– Все хорошо, все здоровы и любят маму, – улыбнулась она, уминая салат из мидий. – А у тебя дома?
– Аналогично. Ну давай за наших близких и выпьем.
Что и было сделано.
– А как тебя на работе встретили? Оценили внешний вид?
– Да. И слегка позавидовали, – рассмеялась женщина.
– Надюша, помнишь, ты мне про приятеля своего рассказывала? Глеб, кажется. Про его любовь многолетнюю к какой-то Шурочке.
– Ну рассказывала, и что? – Надя посмотрела на Александра внимательным, изучающим взглядом.
– Ну и как он? Как его фамилия, кстати?
– Каменев. Так ты меня из-за него пригласил? – Она вспыхнула, поставила бокал.
– Тихо, женщина, без истерик! – заговорщически шепнул Турецкий, удерживая ее за руку. – Сейчас увидишь нечто, так что не поддавайся опрометчивому порыву.
В этот момент официант водрузил на середину стола плоский камень на деревянной подставке. От камня исходило тепло, даже жар.
– Отодвинься маленько, – приказал Турецкий.
Надежда повиновалась. Официант швырнул на камень два сочных куска говядины. Мясо зашипело, зафырчало, источая аромат специй.
– Ого! – только и вымолвила Надежда.
– Мне помочь? – осведомился официант.
– Благодарю вас, я сам.
Турецкий колдовал над мясом, переворачивая его, то и дело тыкая вилкой, не переставая при этом говорить. А говорил он следующее:
– Если честно, Надюха, ты права – встретились мы сегодня из-за Глеба Каменева. Зачем обманывать умную женщину? Ложь оскорбительна. Это вовсе не означает, что я не рад тебя видеть. Очень рад. Ты мне очень нравишься. Но, как уже говорилось ранее, работа у меня такая, что места для личной жизни почти не оставляет. Теперь о Каменеве. Есть подозрение, что твой приятель оказался причастным к очень серьезному преступлению. Очень серьезному, с человеческими жертвами, понимаешь? Улавливаешь множественное число? Я бы мог вызвать тебя к себе в рабочий кабинет, и ты бы пришла. Куда бы ты делась? Я бы провел допрос по всем правилам искусства и распрощался с тобой. Вот и все.
Он сделал долгую паузу и добавил:
– Но разве здесь хуже?
Надя рассмеялась:
– Вы, Александр Борисович, оказывается, умеете быть очень убедительным.
– Разве ты не поняла этого раньше? – Александр бросил на нее страстный взгляд.
– Ну ладно, нечего глазами стрелять. Раз уж у нас деловая встреча, давай о деле. Что тебя интересует?
– Вот мы сейчас отведаем приготовленное мной блюдо и продолжим.
Саша разложил мясо по тарелкам. Камень тут же исчез со стола. Невозмутимый официант поставил на его место блюдо с жареным картофелем и овощами. Саша разложил гарнир.
– Безумно вкусно! – только и вымолвила Надежда.
На несколько минут воцарилось молчание. Александр и сам был голоден. За весь этот длинный день среды единственной пищей были Иринины бутерброды, уничтоженные совместно с Грязновым еще поутру.
Когда с ужином было покончено, Надя повторила вопрос:
– Так что же тебя интересует? Глеб и преступление? Дикость какая-то. Я теперь ни о чем другом думать не могу.
– Вот видишь?! Я тебя озадачил каких-то десять минут назад, а ты уже вся в соответствующих мыслях. А у меня это норма жизни. Каменев ходит на работу?
– Нет. Он с понедельника на больничном.
– С какого понедельника?
– С ближайшего. То есть сегодня третий день.
– А что с ним?
– Давление поднялось. Он звонил главврачу, предупредил, что ляжет на неделю в больницу. Из-за давления. Я в понедельник ему звонила. Мама подтвердила, что он в больнице, что просит его не навещать.
– У него проблемы с давлением?
– Да, бывает. В прошлом году тоже на пару недель слег. Он такой грузный, гипертрофик. Да еще и курит. И личная жизнь не устроена. Это все способствует, знаешь ли.
– Предполагаю. Так ты его после отпуска не видела?
– Почему? Видела. Он в пятницу был на работе. Я как раз только вышла. Могла в понедельник появиться, по графику. Но раз уж в город вернулась, да денег после отпуска – сам понимаешь… Решила выйти в пятницу. Так что мы виделись.
«Небережная исчезла в четверг», – напомнил себе Александр.
– Скажи, в его поведении не было чего-нибудь необычного?
Надя задумалась, вспоминая. И друг хмыкнула.
– Что?
– Не знаю, нужно ли это…
– Говори, говори!
– Я зашла к нему в кабинет. Ну там общие слова – привет, привет, хорошо выглядешь и все такое. Я ему бутылку вина привезла. Давай, говорю, сегодня и выпьем. Он отказался, сослался на то, что идет на день рождения к другу. Ладно. Я уже выходила из кабинета и вспомнила, что сигареты оставила у себя, а девочки ждали на перекур на лестнице. Вот я и залезла к нему в сумку за сигаретами. Говорю: я, мол, у тебя сигаретку стрельну. Это у нас с ним обычное дело. Мы вечно друг у друга стреляем. Вдруг он как закричит на меня: «Не лезь в сумку!» – или что-то вроде этого. Но я-то уже увидела…
– Что? Не томи.
– Там у него лежал огромный резиновый фаллос, – округлив глаза, зашептала Надежда. – И две пары наручников.
– Вот как? И что он? Объяснил как-то?
– Да. Он сказал, что это подарок на день рождения другу. Но… Вот то, что он так закричал на меня, – это было не обычно. Он вообще очень тихий и сдержанный. Очень воспитанный человек.
– А тебе не кажется, что подарочек для воспитанного человека несколько странный?
– Да, я сама удивилась. Но кто его знает… Я же не знаю, кому он его приготовил. Хотя…
– Что?
– Да я почти всех его друзей знаю. Все у нас зубы лечат. Кому этот фаллос нужен? Вроде среди них извращенцев нет.
– Скажи, у него есть машина?
– Да. «Девятка».
– Какого цвета?
– Вишневая. Он ее в прошлом году купил. Красивая, с затемненными стеклами.
– Надя, тебе знакома эта женщина? – Турецкий вынул из дипломата ксерокопию Сашиной фотографии.
– Конечно! Это же его пассия! Это та самая Шурочка и есть, про которую я тебе еще на Фиоленте рассказывала.
– Он ничего не говорил о ней? Тогда, в пятницу?
– Я сама его спросила, как, мол, твоя любовь поживает. Он ответил, что она уехала в отпуск. А куда именно, он не знает. Да что случилось? Ты можешь хоть что-то объяснить?
– Пока нет. Мне нужен домашний телефон Глеба.
– Пожалуйста. – Надя полезла в сумку, достала записную книжку.
– Позвони. – Он протянул мобильный.
– Так он же в больнице, – напомнила Надя.
– С мамой поговоришь. Справишься о его здоровье.
Надя набрала номер, который Турецкий тут же переписал вместе с адресом.
– Никто не подходит, – пожала она плечами, взглянув на часы. – Странно. Десять вечера. Она должна быть дома. Хотя… Может быть, она на даче?
– У Глеба есть дача?
– Да.
– Где?
– Филимонки. Это тридцать восьмой километр. По Ярославскому шоссе.
– Ты там бывала?
– Да, мы там всей поликлиникой бывали. Глеб вообще гостеприимный. А уж мама у него просто чудо.
– Дорогу показать сможешь, если понадобится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69