Семья была явно ниже среднего достатка, но разумно использовала скудные ресурсы, и в квартире было очень уютно. Кэтрин улыбнулась Киттэ.
Индеец тепло улыбнулся в ответ, а затем повел гостей по коридору к одной из спален, где они и оставили свои вещи. Он показал им маленькую кухню, где только что сварили кофе, а затем, безостановочно жестикулируя, дал понять, что ему нужно отлучиться на час, прежде чем они вновь отправятся в путь.
Как только Кэтрин закрыла дверь за вышедшим Киттэ, она вздохнула с облегчением.
– Джеймс, я впервые за это время почувствовала себя в безопасности! – Раскрыв свой телефон, она стала набирать номер Эрнана.
– Я только быстренько скажу Эрнану, что мы в порядке.
Рутерфорд сделал большой глоток кофе и облокотился локтями на стол. «Устал как собака», – подумал он.
Телефон выдал один гудок, второй, третий. Кэтрин почувствовала, как холодок побежал по спине.
И тут вдруг гудки прервались. На том конце взяли трубку. С облегчением Кэтрин воскликнула:
– Hola! Эрнан, это я.
В ответ – молчание.
– Эрнан? Это ты? Алло!
В трубке раздался шорох, затем на том конце дали отбой и отключили телефон. Кэтрин и Рутерфорд взглянули друг другу в глаза, разом подумав о том, чего ни один из них не хотел допустить.
В Ла-Пасе, на 65-м этаже недавно построенного небоскреба, пухлый коротышка сидел за столом новенького кабинета с наушниками на голове. Кабинет был необычайно светлым благодаря окнам от пола до потолка. Человек сидел в окружении телевизионных мониторов и разнообразного электронного и компьютерного оборудования.
Из огромных окон открывался панорамный вид. Внизу клубящийся коричневый смог накрывал Ла-Пас. На грязных улицах бурлила жизнь. Маленькие машины ползли в пробках, крохотные люди спешили по тротуарам.
Пухлый человечек был одет в белую рубашку с засаленным темно-синим галстуком. Пятна пота широко расплылись под мышками. Но потел он не от жары – кондиционер исправно работал. За спиной у человечка весь в черном, с хмурым презрением на физиономии стоял убийца профессора. Человечек резко сдернул на шею наушники и стал что-то лихорадочно царапать в блокноте, лежащем на столе рядом с клавиатурой. Затем он вскочил, вырвал листок из блокнота и, размахивая им, закричал:
– Босс! Босс! Я засек их!
Убийца выхватил у него листок и прочитал адрес. Левой рукой он достал из кармана мобильный телефон, распахнул его и, не отрывая взгляда от листка, прижал к уху. Секундой позже он прорычал:
– Мы их вычислили. Поехали.
45
Пытаясь хоть как-то отвлечься, Кэтрин побрела в гостиную. Она взяла с книжной полки атлас, а Рутерфорд устало рухнул на диван. Кэтрин села за стол и, раскрыв атлас, принялась рассеянно листать глянцевые страницы. Взгляд ее задержался на развороте с картой мира, и она, отыскивая на карте древние святилища, шепотом проговаривала их координаты.
Вдруг она обеспокоенно нахмурилась. Сердце учащенно забилось, когда в душе родилось знакомое чувство – словно глядит она в бездонную черную пропасть минувших веков и из ее глубин кто-то шлет малопонятные сигналы – такие же древние, как само время.
– Джеймс, Джеймс, проснись!
Кэтрин принялась тормошить Рутерфорда за плечо. Джеймс застонал, очнувшись лишь наполовину.
– Ну что стряслось?.. Я так устал…
– Джеймс, тут такое! Выводы просто дикие, но… Сейчас сам увидишь…
Кэтрин схватила ручку и принялась что-то рисовать на карте.
Рутерфорд сел, завороженно следя за ее рукой.
– И что?
– Увидишь. Ну, вот. Представь, что нулевой меридиан не в Лондоне, а в Гизе, в Египте – точнее, на том месте, где стоит пирамида Хеопса, – как говорил Безумов.
Кэтрин вновь принялась выставлять на карте координаты всех святилищ, принимая Гизу за нулевой меридиан.
– Видишь? Катманду точно в пятидесяти четырех градусах к востоку от Гизы. Пятьдесят четыре градуса на восток от Катманду – священный остров Яп. Ангкор – точно в семидесяти двух градусах к западу от Гизы, а Нан-Мадол – точно в пятидесяти четырех градусах к востоку от Ангкора. Это просто невероятно! Смотри, даже Раиатеа лежит точно в ста восьмидесяти градусах на восток от Гизы!
Кэтрин заглянула Джеймсу в глаза – понял ли он ее.
– Неужели не понимаешь? Обрати внимание: все цифры – целые числа, но самое странное то, что они все кратны шести или двенадцати. Случайным совпадением здесь и не пахнет.
