Тут, на бумажке… нет, это не деньги, это чернильные пятна.
Но все же велика сила духа. И банкноты – всего лишь цветная бумага, знаки, но знаки чего – толком никто не знал. Биржи, где легионы при галстуках размахивают руками, есть рынки, на которых идет торг абстракциями. Деньги – всего лишь идея, обязанная своим существованием бумаге и мониторам – и все-таки идея, имеющая власть над действительностью! К черту, если здесь указано, что это принадлежит мне…
По крайней мере отважиться и попробовать можно. Только шутки ради, никакого риска. Как, к примеру, вот такое: «Я бы хотел закрыть счет»? И тогда они, конечно, заметят. Но может быть, может быть, может быть – да, может быть, и нет. Ничего рискованного. Он судорожно улыбнулся этим глупостям, и тут размытая мерцанием группа людей сложилась в картинку: Ахав и Измаил, лорд Джим и Ностромо, великий Ностромо. Да что же это, господа, здесь вам не место! А если не знаете: на залитых дождем пригородных улочках вы превратитесь в посмешище! Но Ностромо широко улыбался, а деревянную ногу чернобородого Ахава защемило в решетке водоотводного люка; тот забряцал своим гарпуном по асфальту, выдернул ногу, освободился, потерял равновесие, крепко схватился за ближайший фонарь, после чего с достоинством заковылял дальше. Видение рассеялось. Маркус Меринг сидел, окутанный автомобильным шумом будней, и вдруг ощутил в себе нечто, похожее на решение.
Он посмотрел на часы, рабочий день уже начался. Ничего страшного, он еще ни разу не опаздывал, можно придумать отговорку. А теперь в банк. Он встал и пошел, сначала медленно, потом быстрее, потом еще быстрее.
Кредитный банк. Серебристое здание, большой зал – кристально светлый, окруженный двойным рядом торжественно-мраморных колонн; каждый сантиметр сверкает богатством и изяществом. Филиалы за границей: в Люксембурге, Монтевидео, Гонконге, Нассау, Буэнос-Айресе. Широкая база клиентов; мелкие вкладчики, честные трудяги, но также и космополиты, говорящие на многих языках и прилетающие из дальних стран на личных самолетах. Банком владеет общество с латинским названием, а уж кому принадлежит оно, никто не знает, даже – так говорят – Ян Хёффер, директор, чей французский словно сшит на заказ, как его костюмы. Но вернемся к нашей теме: Кредитный банк – и это не подлежит сомнению – институт с почти неограниченной ликвидностью, заслуживающий всякого доверия. Стеклянная дверь поддалась, и Маркус Меринг вошел внутрь.
Он был клиентом банка уже много лет, и поэтому роскошь его не ослепила. И все-таки он устремился к окошку, нервно теребя узел галстука и суетливо оглядываясь по сторонам. Что я здесь делаю? Что, черт побери, я делаю?…
По всей вероятности, произошла еще одна случайность: молодая девица, двадцати семи лет, умная и честолюбивая, всякий раз поджидавшая его на этом месте и имевшая некоторое представление о его истинном финансовом положении, лежала дома в постели. Три дня назад ее свалил грипп (о, эта изменчивая погода, коварный дождь, холод) и будет мучить наверняка еще неделю. Ее замещала симпатичная двадцатидвухлетняя девушка, сама простота. Она подняла свои переливающиеся зеленые глаза на Маркуса.
– Я, – Маркус откашлялся, – хотел бы закрыть счет.
– Да, пожалуйста. – Очевидно, девушка работала в банке совсем недавно и еще не знала, что в ответ на подобную просьбу нужно изобразить растерянность. – Номер вашего счета? И, будьте добры, покажите ваш паспорт…
Маркус посмотрел на карточку, сверил номер и положил паспорт на мраморную стойку. Девушка мило улыбнулась, ее пальцы заплясали по клавиатуре – и вдруг она приняла серьезный вид.
– Вы действительно хотите… все снять?
Сердце Маркуса Меринга стучало все громче и громче, биение наполняло грудь, подступало к горлу, начинала трещать голова. Он кивнул.
– Совершенно верно. Наличными, если можно. Девушка растерянно посмотрела на него, потом на монитор, потом снова на него.
– Простите, вы не могли бы секундочку подождать? – Она встала и поспешно удалилась.
Руки Маркуса Меринга легли на холодный мрамор. Он ждал. Перед глазами расплывались каменные узоры, сердце колотилось по-прежнему, все быстрее и быстрее. Только спокойно, никакой опасности нет. Ошибка обнаружится, разумеется, ее заметят, но к нему не придерешься. Он, так же как они, изобразит удивление, никто не докажет, что он уже видел выписку из счета, что он знал об ошибке. «Я хотел бы закрыть счет», – сказал он. Все совершенно законно. Он не сделал ничего дурного, совсем ничего.
