Таким образом, мы можем с полным основанием рассматривать изоляцию наряду с галлюциногенными веществами и приближением к смерти как один из путей вхождения в новые измерения сознания.
2. Сны, галлюцинации, иллюзии.
Некоторые, по всей вероятности, считают, что предсмертный опыт всего лишь желанные сновидения, фантазии или галлюцинации, возникновение которых обусловлено различными факторами: в одном случае действием наркотиков, в другомцеребральной анастезией, в третьих– изоляцией и т. п. Иными словами, в этом случае предсмертный опыт рассматривается как иллюзия.
Я думаю, что против этой точки зрения имеется несколько возражений. Во-первых, имеется большое сходство в отношении содержания и протекания событий, о которых рассказывают лица пережившие предсмертный опыт, несмотря на то, что большинство рассказов не соответствуют тому представлению о посмертных событиях, которые характерны для людей нашей культуры. Кроме того, мы обнаруживаем, что события, переживаемые умирающими, согласно рассказам лиц, которых мы обследовали, необычайно точно совпадают с тем, о чем рассказывается в древних и экзотерических писаниях, совершенно неизвестных нашим пациентам.
Во-вторых, остается несомненным фактом то, что лица, с которыми я беседовал, не являются жертвами психоза. Они мне представляются как эмоционально устойчивые, нормальные люди, участвующие в жизни общества. Они имеют нормальную работу и занимают положение, исключающее безответственность. Они имеют устойчивые семьи и определенный круг родственников и друзей. Почти ни один из тех, с кем мне довелось беседовать, не переживал внетелесного опыта более одного раза в жизни. И, что наиболее существенно, наши информаторы, это все люди, которые могут четко различать опыт, полученный во сне и наяву.
В то же время, все эти люди утверждают, что то, что они пережили, находясь на краю смерти, было не сном, а действительно происходило с ними. Они почти неизменно уверяли меня во время наших бесед, что их опыт был не сном, а совершенно отчетливой реальностью. Наконец, имеется факт, что для многих сообщений о внетелесном состоянии имеются независимые подтверждения. Определенные обязательства перед моими пациентами исключают сообщение имен и идентифицирующих деталей, но я видел и слышал достаточно, чтобы утверждать, что я по-прежнему изумлен и обескуражен. Я считаю, что любой, кто начинает систематически знакомиться с предсмертным опытом, также обнаружит это странное, но несомненное соответствие. По крайней мере, я не сомневаюсь, что любой исследователь обнаружит достаточное число фактов, из которых он сам увидит, насколько предсмертный опыт далек от обычных сновидений и не может не принадлежать к совершенно другой категории явлений.
В заключение я позволю себе заметить, что любые «объяснения» не являются просто абстрактной интелектуальной системой. Они, кроме того, являются проекцией личности того, кто их предлагает. Люди вступают в эмоциональный союз с канонами научных объяснений, которые они изобретают или принимают. В моих многочисленных лекциях о собранных мною рассказах о предсмертных событиях, мне было предложено множество типов объяснений. Люди для которых было свойственно физиологическое, фармакологическое или неврологическое мышление, рассматривают свою собственную систему взглядов как источник для объяснения того, что интуитивно представляется очевидным, даже в тех случаях, когда факты противоречат предлагаемым объяснениям. Те, кто являются сторонниками теории Фрейда, склонны видеть в светящемся существе проекцию отца данного субъекта, в то время как последователи Юнга видят в нем архитипы коллективного бессознательного, и так до бесконечности. Я хочу снова подчеркнуть, что я не предлагаю каких-либо новых собственных объяснений всего этого, я постарался лишь перечислить причины, из-за которых те объяснения, которые часто предлагают, представляются мне по крайней мере сомнительными. То, что я предлагаю, сводится по-существу к следующему: давайте, по крайней мере, оставим открытой возможность того, что предсмертный опыт представляет собой новое явление и мы еще должны найти новые пути для его объяснения и понимания.
ВПЕЧАТЛЕНИЯ.
