Впрочем, он вовсе не глуп; просто не знает, что Тропа не даст уйти ему в сторону.»
* * *
Конан с быстрого шага вскоре перешел на бег и бежал до тех пор, пока не нашел, что искал: дерево с такой густой кроной, которое могло бы надежно укрыть даже такого крупного человека, каким был киммериец.
Варвар, не замедляя бега, пронесся рядом с ним, пробежал еще полсотни шагов, сделал круг, и вернулся назад. Уловка, конечно, старая, но почему бы ей не сработать?
* * *
…Он притаился на дереве. Признаться, я ожидал от него большего. Листва густая, и скрылся он мастерски, ничего не скажешь. Лишь приглядевшись, я увидел просвет в листве, сделанный рукой человека.
Я вижу тебя, киммериец!
Пора с этим кончать и возвращаться к твоим друзьям. Жаль так скоро обрывать игру, но вблизи от Источника время и расстояния могут вести себя странно.
Я подошел к дереву и поднял голову.
— Слезай! И меч наверху не забудь…
Я не договорил: к моей шее, прижалось холодное и, готов поклясться Великой Бездной, дьявольски острое лезвие.
— Не забыл, — процедил Конан сквозь зубы. — Тебе лучше не двигаться. Брось оружие.
— Зачем?
Конан на миг растерялся от такого вопроса.
— Все равно будем драться. Ты ведь не собираешься убивать безоружного? Убери свой меч и поговорим, если хочешь.
— Нам не о чем с тобой говорить, — грозно бросил киммериец, усиливая нажим.
— Ну, например, мы можем побеседовать о твоих друзьях и той смертельной опасности, что им сейчас угрожает. Если, конечно, тебя интересует их судьба.
— Почему я должен тебе верить? Избавившись от тебя, я окажу им большую услугу, — хмыкнул Конан.
«Ось весов снова дрогнула… На этот раз гораздо сильнее. И не так уж трудно было догадаться, что послужило тому причиной — маг слишком близко подошел к Источнику. Я ошибся приняв игру варвара, и теперь вынужден сам выпутываться из этого. Не многое я мог с клинком у горла — он не разочаровал меня.
Но почему бы не сказать ему правду? Сумеет ли он это понять? Хотя… разве есть у меня выбор?»
— Они погибнут, если колдун приведет их туда, куда он всеми силами стремится.
Конан долго молчал, обдумывая услышанные слова, затем опустил меч и отступил на шаг.
— Говори, — резко приказал он. — Я догадывался, что маг что-то задумал…
Демон обернулся, и киммериец невольно отшатнулся.
— Клавдий? — изумленно выдохнул он.
Варвар замешкался, и это едва не стоило ему жизни. Хищно изогнутый меч коротко блеснул в лучах солнца. Удар был настолько быстр, что Конан даже не пытался его отразить, но инстинктивно отпрыгнул назад. Рассекающий воздух звенящий клинок упал на кольчугу, но лишь скользнул по ней, разрезая стальные кольца, как шелковые кружева.
Демон снова атаковал, и киммерийцу пришлось защищаться. Кривой меч так и мелькал у него перед глазами со сверхъестественной скоростью.
Через несколько мгновений Конан понял, что он еще жив только чудом.
Еще через три или четыре удара сердца, варвару стало ясно, что это чудо не может длиться вечно. Даже его звериная ловкость не спасет от урагана ударов, который сыпался на него со всех сторон.
А демон наступал — ровными, четкими шага-яи; его тусклые беспощадные глаза глядели сквозь киммерийца, и варвар видел в них свой приговор. Сама смерть смотрела на него неотвратимым взглядом.
«…Весы. О, мудрость Ушедших, что с ними такое?!.»
Конан почувствовал, как в груди у него разгорается яростный огонь. Он никогда не отступал пред земными врагами и не собирался уступать демонической силе.
Воззвав к киммерийскому богу, варвар ринулся в отчаянную атаку.
Противники сшиблись, как сшибаются на гладиаторской арене запряженные четверками лошадей колесницы. Бросок был стремителен и неудержим.
Демон не успел отвести в сторону клинок Конана и принял на свой меч всю силу удара. Громко лязгнула сталь, и оборотень пошатнулся. Но через миг он восстановил равновесие, и его грозный меч вновь был нацелен на киммерийца, только теперь ему приходилось защищаться от неистовой атаки варвара, которым овладело боевое безумие.
Гнев, вообще, скверный советчик, а для человека вступившего в игру со смертью — тем более. Но Конана преступил эту черту. Кипя бешенной яростью варвар атаковал с неистовством бури, вращая своим огромным мечом с такой быстротой, что оборотень просто не мог улучить случай, чтобы нанести ему смертельный удар. Но защита его была безупречна.
Лязг клинков слился в непрерывный протяжный гул.
Казалось невозможным, что существо из плоти и крови может так долго выдерживать столь стремительный темп и нарастающее напряжение боя.
