Небольшие запасы мховой настойки хранились у Вандер Глоппа, но об этом знали только он сам и Конан.
Вандер Глопп духом не томился — ему так уютно было в тесной, жарко натопленной лачуге, что просто зависть разбирала. Часами после работы он пролеживал на нарах и, глядя на раскаленную печную дверцу, размышлял о чем-то.
— Ошибкой было приезжать сюда, — как-то сказал ему Конан. Это было на четвертый день вынужденного «сухого закона». Ветер гудел за стеной с особенной злостью.
— Большой Хелль, — отозвался Вандер Глопп.
— Что? — не понял Конан.
— Так называют северную тоску поморы. Большой Хелль. Ничего, самое трудное — вынести первую зимовку. Мне, помнится, казалось, что конца ей нет...
— Конец приходит всему, даже твоей настойке, — заметил Конан. — Ничего не происходит — это плохо. Я теперь понимаю тех, кто хотел уйти.
Сосед варвара усмехнулся и зевнул.
— А я люблю, когда ничего не происходит. Со мной столько всего успело случиться, что в такие дни я отдыхаю и радуюсь от души. Никуда не надо идти. Ничего не нужно тащить на себе. Теплушка, кусок жареного мяса и койка — все, что нужно человеку.
Конан исступленно зарычал, но в этот самый момент кто-то исступленно принялся колотить в дверь снаружи.
Микель, попав в лачугу, прилип руками к печному боку, моментально опьянел от теплого воздуха, насыщенного парами мховой настойки, принужденно улыбнулся и только после сообщил:
— Хозяин требует тебя на шахту. Там ребята кое-что нашли.
— Рубин?
— Нет, там другое... А рубинов уже неделю не было...
Микель вертел головой, стараясь догадаться, где Вандер Глопп хранит бутыль с настойкой.
Застегнув утепленную куртку, Конан крепко ухватил старателя за плечо и повлек его за собою к выходу.
— А ты не пойдешь? — спросил он у соседа, но тот, закрыв глаза, притворно храпел.
Друкс встретил их у входа в шахту.
— Я никогда не видел такой ерунды, да и ты, наверное, тоже, — сказал он Конану.
— Да скажи наконец, что это? — потребовал варвар.
— Это труп.
— Меня вытащили на мороз, чтобы показать мне труп? — Конан сердито уставился на своего работодателя. Тот фыркнул и направился вглубь, покачивая факелом. В его отсвете стены шахты жирно поблескивали. Конан пошел следом. Микель с тяжелым светильником замыкал шествие.
Старатели, караулившие находку, были рады оторваться от работы и почесать языки. Их голоса слышались уже на втором ярусе. Спустившись до пятого, Конан свернул налево, в штольню, за мерцающим факелом Друкса.
Штырь, Гонза и еще двое, имена которых Конан не помнил, расступились.
— Светильники ближе! — распорядился Друкс, и через мгновение желтоватый свет ярко озарил камеру штольни.
Гладкое, иссиня-белое тело, сходное с человеческим, неестественно выделялось на фоне черной, блестящей породы. Оно казалось вырезанным из цельной глыбы мыльного камня и было таким же твердым и холодным. Тело лежало на спине, вытянувшись. Узловатые руки, очень длинные, были скрещены на голом животе. Пальцы рук заканчивались искривленными, матово-черными когтями. Ноги же вместо пальцев оснащались роговыми крючьями, по шести на каждой ноге.
На теле не было ни одного выраженного признака пола, а лицо, безбровое, лишенное даже ресниц, походило на маску тонкой работы — в нем застыла странная, отталкивающая красота. Под высоким бугристым лбом размещались большие глаза, расставленные широко и краями уходящие на виски. Заклеенные окаменевшими веками, глаза эти словно оставались зрячими, и это пугало. Тонкий нос обладал чуткими нервными ноздрями, и было похоже в мерцающем свете, что ноздри эти трепетали. Плотно сжатый тонкогубый рот язвительно кривился.
— Ишь, скорчил рожу, — заметил Штырь, и другие старатели коротко хохотнули.
— Как вы нашли его? — спросил киммериец, бесстрастно рассматривая мертвеца.
— Он стоймя стоял, в породе, — пояснил Гон-за. — Мы сначала плечо увидели — оно торчало из стены. Ломом поддели снизу, мерзлота осыпалась, он и выпал. Мы сюда его снесли. Давно он тут, эвон — одежа вся истлела.
— Непохоже, — пробурчал Конан.
Друкс приблизил факел к самому лицу окаменевшего и произнес:
— Это древний. Лет с тыщу, а то и две назад он провалился в болото. Мертвяки в болоте не гниют, я точно знаю. Тут раньше тепло было, а потом все замерзло. И этот в болоте замерз.
— Не было здесь болота, — объявил Гонза. — Болото образует бурую породу, которая режется, как масло. А здесь — черная, зернистая и крошится все время.
— Древние были людьми, а это не человек, — заметил Конан.
— Кто же это тогда?
— Понятия не имею.
— Должно быть, он стоит кучу денег, — предположил Друкс, на что варвар ответил:
— Я не дал бы за него и медяка.
— Надо закопать его в отвал, — бледнея, сказал Штырь. — Все-таки это покойник...
— Покойнику все равно, где валяться, — ощерился Друкс. — Завтра мы заколотим его в ящик и отнесем на склад.
— Хочешь вывезти его на большую землю? — поинтересовался варвал. — Продашь колдунам или будешь показывать его на ярмарке?
— Все, что найдено в этой земле, принадлежит мне, — хозяин прииска пожал плечами. — Я найду, как использовать эту диковину. Жалко — никто не знает, что это за тварь.
— Боишься продешевить?
— Ага.
— Может, это — один из ночного народа? — высказался Гонза.
— Вряд ли, — покачал головой Конан. — Когда кто-то из ночных созданий погибает, от него остается только ворох спутанной паутины. Кем бы ни было это... оно мне не нравится.
И варвар пошел к выходу из штольни. Старатели направились следом.
— Ну и плевать, — сказал Друкс.
Вернувшись в свою лачугу, Конан пытался избавиться от неприятного чувства, которое возникло рядом с окаменелым трупом. Сначала он скрипел зубами, лежа на топчане, потом вскочил и принялся расхаживать взад-вперед по тесному ломещению. Вандер Глопп глядел на него сквозь ресницы. Наконец он не выдержал, кряхтя, поднялся и произнес:
— В такой темнотище, конечно, неважно, который теперь час. Однако мне нужно выспаться. Я поделюсь с тобой настойкой, если ты угомонишься и ляжешь баиньки.
Варвар согласно кивнул, выпил кружку резко-пахнущего спирта, взъерошил гриву своих черных волос и уселся на постель, подперев тяжелый подбородок кулаком.
— Я считал себя совершенно бесстрашным, — сообщил он соседу. — Но сегодня испытал кое-что, похожее на страх или оторопь. Это не дает мне покоя. Похоже на предчувствие беды. — И варвар рассказал об увиденном.
Вандер Глопп поднял брови, выслушал Конана очень внимательно и произнес:
— Занятно.
— И только-то?
— Ты зря смущаешься. Ты не напуган. Это больше похоже на брезгливость. В шахте тебе показали нечто чуждое человеческой природе. Затрудняюсь сказать, что это... Да и не важно. Давай-ка спать.
— Завертянка так же чужда человеку, — возразил Конан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16