забор высокий, высоковольтка, охраны столько, овчарок столько, что сам бы дьявол не перелез; и лазер в каждом из перекрестий напольной плитки; да хоть ты тресни; ну правда, милый, так интересней, почти военный ввела режим; я знаю, детка, что ты все помнишь, все одолеешь и все исполнишь, и доберешься, и ровно в полночь мы с хода черного убежим.
27 февраля 2007 года
@@@
Любимый анекдот в семье:
- Мам, я домой еду, купить что-нибудь?
- Купи, сволочь, квартиру и живи отдельно!
01/03/07
@@@
Это последний раз, когда ты попался
В текст, и сидишь смеешься тут между строк.
Сколько тебя высасывает из пальца –
И никого, кто был бы с тобою строг.
Смотрят, прищурясь, думают – something’s wrong here:
В нем же зашкалит радостью бытия;
Скольким еще дышать тобой, плавить бронхи,
И никому – любить тебя так, как я.
День мерить от тебя до тебя, смерзаться
В столб соляной, прощаясь; аукать тьму.
Скольким еще баюкать тебя, мерзавца.
А колыбельных петь таких – никому.
Челку ерошить, ворот ровнять, как сыну.
Знать, как ты льнешь и ластишься, разозлив.
Скольким еще искать от тебя вакцину –
И только мне ее продавать в розлив.
Видишь – после тебя остается пустошь
В каждой глазнице, и наступает тишь.
«Я-то все жду, когда ты меня отпустишь.
Я-то все жду, когда ты меня простишь».
***
А ведь это твоя последняя жизнь, хоть сама-то себе не ври.
Родилась пошвырять пожитки, друзей обнять перед рейсом.
Купить себе анестетиков в дьюти-фри.
Покивать смешливым индусам или корейцам.
А ведь это твое последнее тело, одноместный крепкий скелет.
Зал ожидания перед вылетом к горним кущам.
Погоди, детка, еще два-три десятка лет –
Сядешь да посмеешься со Всемогущим.
Если жалеть о чем-то, то лишь о том
Что так тяжело доходишь до вечных истин.
Моя новая челка фильтрует мир решетом,
Он становится мне чуть менее ненавистен.
Все, что еще неведомо – сядь, отведай.
Все, что с земли не видно – исследуй над.
Это твоя последняя юность в конкретно этой
Непростой системе координат.
Легче танцуй стихом, каблуками щелкай.
Спать не давать – так целому городку.
А еще ты такая славная с этой челкой.
Повезет же весной какому-то
Дураку.
2 марта 2007 года.
@@@
@@@
И когда вдруг ему казалось, что ей стало больше лет,
Что она вдруг неразговорчива за обедом,
Он умел сгрести ее всю в охапку и пожалеть,
Хоть она никогда не просила его об этом.
Он едет сейчас в такси, ему надо успеть к шести.
Чтобы поймать улыбку ее мадонью,
Он любил ее пальцы своими переплести
И укрыть их другой ладонью.
Он не мог себе объяснить, что его влечет
В этой безлюдной женщине; километром
Раньше она клала ему голову на плечо,
Он не удерживался, торопливо и горячо
Целовал ее в темя.
Волосы пахли ветром.
4 марта 2007 года.
@@@
И пока он вскакивает с кровати, еще нетрезвый,
Борется в кухне с кофейной джезвой,
В темной ванной одним из лезвий
Морщит кожу на подбородке и на щеке -
Всех ее дел - быть выспавшейся да резвой,
Доплывать до линии волнорезовой;
Путешествовать налегке.
И пока он грызет губу, выбирая между простым и клетчатым,
Готовит наспех что-то из курицы и фасоли,
Идет отгонять машину из гаража;
Всех забот ее на день - ну, не обуглить плечи там,
Не наглотаться соли,
Не наступить в морского ежа.
И когда под вечер в кафе он думает - тальятелле
Или - вот кстати - пицца;
Она остается, ужинает в отеле,
Решает в центр не торопиться.
Приобретает в жестах некую величавость,
Вилку переворачивает ничком.
Арабы все улыбаются ей, курчавясь,
Как Уго Чавес,
И страстно цокают язычком.
И пока город крепко держит его когтями
И кормит печалью, а иногда смешит -
Она хочет думать, что ее здесь оттянет,
Отъегиптянит,
РазШармашит.
Нет, правда, ее раскутали здесь, раздели
И чистят теперь, изгвазданную в зиме.
Не нужно ей знать, кто там у него в постели, на самом деле.
И на уме.
9 марта 2007 года.
@@@
Ох ты гой еси, мое прайваси!
14/03/07
@@@
Встречу - конечно, взвизгну да обниму.
Время подуспокоило нас обоих.
Хотя все, что необходимо сказать ему
До сих пор содержится
В двух
Обоймах.
***
Это такое простое чувство - сесть на кровати, бессрочно выключить телефон.
Март, и плюс двадцать шесть в тени, и я нет, не брежу.
Волны сегодня мнутся по побережью,
Словно кто-то рукой разглаживает шифон.