Работая над этой книгой, я сознавал, что мои цели и задачи весьма легко могут быть поняты неверно. В особенности мне хотелось бы заметить для читателей, мыслящих научными категориями, что я отчетливо понимаю, что то, что я сделал, не представляет собой научного исследования. А моим коллегам-философам я хочу сказать, что я вовсе не испытываю, будто я «показал», что есть жизнь после смерти. Исчерпывающее обсуждение этой проблемы вовлекло бы нас в дискуссию, выходящую за рамки этой книги, так что я ограничусь только несколькими короткими впечатлениями.
В специальных исследованиях, посвященных логике, праву или какой-либо научной проблеме такие слова как «вывод», «свидетельство» и «доказательство» являются техническими терминами и имеют более точное значение, чем при употреблении их в обычной жизни. В повседневном языке эти же самые слова употребляются куда более свободно. Достаточно даже поверхостного взгляда на многие сенсационные статьи в популярных журналах, чтобы увидеть, что почти любая малоправдоподобная история преподносится читателям, как несомненное «доказательство».
В логике то, что может или не может быть сказано на основании имеющихся предпосылок, не может носить случайного характера. Оно совершенно точно определяется определенными правилами, положениями и законами. Когда кто-то говорит, что он пришел к определенным «выводам», это означает, что любой исследователь, который будет исходить из тех же самых предпосылок, придет к тем же самым выводам, если только он не сделает никакой ошибки.
Это замечание объясняет, почему я отказываюсь делать какие-либо «выводы» из моего исследования и почему я говорю, что не пытаюсь конструировать доказательства очень древнего учения о том, что жизнь продолжается после смерти тела. И все же я знаю, что данные о предсмертном опыте имеют большое значение. Единственное, к чему я стремился при создании этой книги, – это найти некоторый средний путь для их интерпритации, путь, который с одной стороны не отрицает этого опыта на основании того, что для него не имеется логического или научного обоснования, а, с другой стороны, лишен сенсационных восклицаний о том, что «доказано», что есть жизнь после смерти.
В то же время, как мне кажется, следует допустить, что наша неспособность сформулировать такое доказательство связана не с ограничениями, накладываемыми собственно предсмертным опытом. Вероятно, это обусловлено ограничениями, присущеми научному логическому мышлению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
2. Сны, галлюцинации, иллюзии.
Некоторые, по всей вероятности, считают, что предсмертный опыт всего лишь желанные сновидения, фантазии или галлюцинации, возникновение которых обусловлено различными факторами: в одном случае действием наркотиков, в другомцеребральной анастезией, в третьих– изоляцией и т. п. Иными словами, в этом случае предсмертный опыт рассматривается как иллюзия.
Я думаю, что против этой точки зрения имеется несколько возражений. Во-первых, имеется большое сходство в отношении содержания и протекания событий, о которых рассказывают лица пережившие предсмертный опыт, несмотря на то, что большинство рассказов не соответствуют тому представлению о посмертных событиях, которые характерны для людей нашей культуры. Кроме того, мы обнаруживаем, что события, переживаемые умирающими, согласно рассказам лиц, которых мы обследовали, необычайно точно совпадают с тем, о чем рассказывается в древних и экзотерических писаниях, совершенно неизвестных нашим пациентам.
Во-вторых, остается несомненным фактом то, что лица, с которыми я беседовал, не являются жертвами психоза. Они мне представляются как эмоционально устойчивые, нормальные люди, участвующие в жизни общества. Они имеют нормальную работу и занимают положение, исключающее безответственность. Они имеют устойчивые семьи и определенный круг родственников и друзей. Почти ни один из тех, с кем мне довелось беседовать, не переживал внетелесного опыта более одного раза в жизни. И, что наиболее существенно, наши информаторы, это все люди, которые могут четко различать опыт, полученный во сне и наяву.