И не выдержала сама Природа. Что-то стронулось в глубинах Сущего, нарушился четкий и неторопливый ритм Бытия, неведомые и непонятные никому из смертных — а, может, и бессмертных — пласты Времени и Пространства, Прошлого и Грядущего, Сиюминутного и Вечного, дрогнули и стали медленно смещаться, дробиться, расползаться, как гнилая ткань. Все вокруг стало зыбким, неверным, медленно, но неотвратимо меняющимся.
«Весы! Проклятый варвар! Почему я с ним медлил?
Но может быть, еще не поздно? Каждый миг грозит стать роковым…
Убить варвара и мчаться к Клодию? Нет, тогда уж наверняка не успею…»
Воздух надрывно взвыл, когда кривой меч, и так мелькавший, будто молния, стал почти невидим. Демон, оскалив зубы, бросился вперед, и все началось сначала.
Щеку, предплечье и бедро Конана обильно заливала кровь, на обнаженном теле противника не было ни царапины. Дыхание человека с хрипом вырывалось из груди, мышцы налились свинцовой тяжестью, демон же не выказывал признаков усталости. Но в голубых глазах киммерийца полыхал яростный боевой пламень, а в глазах оборотня плескалась досада. Конан это видел и держался из последних сил, неистово вращая мечом.
Небо внезапно потемнело. Мрак был багровым, как бывает, когда в ночи мерцает зарево далекого пожара.
И демон вдруг отпрянул в сторону.
— Будь ты проклят! — в отчаяние крикнул он, и в голосе его смешались боль и ярость. — Будь ты навеки проклят, киммериец! Ты сгинешь в огне, который вызвал сам! Еще пожалеешь, что не принял смерть от моей руки!
С последними словами он исчез.
Конан стоял, шатаясь, мутными глазами глядя на место, где только что находился оборотень. Варвар по привычке осмотрел весь в зазубринах меч и вложил клинок в ножны.
Мир вокруг него изменился. Что-то ушло из могучего, древнего леса. И заросли казались неживыми, и трескотня сорок казалась мертвой. Он не чувствовал какой-либо угрозы, но глядя на неясные, смутные тени, перебегающие между деревьями, смахнул рукой капли пота, стекающие по его лицу.
Лес медленно заполняло дыхание иной, чуждой жизни.
Или смерти?..
Ответа не было, и быть не могло.
Небо было черно, словно сажа, а на нем горел багровый глаз солнца, чуть не вдвое больше обычного, испещренный язвами бурых пятен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
* * *
Конан с быстрого шага вскоре перешел на бег и бежал до тех пор, пока не нашел, что искал: дерево с такой густой кроной, которое могло бы надежно укрыть даже такого крупного человека, каким был киммериец.
Варвар, не замедляя бега, пронесся рядом с ним, пробежал еще полсотни шагов, сделал круг, и вернулся назад. Уловка, конечно, старая, но почему бы ей не сработать?
* * *
…Он притаился на дереве. Признаться, я ожидал от него большего. Листва густая, и скрылся он мастерски, ничего не скажешь. Лишь приглядевшись, я увидел просвет в листве, сделанный рукой человека.
Я вижу тебя, киммериец!
Пора с этим кончать и возвращаться к твоим друзьям. Жаль так скоро обрывать игру, но вблизи от Источника время и расстояния могут вести себя странно.
Я подошел к дереву и поднял голову.
— Слезай! И меч наверху не забудь…
Я не договорил: к моей шее, прижалось холодное и, готов поклясться Великой Бездной, дьявольски острое лезвие.
— Не забыл, — процедил Конан сквозь зубы. — Тебе лучше не двигаться. Брось оружие.
— Зачем?
Конан на миг растерялся от такого вопроса.
— Все равно будем драться. Ты ведь не собираешься убивать безоружного? Убери свой меч и поговорим, если хочешь.
— Нам не о чем с тобой говорить, — грозно бросил киммериец, усиливая нажим.
— Ну, например, мы можем побеседовать о твоих друзьях и той смертельной опасности, что им сейчас угрожает. Если, конечно, тебя интересует их судьба.
— Почему я должен тебе верить? Избавившись от тебя, я окажу им большую услугу, — хмыкнул Конан.
«Ось весов снова дрогнула… На этот раз гораздо сильнее. И не так уж трудно было догадаться, что послужило тому причиной — маг слишком близко подошел к Источнику. Я ошибся приняв игру варвара, и теперь вынужден сам выпутываться из этого. Не многое я мог с клинком у горла — он не разочаровал меня.
Но почему бы не сказать ему правду? Сумеет ли он это понять? Хотя… разве есть у меня выбор?»
— Они погибнут, если колдун приведет их туда, куда он всеми силами стремится.
Конан долго молчал, обдумывая услышанные слова, затем опустил меч и отступил на шаг.
— Говори, — резко приказал он. — Я догадывался, что маг что-то задумал…
Демон обернулся, и киммериец невольно отшатнулся.