С пирса хохочут мальчики-моряки,
Сорвиголовы все, пиратская спецбригада;
Шарм - старый город, центр, - Дахаб, Хургада.
Красное море режется в городки.
Солнце уходит, не доигравши кона.
Вечер в отеле: тянет едой и хлоркой;
Музыкой; Федерико Гарсиа Лоркой -
"Если умру я, не закрывайте балкона".
Все, что привез с собой - выпиваешь влет.
Все, что захочешь взять - отберет таможня;
Это халиф-на-час; но пока все можно.
Особенно если дома никто не ждет.
Особенно если легкость невыносимая - старый бог
Низвергнут, другой не выдан, ты где-то между.
А арабы ведь взглядом чиркают - как о спичечный коробок.
Смотрят так, что хочется придержать на себе одежду.
Одни имеют индейский профиль, другие похожи на Ленни Кравитца -
Нет, серьезно, они мне нравятся,
Глаз кипит, непривычный к таким нагрузкам;
Но самое главное - они говорят "как деля, красавица?"
И еще, может быть - ну, несколько слов на русском.
Вот счастье - от них не надо спасаться бегством,
Они не судят тебя по буковкам из сети;
Для них ты - нет, не живая сноска к твоим же текстам,
А девочка просто.
"Девочка, не грусти!"
***
Засахарить это все, положить на полку,
В минуты тоски отламывать по куску.
Арабский мальчик бежит, сломя голову, по песку.
Ветер парусом надувает ему футболку.
14-15 марта 2007 года.
@@@
Я да, бессмысленное абсолютно существо, но довольно милое все же. Мне нормально с этим. Осмысленные существа моего пола как правило так страшны и нравоучительны, что сводит зубы.
Я довольно скверно воспитана, имею привычку лезть грязными пальцами в чужое личное пространство, люблю трогать, приставать и вешаться, много и громко говорю, не делаю ничего полезного и страшно люблю халяву; плюс ко всему я основатель, почетный идеолог и уже трижды ветеран проебольного движения, ничего нет слаще на свете, чем посетить ответственную встречу и ничего потом не прислать, взять важное поручение и триумфально потом его завалить; те, кто знает меня хорошо и кому я при этом небезразлична, назначают мне встречу в семь и приезжают полвосьмого, как раз вовремя, обильно кормят, прежде чем затеять разговор, и никогда не заставляют меня оправдываться.
Еще со мной трудно жить, потому что я все время ем себе голову - а зрелище человека, который беспрерывно ест себе голову и разговаривает с тобой при этом с набитым ртом - оно сводит к чертям с ума.
При этом мне как-то баснословно везет на друзей, конечно, их много, и все они драгоценности;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
27 февраля 2007 года
@@@
Любимый анекдот в семье:
- Мам, я домой еду, купить что-нибудь?
- Купи, сволочь, квартиру и живи отдельно!
01/03/07
@@@
Это последний раз, когда ты попался
В текст, и сидишь смеешься тут между строк.
Сколько тебя высасывает из пальца –
И никого, кто был бы с тобою строг.
Смотрят, прищурясь, думают – something’s wrong here:
В нем же зашкалит радостью бытия;
Скольким еще дышать тобой, плавить бронхи,
И никому – любить тебя так, как я.
День мерить от тебя до тебя, смерзаться
В столб соляной, прощаясь; аукать тьму.
Скольким еще баюкать тебя, мерзавца.
А колыбельных петь таких – никому.
Челку ерошить, ворот ровнять, как сыну.
Знать, как ты льнешь и ластишься, разозлив.
Скольким еще искать от тебя вакцину –
И только мне ее продавать в розлив.
Видишь – после тебя остается пустошь
В каждой глазнице, и наступает тишь.
«Я-то все жду, когда ты меня отпустишь.
Я-то все жду, когда ты меня простишь».
***
А ведь это твоя последняя жизнь, хоть сама-то себе не ври.
Родилась пошвырять пожитки, друзей обнять перед рейсом.
Купить себе анестетиков в дьюти-фри.
Покивать смешливым индусам или корейцам.
А ведь это твое последнее тело, одноместный крепкий скелет.
Зал ожидания перед вылетом к горним кущам.
Погоди, детка, еще два-три десятка лет –
Сядешь да посмеешься со Всемогущим.
Если жалеть о чем-то, то лишь о том
Что так тяжело доходишь до вечных истин.
Моя новая челка фильтрует мир решетом,
Он становится мне чуть менее ненавистен.
Все, что еще неведомо – сядь, отведай.
Все, что с земли не видно – исследуй над.
Это твоя последняя юность в конкретно этой
Непростой системе координат.
Легче танцуй стихом, каблуками щелкай.
Спать не давать – так целому городку.
А еще ты такая славная с этой челкой.
Повезет же весной какому-то
Дураку.
2 марта 2007 года.
@@@
@@@
И когда вдруг ему казалось, что ей стало больше лет,
Что она вдруг неразговорчива за обедом,
Он умел сгрести ее всю в охапку и пожалеть,
Хоть она никогда не просила его об этом.
