я уполномочиваю этого человека или это собрание лиц и передаю ему мое право управлять собой при том условии, что ты таким же образом передашь ему свое право и санкционируешь все его действия. Если это совершилось, то множество людей, объединенное таким образом в одном лице, называется государством, по-латыни — civitas. Таково рождение того великого Левиафана, или, вернее (выражаясь более почтительно), того смертного Бога, которому мы под владычеством бессмертного Бога обязаны своим миром и своей защитой.
Государственник до мозга костей — Гоббс всесторонне обосновывает естественность и неизбежность появления самого феномена государства. Естественность — вообще тот девиз, который начертан на знамени английского философа. Естественное право, естественный закон, естественная свобода ~ его излюбленные категории, нередко определяемые одна через другую. Так, естественное право определяется как свобода всякого человека использовать собственные силы по своему усмотрению для сохранения своей собственной природы, то есть собственной жизни. При этом свобода подразумевает «отсутствие внешних препятствий, которые нередко могут лишить человека части его власти делать то, что он хотел бы, но не могут мешать использовать оставленную человеку власть сообразно тому, что диктуется ему его суждением и разумом».
В своем духовном подвижничестве Гоббс сумел на деле реализовать свой идеал свободы. Он пробил почти до 92-х лет, до конца дней своих сохраняя ясность ума и занимаясь переводом Гомера. На могильном камне он велел выбить им же самим сочиненную эпитафию: «Здесь лежит истинно философский камень».
25. ДЕКАРТ
«РАССУЖДЕНИЕ О МЕТОДЕ»
Время жизни Картезия (под таким латинизированным именем он вошел в историю науки и культуры) — эпоха «Трех мушкетеров». Он и сам вполне мог бы стать героем одного из романов Дюма. Отважный, хотя и нелюдимый, офицер-доброволец, он принял непосредственное участие во многих событиях Тридцатилетней войны. Однако больше чем к рукопашным схваткам Декарта тянуло к теоретическим размышлениям. И он использовал для этого малейшую возможность, каждую свободную минуту.
Уединение всегда привлекало его больше, чем всяческая светская суета. Особенно это проявилось, когда он наконец смог без остатка предаться любимым занятиям. И преуспел так, что его имя и поныне звучит во многих областях знания. В Математике он ввел понятия переменной величины и функции, а также предложил метод прямоугольных координат в аналитической геометрии. В физиологии ему принадлежит открытие и описание механизма безусловного рефлекса. В психологии заметный след оставила его концепция «психофизического параллелизма». По физике и космологии он написал «Трактат о свете», «Диоптрику», «Метеоры». В философии эпохальную славу снискали многие его произведения и среди них — самый драгоценный камень в наследии, завещанном мыслителем, — книга «Рассуждение о методе».
Лучше всего о том, как были сделаны его главные философские открытия, рассказывает сам Декарт:
Я находился тогда в Германии, где оказался призванным в связи с войной, не кончившейся там и доныне. Когда я возвращался с коронации императора в армию, начавшаяся зима остановила меня на одной из стоянок, где, лишенный развлекающих меня собеседников и, кроме того, не тревожимый, по счастью, никакими заботами и страстями, я оставался целый день один в теплой комнате, имея полный досуг предаваться размышлениям. Среди них первым было соображение о том, что часто творение, составленное из многих частей и сделанное руками многих мастеров, не столь совершенно, как творение, над которым трудился один человек. «…» Подобным образом мне пришло в голову, что и науки, заключенные в книгах, по крайней мере, те, которые лишены доказательств и доводы которых лишь вероятны, сложившись и мало-помалу разросшись из мнений множества разных лиц, не так близки к истине, как простые рассуждения здравомыслящего человека относительно встречающихся ему вещей. К тому же, думал я, так как все мы были детьми, прежде чем стать взрослыми, и долгое время нами руководили наши желания и наши наставники, часто противоречившие одни другим и, возможно, не всегда советовавшие нам лучшее, то почти невозможно, чтобы суждения наши были так же чисты и основательны, какими бы они были, если бы мы пользовались нашим разумом во всей полноте с самого рождения и руководствовались всегда только им.
Так, практически в виде озарения, были открыты, сформулированы и записаны четыре знаменитых методологических правила:
Первое — никогда не принимать за истинное ничего, что я не признал бы таковым с очевидностью, т. е, тщательно избегать поспешности и предубеждения и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к, сомнению.
Второе — делить каждую из рассматриваемых мною трудностей на столько частей, сколько потребуется, чтобы лучше их разрешить.
Третье — располагать свои мысли в определенном порядке, начиная с предметов простейших и легко познаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу.
И последнее — делать всюду перечни настолько полные и обзоры столь всеохватывающие, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено.
Декарт был уверен, что нет такой твердыни, которая могла бы устоять перед натиском человеческого ума, если только последний вооружен правильным методом познания, ясными и отчетливыми суждениями — исходными точками любого теоретического обобщения. Такая позиция (или концепция) в истории науки получила название рационализма (от лат. ratio — «разум»).
Картезий не побоялся бросить вызов самому Творцу Вселенной. Разрабатывая оригинальную вихревую космогонию, он дерзновенно провозглашал: «Дайте мне материю и движение, и я построю мир!» Кстати, философское учение французского мыслителя получило в науке название картезианства.