— Клавдий? — изумленно выдохнул он.
Варвар замешкался, и это едва не стоило ему жизни. Хищно изогнутый меч коротко блеснул в лучах солнца. Удар был настолько быстр, что Конан даже не пытался его отразить, но инстинктивно отпрыгнул назад. Рассекающий воздух звенящий клинок упал на кольчугу, но лишь скользнул по ней, разрезая стальные кольца, как шелковые кружева.
Демон снова атаковал, и киммерийцу пришлось защищаться. Кривой меч так и мелькал у него перед глазами со сверхъестественной скоростью.
Через несколько мгновений Конан понял, что он еще жив только чудом.
Еще через три или четыре удара сердца, варвару стало ясно, что это чудо не может длиться вечно. Даже его звериная ловкость не спасет от урагана ударов, который сыпался на него со всех сторон.
А демон наступал — ровными, четкими шага-яи; его тусклые беспощадные глаза глядели сквозь киммерийца, и варвар видел в них свой приговор. Сама смерть смотрела на него неотвратимым взглядом.
«…Весы. О, мудрость Ушедших, что с ними такое?!.»
Конан почувствовал, как в груди у него разгорается яростный огонь. Он никогда не отступал пред земными врагами и не собирался уступать демонической силе.
Воззвав к киммерийскому богу, варвар ринулся в отчаянную атаку.
Противники сшиблись, как сшибаются на гладиаторской арене запряженные четверками лошадей колесницы. Бросок был стремителен и неудержим.
Демон не успел отвести в сторону клинок Конана и принял на свой меч всю силу удара. Громко лязгнула сталь, и оборотень пошатнулся. Но через миг он восстановил равновесие, и его грозный меч вновь был нацелен на киммерийца, только теперь ему приходилось защищаться от неистовой атаки варвара, которым овладело боевое безумие.
Гнев, вообще, скверный советчик, а для человека вступившего в игру со смертью — тем более. Но Конана преступил эту черту. Кипя бешенной яростью варвар атаковал с неистовством бури, вращая своим огромным мечом с такой быстротой, что оборотень просто не мог улучить случай, чтобы нанести ему смертельный удар. Но защита его была безупречна.
Лязг клинков слился в непрерывный протяжный гул.
Казалось невозможным, что существо из плоти и крови может так долго выдерживать столь стремительный темп и нарастающее напряжение боя.
И не выдержала сама Природа. Что-то стронулось в глубинах Сущего, нарушился четкий и неторопливый ритм Бытия, неведомые и непонятные никому из смертных — а, может, и бессмертных — пласты Времени и Пространства, Прошлого и Грядущего, Сиюминутного и Вечного, дрогнули и стали медленно смещаться, дробиться, расползаться, как гнилая ткань. Все вокруг стало зыбким, неверным, медленно, но неотвратимо меняющимся.
«Весы! Проклятый варвар! Почему я с ним медлил?
Но может быть, еще не поздно? Каждый миг грозит стать роковым…
Убить варвара и мчаться к Клодию? Нет, тогда уж наверняка не успею…»
Воздух надрывно взвыл, когда кривой меч, и так мелькавший, будто молния, стал почти невидим. Демон, оскалив зубы, бросился вперед, и все началось сначала.
Щеку, предплечье и бедро Конана обильно заливала кровь, на обнаженном теле противника не было ни царапины. Дыхание человека с хрипом вырывалось из груди, мышцы налились свинцовой тяжестью, демон же не выказывал признаков усталости. Но в голубых глазах киммерийца полыхал яростный боевой пламень, а в глазах оборотня плескалась досада. Конан это видел и держался из последних сил, неистово вращая мечом.
Небо внезапно потемнело. Мрак был багровым, как бывает, когда в ночи мерцает зарево далекого пожара.
И демон вдруг отпрянул в сторону.
— Будь ты проклят! — в отчаяние крикнул он, и в голосе его смешались боль и ярость. — Будь ты навеки проклят, киммериец! Ты сгинешь в огне, который вызвал сам! Еще пожалеешь, что не принял смерть от моей руки!
С последними словами он исчез.
Конан стоял, шатаясь, мутными глазами глядя на место, где только что находился оборотень. Варвар по привычке осмотрел весь в зазубринах меч и вложил клинок в ножны.
Мир вокруг него изменился. Что-то ушло из могучего, древнего леса. И заросли казались неживыми, и трескотня сорок казалась мертвой. Он не чувствовал какой-либо угрозы, но глядя на неясные, смутные тени, перебегающие между деревьями, смахнул рукой капли пота, стекающие по его лицу.
Лес медленно заполняло дыхание иной, чуждой жизни.
Или смерти?..
Ответа не было, и быть не могло.
Небо было черно, словно сажа, а на нем горел багровый глаз солнца, чуть не вдвое больше обычного, испещренный язвами бурых пятен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16