Рутерфорд сосредоточенно вглядывался в карту, и до него начала доходить суть замечательного открытия Кэтрин:
– Ты хочешь сказать, что все эти древние святилища были сознательно размещены в соответствии с неким глобальным планом?
Глаза Кэтрин сверкнули:
– Да! А расстояния между ними – особо интересная деталь: пятьдесят четыре, семьдесят два – это прецессионные числа.
– Прецессионные? – переспросил Рутерфорд.
– Что тебе известно об астрономии и движении нашей планеты?
– Не так уж много. Знаю, что Земля делает оборот вокруг своей оси каждые двадцать четыре часа. Что она завершает полный круг по орбите вокруг Солнца каждые триста шестьдесят пять дней, что ось вращения наклонена к плоскости эклиптики и величина наклона колеблется между двадцатью одним и двадцатью четырьмя градусами, а период этого колебания – сорок одна тысяча дет.
– Похвально. Только планета наша совершает еще одно движение. Сама ось вращается в направлении, обратном вращению планеты.
– Как это?
– Представь Землю вращающимся волчком, движущимся по орбите вокруг Солнца. Волчок вращается вокруг своей оси, движется вокруг Солнца – и плавно меняет наклон, при этом ось, в свою очередь, медленно вращается по конусу в направлении, обратном вращению планеты. Обратное вращение земной оси и называется прецессией. Чрезвычайно важен тот факт, что все эти движения идеально регулярны. Полный оборот оси занимает двадцать пять тысяч семьсот семьдесят шесть лет.
Рутерфорд кивнул.
– Все это, конечно, здорово, да только откуда древние знали о прецессии? Если этот процесс такой медленный, через сколько поколений возможно заметить какое-то существенное движение?
– Я бы даже и не задумалась о том, в состоянии ли были древние понимать, что такое прецессия, прежде чем мы предприняли эту поездку, но теперь начинаю задаваться этим вопросом. Считается, что Гиппарх, древнегреческий астроном, черпал данные для своих расчетов в астрономии Александрии и Древнего Вавилона. Когда он сравнил их, то заметил, что существует различие в расположении звезд, – тогда у него и родилась идея о прецессии. Возможно, он не был первым, вполне вероятно, что до него о прецессии просто забыли.
Рутерфорд нахмурился:
– Ну, хорошо, только это все равно не объясняет, почему вообще древние ссылались на прецессию. Чем она была так важна для них?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Индеец тепло улыбнулся в ответ, а затем повел гостей по коридору к одной из спален, где они и оставили свои вещи. Он показал им маленькую кухню, где только что сварили кофе, а затем, безостановочно жестикулируя, дал понять, что ему нужно отлучиться на час, прежде чем они вновь отправятся в путь.
Как только Кэтрин закрыла дверь за вышедшим Киттэ, она вздохнула с облегчением.
– Джеймс, я впервые за это время почувствовала себя в безопасности! – Раскрыв свой телефон, она стала набирать номер Эрнана.
– Я только быстренько скажу Эрнану, что мы в порядке.
Рутерфорд сделал большой глоток кофе и облокотился локтями на стол. «Устал как собака», – подумал он.
Телефон выдал один гудок, второй, третий. Кэтрин почувствовала, как холодок побежал по спине.
И тут вдруг гудки прервались. На том конце взяли трубку. С облегчением Кэтрин воскликнула:
– Hola! Эрнан, это я.
В ответ – молчание.
– Эрнан? Это ты? Алло!
В трубке раздался шорох, затем на том конце дали отбой и отключили телефон. Кэтрин и Рутерфорд взглянули друг другу в глаза, разом подумав о том, чего ни один из них не хотел допустить.
В Ла-Пасе, на 65-м этаже недавно построенного небоскреба, пухлый коротышка сидел за столом новенького кабинета с наушниками на голове. Кабинет был необычайно светлым благодаря окнам от пола до потолка. Человек сидел в окружении телевизионных мониторов и разнообразного электронного и компьютерного оборудования.
Из огромных окон открывался панорамный вид. Внизу клубящийся коричневый смог накрывал Ла-Пас. На грязных улицах бурлила жизнь. Маленькие машины ползли в пробках, крохотные люди спешили по тротуарам.
Пухлый человечек был одет в белую рубашку с засаленным темно-синим галстуком. Пятна пота широко расплылись под мышками. Но потел он не от жары – кондиционер исправно работал. За спиной у человечка весь в черном, с хмурым презрением на физиономии стоял убийца профессора. Человечек резко сдернул на шею наушники и стал что-то лихорадочно царапать в блокноте, лежащем на столе рядом с клавиатурой. Затем он вскочил, вырвал листок из блокнота и, размахивая им, закричал:
– Босс! Босс! Я засек их!