Он едет сейчас в такси, ему надо успеть к шести.
Чтобы поймать улыбку ее мадонью,
Он любил ее пальцы своими переплести
И укрыть их другой ладонью.
Он не мог себе объяснить, что его влечет
В этой безлюдной женщине; километром
Раньше она клала ему голову на плечо,
Он не удерживался, торопливо и горячо
Целовал ее в темя.
Волосы пахли ветром.
4 марта 2007 года.
@@@
И пока он вскакивает с кровати, еще нетрезвый,
Борется в кухне с кофейной джезвой,
В темной ванной одним из лезвий
Морщит кожу на подбородке и на щеке -
Всех ее дел - быть выспавшейся да резвой,
Доплывать до линии волнорезовой;
Путешествовать налегке.
И пока он грызет губу, выбирая между простым и клетчатым,
Готовит наспех что-то из курицы и фасоли,
Идет отгонять машину из гаража;
Всех забот ее на день - ну, не обуглить плечи там,
Не наглотаться соли,
Не наступить в морского ежа.
И когда под вечер в кафе он думает - тальятелле
Или - вот кстати - пицца;
Она остается, ужинает в отеле,
Решает в центр не торопиться.
Приобретает в жестах некую величавость,
Вилку переворачивает ничком.
Арабы все улыбаются ей, курчавясь,
Как Уго Чавес,
И страстно цокают язычком.
И пока город крепко держит его когтями
И кормит печалью, а иногда смешит -
Она хочет думать, что ее здесь оттянет,
Отъегиптянит,
РазШармашит.
Нет, правда, ее раскутали здесь, раздели
И чистят теперь, изгвазданную в зиме.
Не нужно ей знать, кто там у него в постели, на самом деле.
И на уме.
9 марта 2007 года.
@@@
Ох ты гой еси, мое прайваси!
14/03/07
@@@
Встречу - конечно, взвизгну да обниму.
Время подуспокоило нас обоих.
Хотя все, что необходимо сказать ему
До сих пор содержится
В двух
Обоймах.
***
Это такое простое чувство - сесть на кровати, бессрочно выключить телефон.
Март, и плюс двадцать шесть в тени, и я нет, не брежу.
Волны сегодня мнутся по побережью,
Словно кто-то рукой разглаживает шифон.
С пирса хохочут мальчики-моряки,
Сорвиголовы все, пиратская спецбригада;
Шарм - старый город, центр, - Дахаб, Хургада.
Красное море режется в городки.
Солнце уходит, не доигравши кона.
Вечер в отеле: тянет едой и хлоркой;
Музыкой; Федерико Гарсиа Лоркой -
"Если умру я, не закрывайте балкона".
Все, что привез с собой - выпиваешь влет.
Все, что захочешь взять - отберет таможня;
Это халиф-на-час; но пока все можно.
Особенно если дома никто не ждет.
Особенно если легкость невыносимая - старый бог
Низвергнут, другой не выдан, ты где-то между.
А арабы ведь взглядом чиркают - как о спичечный коробок.
Смотрят так, что хочется придержать на себе одежду.
Одни имеют индейский профиль, другие похожи на Ленни Кравитца -
Нет, серьезно, они мне нравятся,
Глаз кипит, непривычный к таким нагрузкам;
Но самое главное - они говорят "как деля, красавица?"
И еще, может быть - ну, несколько слов на русском.
Вот счастье - от них не надо спасаться бегством,
Они не судят тебя по буковкам из сети;
Для них ты - нет, не живая сноска к твоим же текстам,
А девочка просто.
"Девочка, не грусти!"
***
Засахарить это все, положить на полку,
В минуты тоски отламывать по куску.
Арабский мальчик бежит, сломя голову, по песку.
Ветер парусом надувает ему футболку.
14-15 марта 2007 года.
@@@
Я да, бессмысленное абсолютно существо, но довольно милое все же. Мне нормально с этим. Осмысленные существа моего пола как правило так страшны и нравоучительны, что сводит зубы.
Я довольно скверно воспитана, имею привычку лезть грязными пальцами в чужое личное пространство, люблю трогать, приставать и вешаться, много и громко говорю, не делаю ничего полезного и страшно люблю халяву; плюс ко всему я основатель, почетный идеолог и уже трижды ветеран проебольного движения, ничего нет слаще на свете, чем посетить ответственную встречу и ничего потом не прислать, взять важное поручение и триумфально потом его завалить; те, кто знает меня хорошо и кому я при этом небезразлична, назначают мне встречу в семь и приезжают полвосьмого, как раз вовремя, обильно кормят, прежде чем затеять разговор, и никогда не заставляют меня оправдываться.
Еще со мной трудно жить, потому что я все время ем себе голову - а зрелище человека, который беспрерывно ест себе голову и разговаривает с тобой при этом с набитым ртом - оно сводит к чертям с ума.
При этом мне как-то баснословно везет на друзей, конечно, их много, и все они драгоценности;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43