– У них слишком много дел, вот и избавились от этого Кабака…
– Вы их избавили? – вежливо поинтересовался Бло.
– Они назвали цену, я купил.
– Уверен, вы купили на очень выгодных условиях, – заявил комиссар.
– Когда отдаешь все, что имел, да еще залезаешь в долги, все равно кажется дорого, – ответил Ла Скумун.
– Вот это да! – вздохнул Бло. – Не думал, что вам пришлось идти на жертвы… Вашему другу лучше? Я имею в виду его настроение.
Ла Скумун посмотрел на полицейского, который вроде бы непринужденно болтан, а на самом деле вытягивал из вас нужные сведения.
– Нас обоих помиловала благодарная родина, понимаете? Мы теперь свободны, и нам не в чем себя упрекнуть.
– …А никто не собирался вас ни в чем упрекать, – возразил Бло.
Они расстались, обменявшись еще несколькими банальными фразами, и Бло быстро навел справки насчет Фабра и Грегуара. Оба были живы и ответили, что договорились с Ла Рокой. Бло показалось, что они хотят поскорее забыть про эту сделку. Похоже, Фабру было особенно тяжело ее переварить, но он не сказал ничего такого, что могло бы пригодиться Бло.
– Нельзя помочь людям против их воли, – заявил тот своему заместителю.
Так обстояли дела к возвращению Женевьев и Ксавье. Они приехали без предупреждения, не дав телеграммы. Ксавье любил сюрпризы.
– Эй, догадайся, кого я привез! – сказал он, разбудив Роберто.
Было десять часов утра. Ла Скумун сел, пригладил рукой густые, коротко остриженные волосы и, не отвечая, посмотрел по сторонам.
В комнату вошла Женевьев, за которой следовал Фанфан.
– Малыш Фанфан! – воскликнул Ла Скумун.
Он встал и поцеловал Женевьев. Поцелуй был легким, потому что он не любил излияний чувств на людях.
Фанфан вышел из тюрьмы месяц назад. В его глазах читалась непередаваемая грусть. Он пожал Роберто руку.
– Мы его нашли, когда он бродил по Марселю, – сообщил Ксавье.
– Правильно сделал, что привез его. Мы будем вместе, – решил Ла Скумун.
– Спасибо, – прошептал Фанфан.
– Забудь это слово и повеселись немного, как в былые времена, – предложил Ла Скумун.
– Попытаюсь, – отозвался Фанфан. – Мы вместе, а это уже хорошо.
– Мы познакомим тебя с кучей девочек, и ты останешься в кабаке, чтобы следить за бизнесом. Надежные люди на улице не валяются, – сказал Ла Скумун.
Женевьев села на кровать. Ла Скумун взял ее за руку.
– А как милейшие Грегуар и Фабр? – поинтересовался Ксавье.
– Они продали мне свои доли, – ответил улыбающийся Ла Скумун.
– Уже? – удивился Ксавье.
– Теперь мы там у себя дома. Это мой подарок.
– А бумаги у тебя есть? – забеспокоился Ксавье.
Ла Скумун утвердительно кивнул и посмотрел на Женевьев.
– Теперь мы обеспечены и, если ты не передумала, можем сделать то, что собирались…
Щеки молодой женщины покраснели, и она сжала пальцы Роберто.
– Ты же знаешь, что я не передумаю, – прошептала она.
– Хочу, чтобы вы узнали прямо сейчас: Женевьев и я решили пожениться, – объявил Роберто.
– Отличная идея, я за вас рад, – сказал Фанфан.
Ксавье единственной рукой погладил щеку сестры.
– Конечно, это ничего не меняет, но это все-таки что-то, – произнес он спокойно.
Женевьев прижала руку брата к щеке, и по ее лицу покатились слезы. Она попыталась их сдержать.
– Глупо… – произнесла она дрожащими губами.
Ла Скумун кашлянул.