Рациональный подход в науке начинается, по Декарту, с методологического сомнения. Сомнению должно подвергаться все, и нет такого положения, которое не могло бы быть рассмотрено сквозь призму сомнения. Кроме одного: абсолютно несомненен лишь факт самого сомнения, то есть тот мыслительный акт, в процессе которого рождается и протекает сомнение. Это и есть единственное бесспорное основоположение, с которого следует начинать и саму науку и любое конкретное исследование. Данное положение Декарт сформулировал в виде чеканного афоризма, одного из самых известных в истории мировой философии: Cogito ergo sum — Мыслю — следовательно, существую!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Государственник до мозга костей — Гоббс всесторонне обосновывает естественность и неизбежность появления самого феномена государства. Естественность — вообще тот девиз, который начертан на знамени английского философа. Естественное право, естественный закон, естественная свобода ~ его излюбленные категории, нередко определяемые одна через другую. Так, естественное право определяется как свобода всякого человека использовать собственные силы по своему усмотрению для сохранения своей собственной природы, то есть собственной жизни. При этом свобода подразумевает «отсутствие внешних препятствий, которые нередко могут лишить человека части его власти делать то, что он хотел бы, но не могут мешать использовать оставленную человеку власть сообразно тому, что диктуется ему его суждением и разумом».
В своем духовном подвижничестве Гоббс сумел на деле реализовать свой идеал свободы. Он пробил почти до 92-х лет, до конца дней своих сохраняя ясность ума и занимаясь переводом Гомера. На могильном камне он велел выбить им же самим сочиненную эпитафию: «Здесь лежит истинно философский камень».
25. ДЕКАРТ
«РАССУЖДЕНИЕ О МЕТОДЕ»
Время жизни Картезия (под таким латинизированным именем он вошел в историю науки и культуры) — эпоха «Трех мушкетеров». Он и сам вполне мог бы стать героем одного из романов Дюма. Отважный, хотя и нелюдимый, офицер-доброволец, он принял непосредственное участие во многих событиях Тридцатилетней войны. Однако больше чем к рукопашным схваткам Декарта тянуло к теоретическим размышлениям. И он использовал для этого малейшую возможность, каждую свободную минуту.
Уединение всегда привлекало его больше, чем всяческая светская суета. Особенно это проявилось, когда он наконец смог без остатка предаться любимым занятиям. И преуспел так, что его имя и поныне звучит во многих областях знания. В Математике он ввел понятия переменной величины и функции, а также предложил метод прямоугольных координат в аналитической геометрии. В физиологии ему принадлежит открытие и описание механизма безусловного рефлекса. В психологии заметный след оставила его концепция «психофизического параллелизма». По физике и космологии он написал «Трактат о свете», «Диоптрику», «Метеоры». В философии эпохальную славу снискали многие его произведения и среди них — самый драгоценный камень в наследии, завещанном мыслителем, — книга «Рассуждение о методе».
Лучше всего о том, как были сделаны его главные философские открытия, рассказывает сам Декарт:
Я находился тогда в Германии, где оказался призванным в связи с войной, не кончившейся там и доныне. Когда я возвращался с коронации императора в армию, начавшаяся зима остановила меня на одной из стоянок, где, лишенный развлекающих меня собеседников и, кроме того, не тревожимый, по счастью, никакими заботами и страстями, я оставался целый день один в теплой комнате, имея полный досуг предаваться размышлениям. Среди них первым было соображение о том, что часто творение, составленное из многих частей и сделанное руками многих мастеров, не столь совершенно, как творение, над которым трудился один человек. «…» Подобным образом мне пришло в голову, что и науки, заключенные в книгах, по крайней мере, те, которые лишены доказательств и доводы которых лишь вероятны, сложившись и мало-помалу разросшись из мнений множества разных лиц, не так близки к истине, как простые рассуждения здравомыслящего человека относительно встречающихся ему вещей. К тому же, думал я, так как все мы были детьми, прежде чем стать взрослыми, и долгое время нами руководили наши желания и наши наставники, часто противоречившие одни другим и, возможно, не всегда советовавшие нам лучшее, то почти невозможно, чтобы суждения наши были так же чисты и основательны, какими бы они были, если бы мы пользовались нашим разумом во всей полноте с самого рождения и руководствовались всегда только им.
Так, практически в виде озарения, были открыты, сформулированы и записаны четыре знаменитых методологических правила:
Первое — никогда не принимать за истинное ничего, что я не признал бы таковым с очевидностью, т. е, тщательно избегать поспешности и предубеждения и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к, сомнению.
Второе — делить каждую из рассматриваемых мною трудностей на столько частей, сколько потребуется, чтобы лучше их разрешить.
Третье — располагать свои мысли в определенном порядке, начиная с предметов простейших и легко познаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу.
И последнее — делать всюду перечни настолько полные и обзоры столь всеохватывающие, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено.
Декарт был уверен, что нет такой твердыни, которая могла бы устоять перед натиском человеческого ума, если только последний вооружен правильным методом познания, ясными и отчетливыми суждениями — исходными точками любого теоретического обобщения. Такая позиция (или концепция) в истории науки получила название рационализма (от лат. ratio — «разум»).
Картезий не побоялся бросить вызов самому Творцу Вселенной. Разрабатывая оригинальную вихревую космогонию, он дерзновенно провозглашал: «Дайте мне материю и движение, и я построю мир!» Кстати, философское учение французского мыслителя получило в науке название картезианства.
Рациональный подход в науке начинается, по Декарту, с методологического сомнения. Сомнению должно подвергаться все, и нет такого положения, которое не могло бы быть рассмотрено сквозь призму сомнения. Кроме одного: абсолютно несомненен лишь факт самого сомнения, то есть тот мыслительный акт, в процессе которого рождается и протекает сомнение. Это и есть единственное бесспорное основоположение, с которого следует начинать и саму науку и любое конкретное исследование. Данное положение Декарт сформулировал в виде чеканного афоризма, одного из самых известных в истории мировой философии: Cogito ergo sum — Мыслю — следовательно, существую!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108