Маркус наблюдал, как в отдалении девушка беседовала с другой женщиной, та наклонилась к телефону и набрала номер. Подошел молодой человек, все трое смотрели на монитор и тихо переговаривались. Принтер выбросил листок бумаги; потом к этим троим присоединился солидный господин; наморщив лоб, он стал рассматривать листок и давать указания. Женщина ушла, молодой человек, потирая руки, последовал за ней, показался служащий в серебристых очках и с кожаной папкой под мышкой. Зазвонил телефон, солидный господин снял трубку, скроил серьезную мину и быстро заговорил; служащий с папкой шепотом высказывал свои соображения.
В конце концов солидный господин покачал головой, движением руки спугнул остальных и, подавшись корпусом вперед и сложив за спиной руки, направился к Маркусу.
По всей видимости, это был директор. Костюм мягко облегал чуть искривленную фигуру; значка с именем он не носил. Когда их отделяли лишь несколько шагов, он проделал фокус: поднял руку, провел ладонью по лицу, и оно вдруг засияло улыбкой.
– Простите, господин Меринг. Ваша просьба поставила нас в некоторое затруднение. Но нет ничего, с чем бы мы не могли справиться, ничего, поверьте. Видите ли, суммы подобного порядка не всегда имеются в наличности; я бы вас попросил в будущем извещать нас за несколько часов. Но на этот раз – он с гордостью приподнялся на цыпочках и качнулся вперед – мы можем сразу выплатить все сполна. Для таких клиентов, как вы, господин Меринг, мы делаем все от нас зависящее, это наша гордость. В следующий раз, пожалуйста, проходите прямо ко мне, а не к окошку!
– Конечно, – просипел Маркус. – Так и сделаю. Спасибо.
– С вашего разрешения, придется еще несколько минут подождать. Смею ли я просить вас пожаловать ко мне в кабинет? Не желаете ли кофе? Или чего-нибудь другого? Я директор, Ян Хёффер!
И он протянул дряблую руку; Маркус схватил ее и машинально пожал.
Кабинет Хёффера был огромен; четыре высоких окна направляли солнечные лучи на толстые листья тропических растений. На письменном столе лежала золотая ручка со сверкающим титановым пером. Акварель на стене изображала багровые, озаренные светом цветы, внизу – хорошо разборчивая подпись:
1 2 3 4 5
Но все же велика сила духа. И банкноты – всего лишь цветная бумага, знаки, но знаки чего – толком никто не знал. Биржи, где легионы при галстуках размахивают руками, есть рынки, на которых идет торг абстракциями. Деньги – всего лишь идея, обязанная своим существованием бумаге и мониторам – и все-таки идея, имеющая власть над действительностью! К черту, если здесь указано, что это принадлежит мне…
По крайней мере отважиться и попробовать можно. Только шутки ради, никакого риска. Как, к примеру, вот такое: «Я бы хотел закрыть счет»? И тогда они, конечно, заметят. Но может быть, может быть, может быть – да, может быть, и нет. Ничего рискованного. Он судорожно улыбнулся этим глупостям, и тут размытая мерцанием группа людей сложилась в картинку: Ахав и Измаил, лорд Джим и Ностромо, великий Ностромо. Да что же это, господа, здесь вам не место! А если не знаете: на залитых дождем пригородных улочках вы превратитесь в посмешище! Но Ностромо широко улыбался, а деревянную ногу чернобородого Ахава защемило в решетке водоотводного люка; тот забряцал своим гарпуном по асфальту, выдернул ногу, освободился, потерял равновесие, крепко схватился за ближайший фонарь, после чего с достоинством заковылял дальше. Видение рассеялось. Маркус Меринг сидел, окутанный автомобильным шумом будней, и вдруг ощутил в себе нечто, похожее на решение.
Он посмотрел на часы, рабочий день уже начался. Ничего страшного, он еще ни разу не опаздывал, можно придумать отговорку. А теперь в банк. Он встал и пошел, сначала медленно, потом быстрее, потом еще быстрее.
Кредитный банк. Серебристое здание, большой зал – кристально светлый, окруженный двойным рядом торжественно-мраморных колонн; каждый сантиметр сверкает богатством и изяществом. Филиалы за границей: в Люксембурге, Монтевидео, Гонконге, Нассау, Буэнос-Айресе. Широкая база клиентов; мелкие вкладчики, честные трудяги, но также и космополиты, говорящие на многих языках и прилетающие из дальних стран на личных самолетах. Банком владеет общество с латинским названием, а уж кому принадлежит оно, никто не знает, даже – так говорят – Ян Хёффер, директор, чей французский словно сшит на заказ, как его костюмы. Но вернемся к нашей теме: Кредитный банк – и это не подлежит сомнению – институт с почти неограниченной ликвидностью, заслуживающий всякого доверия. Стеклянная дверь поддалась, и Маркус Меринг вошел внутрь.