– Я встану. Так мне будет удобнее все организовать, – сказал он.
Его голос изменился. Фанфан и Ксавье переглянулись.
– Не хватает только старины Мигли, – заметил Ксавье.
Миг вместе со своей шарманкой исчез незадолго до конца войны. Никого не предупредив и в неизвестном направлении; друзья даже не знали, жив он или нет.
Женевьев высморкалась.
– Он мог бы оставить шарманку Робертс, – сказала она.
– Фанфан крутил бы ручку в мэрии, – пошутил Ксавье. – Свадьба получилась бы очень необычной.
– А она и так будет необычной, – отозвался Ла Скумун.
Женевьев бросила на него переполненный нежностью взгляд, и он не удержался от желания прижать ее к себе.
Фанфан сделал знак Ксавье, и оба вышли. Комната с закрытыми ставнями была погружена в благоприятный полумрак.
* * *
Огни на Пигаль загорались рано – шел ноябрь.
Все дела Женевьев на юге были улажены, а Ла Скумун еще не знал, оставить кабаре себе или обосноваться в другом месте.
Свадьба была назначена на 15 декабря. Ксавье казался спокойным. Его приступы депрессии стали реже, возможно, благодаря присутствию Фанфана.
Женевьев никогда не заходила в кабаре, а Ла Скумун старался, чтобы Ксавье не проводил там все ночи, особенно в плохие часы, начиная с трех утра, когда иной раз спрашиваешь себя, стоит ли начинающийся день того, чтобы его прожить.
Тогда Ксавье усаживался в углу стойки, смотрел на свой пустой рукав и много пил.
Даже Тельма не решалась подойти к нему.
– Хотел бы я знать, излечится он хоть когда-нибудь, – сказал Ла Скумун Фанфану.
– Это знать невозможно.
– Может, нам купить домик в провинции? На тачке до него можно быстро доехать. Он катался бы на лошади или разводил волкодавов. Представляешь себе?… Может, так для него будет лучше?
– Во всяком случае не повредит, – согласился Фанфан.
– Прощупай гуляк… Иногда среди них попадаются те, кому срочно нужна наличка. Я так уже купил себе тачку. Очень хорошо устроилось.
Фанфан легко сходился с людьми. Он умел быть обаятельным. Ла Скумуну пришлось вмешаться всего однажды. В «Зеленый час» регулярно приходил посмотреть стриптиз один блатной – красивый, хорошо одетый парень. Как-то ночью он дал Фанфану свой адрес.
– Если понадобится, найдешь меня там. Спроси Деде Щеголя.
Фанфан вздрогнул.
– Может, ты обо мне уже слыхал? – спросил тот, напыжившись от важности.
– Нет. В другом городе я был знаком с парнем по имени Шарло Щеголь.
– А!
– Да, Шарло Щеголь, – повторил Фанфан как будто для себя и добавил громче: – Ты всегда носишь жуткие костюмы и это всем заметно, можешь не сомневаться…
В тот вечер Ла Скумуну показалось, что у Фанфана странный вид.
– Что с тобой? – спросил он незадолго до закрытия.
– Странная штука жизнь. Все время кажется, что она идет по кругу. Видишь парня, который клеит брюнетку с роскошными формами?
– Да.
– Его зовут Деде Щеголь. Ты себе не представляешь, как это на меня подействовало!
Ла Скумун не нашел, что сказать. Прошлое прилипало к подошвам, словно глина.
На следующий день он дождался ухода Деде и вышел следом за ним.
– У тебя найдется минутка? – спросил он его на улице. Тот с удивлением посмотрел на него.
– Давай, говори.
– Я насчет Фанфана.
Ла Скумун собирался просто приказать ему: «Не суйся больше в «Зеленый час!», но передумал.
– …У него когда-то был друг с такой же кличкой, как у тебя, этот друг умер. Ты о многом ему напоминаешь, а это вызывает у него грусть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37