В то же время, все эти люди утверждают, что то, что они пережили, находясь на краю смерти, было не сном, а действительно происходило с ними. Они почти неизменно уверяли меня во время наших бесед, что их опыт был не сном, а совершенно отчетливой реальностью. Наконец, имеется факт, что для многих сообщений о внетелесном состоянии имеются независимые подтверждения. Определенные обязательства перед моими пациентами исключают сообщение имен и идентифицирующих деталей, но я видел и слышал достаточно, чтобы утверждать, что я по-прежнему изумлен и обескуражен. Я считаю, что любой, кто начинает систематически знакомиться с предсмертным опытом, также обнаружит это странное, но несомненное соответствие. По крайней мере, я не сомневаюсь, что любой исследователь обнаружит достаточное число фактов, из которых он сам увидит, насколько предсмертный опыт далек от обычных сновидений и не может не принадлежать к совершенно другой категории явлений.
В заключение я позволю себе заметить, что любые «объяснения» не являются просто абстрактной интелектуальной системой. Они, кроме того, являются проекцией личности того, кто их предлагает. Люди вступают в эмоциональный союз с канонами научных объяснений, которые они изобретают или принимают. В моих многочисленных лекциях о собранных мною рассказах о предсмертных событиях, мне было предложено множество типов объяснений. Люди для которых было свойственно физиологическое, фармакологическое или неврологическое мышление, рассматривают свою собственную систему взглядов как источник для объяснения того, что интуитивно представляется очевидным, даже в тех случаях, когда факты противоречат предлагаемым объяснениям. Те, кто являются сторонниками теории Фрейда, склонны видеть в светящемся существе проекцию отца данного субъекта, в то время как последователи Юнга видят в нем архитипы коллективного бессознательного, и так до бесконечности. Я хочу снова подчеркнуть, что я не предлагаю каких-либо новых собственных объяснений всего этого, я постарался лишь перечислить причины, из-за которых те объяснения, которые часто предлагают, представляются мне по крайней мере сомнительными. То, что я предлагаю, сводится по-существу к следующему: давайте, по крайней мере, оставим открытой возможность того, что предсмертный опыт представляет собой новое явление и мы еще должны найти новые пути для его объяснения и понимания.
ВПЕЧАТЛЕНИЯ.
Работая над этой книгой, я сознавал, что мои цели и задачи весьма легко могут быть поняты неверно. В особенности мне хотелось бы заметить для читателей, мыслящих научными категориями, что я отчетливо понимаю, что то, что я сделал, не представляет собой научного исследования. А моим коллегам-философам я хочу сказать, что я вовсе не испытываю, будто я «показал», что есть жизнь после смерти. Исчерпывающее обсуждение этой проблемы вовлекло бы нас в дискуссию, выходящую за рамки этой книги, так что я ограничусь только несколькими короткими впечатлениями.
В специальных исследованиях, посвященных логике, праву или какой-либо научной проблеме такие слова как «вывод», «свидетельство» и «доказательство» являются техническими терминами и имеют более точное значение, чем при употреблении их в обычной жизни. В повседневном языке эти же самые слова употребляются куда более свободно. Достаточно даже поверхостного взгляда на многие сенсационные статьи в популярных журналах, чтобы увидеть, что почти любая малоправдоподобная история преподносится читателям, как несомненное «доказательство».
В логике то, что может или не может быть сказано на основании имеющихся предпосылок, не может носить случайного характера. Оно совершенно точно определяется определенными правилами, положениями и законами. Когда кто-то говорит, что он пришел к определенным «выводам», это означает, что любой исследователь, который будет исходить из тех же самых предпосылок, придет к тем же самым выводам, если только он не сделает никакой ошибки.
Это замечание объясняет, почему я отказываюсь делать какие-либо «выводы» из моего исследования и почему я говорю, что не пытаюсь конструировать доказательства очень древнего учения о том, что жизнь продолжается после смерти тела. И все же я знаю, что данные о предсмертном опыте имеют большое значение. Единственное, к чему я стремился при создании этой книги, – это найти некоторый средний путь для их интерпритации, путь, который с одной стороны не отрицает этого опыта на основании того, что для него не имеется логического или научного обоснования, а, с другой стороны, лишен сенсационных восклицаний о том, что «доказано», что есть жизнь после смерти.
В то же время, как мне кажется, следует допустить, что наша неспособность сформулировать такое доказательство связана не с ограничениями, накладываемыми собственно предсмертным опытом. Вероятно, это обусловлено ограничениями, присущеми научному логическому мышлению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37