Он был клиентом банка уже много лет, и поэтому роскошь его не ослепила. И все-таки он устремился к окошку, нервно теребя узел галстука и суетливо оглядываясь по сторонам. Что я здесь делаю? Что, черт побери, я делаю?…
По всей вероятности, произошла еще одна случайность: молодая девица, двадцати семи лет, умная и честолюбивая, всякий раз поджидавшая его на этом месте и имевшая некоторое представление о его истинном финансовом положении, лежала дома в постели. Три дня назад ее свалил грипп (о, эта изменчивая погода, коварный дождь, холод) и будет мучить наверняка еще неделю. Ее замещала симпатичная двадцатидвухлетняя девушка, сама простота. Она подняла свои переливающиеся зеленые глаза на Маркуса.
– Я, – Маркус откашлялся, – хотел бы закрыть счет.
– Да, пожалуйста. – Очевидно, девушка работала в банке совсем недавно и еще не знала, что в ответ на подобную просьбу нужно изобразить растерянность. – Номер вашего счета? И, будьте добры, покажите ваш паспорт…
Маркус посмотрел на карточку, сверил номер и положил паспорт на мраморную стойку. Девушка мило улыбнулась, ее пальцы заплясали по клавиатуре – и вдруг она приняла серьезный вид.
– Вы действительно хотите… все снять?
Сердце Маркуса Меринга стучало все громче и громче, биение наполняло грудь, подступало к горлу, начинала трещать голова. Он кивнул.
– Совершенно верно. Наличными, если можно. Девушка растерянно посмотрела на него, потом на монитор, потом снова на него.
– Простите, вы не могли бы секундочку подождать? – Она встала и поспешно удалилась.
Руки Маркуса Меринга легли на холодный мрамор. Он ждал. Перед глазами расплывались каменные узоры, сердце колотилось по-прежнему, все быстрее и быстрее. Только спокойно, никакой опасности нет. Ошибка обнаружится, разумеется, ее заметят, но к нему не придерешься. Он, так же как они, изобразит удивление, никто не докажет, что он уже видел выписку из счета, что он знал об ошибке. «Я хотел бы закрыть счет», – сказал он. Все совершенно законно. Он не сделал ничего дурного, совсем ничего.
Маркус наблюдал, как в отдалении девушка беседовала с другой женщиной, та наклонилась к телефону и набрала номер. Подошел молодой человек, все трое смотрели на монитор и тихо переговаривались. Принтер выбросил листок бумаги; потом к этим троим присоединился солидный господин; наморщив лоб, он стал рассматривать листок и давать указания. Женщина ушла, молодой человек, потирая руки, последовал за ней, показался служащий в серебристых очках и с кожаной папкой под мышкой. Зазвонил телефон, солидный господин снял трубку, скроил серьезную мину и быстро заговорил; служащий с папкой шепотом высказывал свои соображения.
В конце концов солидный господин покачал головой, движением руки спугнул остальных и, подавшись корпусом вперед и сложив за спиной руки, направился к Маркусу.
По всей видимости, это был директор. Костюм мягко облегал чуть искривленную фигуру; значка с именем он не носил. Когда их отделяли лишь несколько шагов, он проделал фокус: поднял руку, провел ладонью по лицу, и оно вдруг засияло улыбкой.
– Простите, господин Меринг. Ваша просьба поставила нас в некоторое затруднение. Но нет ничего, с чем бы мы не могли справиться, ничего, поверьте. Видите ли, суммы подобного порядка не всегда имеются в наличности; я бы вас попросил в будущем извещать нас за несколько часов. Но на этот раз – он с гордостью приподнялся на цыпочках и качнулся вперед – мы можем сразу выплатить все сполна. Для таких клиентов, как вы, господин Меринг, мы делаем все от нас зависящее, это наша гордость. В следующий раз, пожалуйста, проходите прямо ко мне, а не к окошку!
– Конечно, – просипел Маркус. – Так и сделаю. Спасибо.
– С вашего разрешения, придется еще несколько минут подождать. Смею ли я просить вас пожаловать ко мне в кабинет? Не желаете ли кофе? Или чего-нибудь другого? Я директор, Ян Хёффер!
И он протянул дряблую руку; Маркус схватил ее и машинально пожал.
Кабинет Хёффера был огромен; четыре высоких окна направляли солнечные лучи на толстые листья тропических растений. На письменном столе лежала золотая ручка со сверкающим титановым пером. Акварель на стене изображала багровые, озаренные светом цветы, внизу – хорошо разборчивая подпись:
1 2 3 4 5