садыка за шею слабыми ручонками и тихо всхлипывал. Только эти звуки и нарушали тишину осеннего утра.
Вершины молчали.
??
??
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22