Убийца выхватил у него листок и прочитал адрес. Левой рукой он достал из кармана мобильный телефон, распахнул его и, не отрывая взгляда от листка, прижал к уху. Секундой позже он прорычал:
– Мы их вычислили. Поехали.
45
Пытаясь хоть как-то отвлечься, Кэтрин побрела в гостиную. Она взяла с книжной полки атлас, а Рутерфорд устало рухнул на диван. Кэтрин села за стол и, раскрыв атлас, принялась рассеянно листать глянцевые страницы. Взгляд ее задержался на развороте с картой мира, и она, отыскивая на карте древние святилища, шепотом проговаривала их координаты.
Вдруг она обеспокоенно нахмурилась. Сердце учащенно забилось, когда в душе родилось знакомое чувство – словно глядит она в бездонную черную пропасть минувших веков и из ее глубин кто-то шлет малопонятные сигналы – такие же древние, как само время.
– Джеймс, Джеймс, проснись!
Кэтрин принялась тормошить Рутерфорда за плечо. Джеймс застонал, очнувшись лишь наполовину.
– Ну что стряслось?.. Я так устал…
– Джеймс, тут такое! Выводы просто дикие, но… Сейчас сам увидишь…
Кэтрин схватила ручку и принялась что-то рисовать на карте.
Рутерфорд сел, завороженно следя за ее рукой.
– И что?
– Увидишь. Ну, вот. Представь, что нулевой меридиан не в Лондоне, а в Гизе, в Египте – точнее, на том месте, где стоит пирамида Хеопса, – как говорил Безумов.
Кэтрин вновь принялась выставлять на карте координаты всех святилищ, принимая Гизу за нулевой меридиан.
– Видишь? Катманду точно в пятидесяти четырех градусах к востоку от Гизы. Пятьдесят четыре градуса на восток от Катманду – священный остров Яп. Ангкор – точно в семидесяти двух градусах к западу от Гизы, а Нан-Мадол – точно в пятидесяти четырех градусах к востоку от Ангкора. Это просто невероятно! Смотри, даже Раиатеа лежит точно в ста восьмидесяти градусах на восток от Гизы!
Кэтрин заглянула Джеймсу в глаза – понял ли он ее.
– Неужели не понимаешь? Обрати внимание: все цифры – целые числа, но самое странное то, что они все кратны шести или двенадцати. Случайным совпадением здесь и не пахнет.
Рутерфорд сосредоточенно вглядывался в карту, и до него начала доходить суть замечательного открытия Кэтрин:
– Ты хочешь сказать, что все эти древние святилища были сознательно размещены в соответствии с неким глобальным планом?
Глаза Кэтрин сверкнули:
– Да! А расстояния между ними – особо интересная деталь: пятьдесят четыре, семьдесят два – это прецессионные числа.
– Прецессионные? – переспросил Рутерфорд.
– Что тебе известно об астрономии и движении нашей планеты?
– Не так уж много. Знаю, что Земля делает оборот вокруг своей оси каждые двадцать четыре часа. Что она завершает полный круг по орбите вокруг Солнца каждые триста шестьдесят пять дней, что ось вращения наклонена к плоскости эклиптики и величина наклона колеблется между двадцатью одним и двадцатью четырьмя градусами, а период этого колебания – сорок одна тысяча дет.
– Похвально. Только планета наша совершает еще одно движение. Сама ось вращается в направлении, обратном вращению планеты.
– Как это?
– Представь Землю вращающимся волчком, движущимся по орбите вокруг Солнца. Волчок вращается вокруг своей оси, движется вокруг Солнца – и плавно меняет наклон, при этом ось, в свою очередь, медленно вращается по конусу в направлении, обратном вращению планеты. Обратное вращение земной оси и называется прецессией. Чрезвычайно важен тот факт, что все эти движения идеально регулярны. Полный оборот оси занимает двадцать пять тысяч семьсот семьдесят шесть лет.
Рутерфорд кивнул.
– Все это, конечно, здорово, да только откуда древние знали о прецессии? Если этот процесс такой медленный, через сколько поколений возможно заметить какое-то существенное движение?
– Я бы даже и не задумалась о том, в состоянии ли были древние понимать, что такое прецессия, прежде чем мы предприняли эту поездку, но теперь начинаю задаваться этим вопросом. Считается, что Гиппарх, древнегреческий астроном, черпал данные для своих расчетов в астрономии Александрии и Древнего Вавилона. Когда он сравнил их, то заметил, что существует различие в расположении звезд, – тогда у него и родилась идея о прецессии. Возможно, он не был первым, вполне вероятно, что до него о прецессии просто забыли.
Рутерфорд нахмурился:
– Ну, хорошо, только это все равно не объясняет, почему вообще древние ссылались на прецессию. Чем она была так важна для них?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69