– Чтобы Стив покончил с собой? Откуда у него столько ума?
– А если допустим, что электробритву столкнул полковник?
– Это исключено! Он обожал сына и испытывал патологическую ненависть ко мне. Вполне объяснимо, если учесть, что он пережил. Если хотите знать мое мнение, Стив заворочался в ванне, о чем-нибудь вспомнил, например, что не почистил зубы, полез за пастой и свалил электробритву. Хотите, я скажу вам что-то такое, отчего я совсем паду в ваших глазах? Впервые за столько месяцев я сама себе хозяйка и чувствую себя человеком! Я не имею ничего против того, чтобы он был мертв! Официант, счет, пожалуйста!

* * *
В четвертом часу дня я припарковался у дома Антуанетты Минчевой. Бросив завистливый взгляд на счастливчиков, катавшихся на лодках на пруду, я нырнул в обшарпанный подъезд с переломанными почтовыми ящиками. Квартира косметички была обставлена с тем крикливым шиком, что вошел в моду среди софийских мещан в конце восьмидесятых годов. Здесь каждая вещь заявляла о возможностях своей хозяйки. Мафия производителей, торгашей и снабженцев, видимо, процветает у нас вовсю. Фотообои, перламутровый кафель, камин, гипсовые орнаменты на потолке, ниши со статуэтками ангелочков и девственниц с безумным выражением лиц, огромная хрустальная люстра, которая если свалится на голову, навсегда избавит человека от земной суеты, ковры, толщиной в две пяди, всевозможные плюшевые зверюшки, телевизор в комплекте с видео марки „Сони" и еще множество разных благ, недоступных для тех, у кого деньги водятся только первого и шестнадцатого числа. Главное предназначение всей этой роскоши, по-видимому, ошарашивать клиенток жрицы красоты.
Хозяйка квартиры – женщина явно не первой молодости, однако не удивительно, если подвыпившие малознакомые мужчины пытаются назначить ей встречу в удобное для нее время. Рассыпавшиеся по ухоженным плечам волосы цвета платины, полные, красиво очерченные губы, вздернутый носик, который за версту кричит: „Я знаю себе цену!" О ее возрасте можно судить лишь по толщине грима и особой мягкости движений, какую обретают женщины, повидавшие на своем веку немало любовников и стерпевшие от них немало пощечин. Я представился с порога, но не уверен, что именно по этой причине кофе был подан в китайских фарфоровых чашечках. Вполне возможно, что обычная посуда в этом доме и не водилась. На Антуанетте Минковой черное кимоно, ярко-красные, плотно прилегающие к телу трикотажные брючки, и тапочки с черными бабочками на носочках. Она благоухает французскими духами, умело дозированными и подходящими к этому времени суток.
– Коньяк, товарищ Демирев?
– Благодарю.
– Благодарю – да, или благодарю – нет? – настаивает косметичка категорическим тоном женщины, которая многое прощает мужчинам, но терпеть не может их капризов.
– Да, пожалуй!
Коньяк „Мартель" был подан со знанием всех тонкостей изысканной сервировки. Косметичка явно любит принимать гостей, да и сама не прочь пропустить рюмочку. Держу пари, что половина Софии прошла ее ложе – то, что предназначено для косметических процедур, и то, на котором она спит. Впрочем, стоит ли осуждать ее за это, в конце концов, каждый вправе жить так, как считает нужным, лишь бы не в ущерб другим. Между тем Антуанетта протянула мне пачку „Кента'", но я отказался, закурил свои – дешевенькую „Стюардессу", и приступил к делу:
– Прошлым вечером вы должны были заехать за Бистрой и Стефаном на бульвар Патриарха Евфимия, но опоздали. Почему?
– Киса пришел в двенадцатом часу.
– А во сколько должен был прийти?
– В принципе, он приходит под вечер. Но в тот раз он накануне предупредил меня, что у него какое-то дело и он может опоздать.
– Насколько мне известно, он не работает?
– Временно, товарищ Демирев. В ближайшее время устроится на работу. Обещаю вам.
– Он был на вашей „ладе"? – пропускаю мимо ушей обещание.
– Нет, я запретила ему брать машину без спросу. Он очень взбалмошный.
– Как он объяснил свое опоздание?
– Никак. Я не из тех, кто бегает за мужиками, выслеживает да выпытывает. Если шляется, пускай. Я выше этого.
– А почему вы не поехали сразу к Стефану?
– Я как раз заканчивала сборы, как вдруг позвонила Бистра и сказала, что случилось несчастье...
– Вы давно знаете Бистру?
– Нас познакомил Стефан. С ним мы друзья уже лет десять. Признаюсь, в свое время у меня с ним был роман. Очень хороший парень. Добрый, заботливый. Бистре нужен был именно такой мужчина. Она на два года старше Стефко, и все же она – сущий ребенок, чистое создание, для которого на свете не существует ничего, кроме искусства, и который не способен справиться с прозой жизни. Я боюсь за нее, особенно теперь, после несчастья со Стефко.
– Между нами говоря, вы не допускаете возможности другого варианта?
– В каком смысле?
– Например, самоубийство?
– Ерунда! Извините, но... Стефко и самоубийство! Все равно, что слон в зоопарке и компьютер!
– Бистра рассказала мне, что они часто ссорились...
– Так кто не ссорится с любовником, товарищ Демирев? Уж не думаете ли вы, что у нас с Кисой только тишь да благодать?
– А вам о чем-нибудь говорит имя профессора Илиева?
– Не понимаю.
– Профессора Илиева, хирурга.
– Нет, ничего не говорит, а что?
– Просто спрашиваю. До свидания. Спасибо за угощение!
– Мне было приятно познакомиться с вами.
– Минуточку, а где я могу найти Кису?
– Он живет на углу улицы Братьев Миладиновых и бульвара Стамболийского. Но если поедете прямо сейчас, не застанете его дома.
– Нет, сейчас не поеду. Предупредите его, чтобы не выходил из дому и ждал меня!
– Можете на меня рассчитывать!
Из квартиры косметички я вышел с ощущением сладости во рту и тяжести в сердечной области. И все-таки, что же произошло на бульваре Патриарха Евфимия в двадцать пять минут двенадцатого?

* * *
Оставшаяся часть дня проходит в наведении справок, беседах с коллегами из других отделов. Роюсь в папках со старыми делами, а под занавес получаю выговор от Лучо на оперативке. Дело в том, что я так и не ответил на основной вопрос: что это – несчастный случай, самоубийство или убийство?
В подобного рода происшествиях порой приходится рассчитывать не на технику, не на патологоанатома, а на голую интуицию. Этим я отнюдь не хочу сказать, что когда техника и патологоанатомия дают материал, можно обойтись и без интуиции. Как и в любом деле, нельзя без везенья, хоть очень часто мы не хотим в этом признаться.
Ночь уже вступила в свои права, когда я отправился на улицу Братьев Миладиновых. Мощеная булыжником улица, разбитые фонари, бездомные собачонки, гоняющиеся друг за другом между мусорными ящиками, старые, преимущественно трех– или четырехэтажные дома. Вхожу в один из таких домов, поднимаюсь на чердачный этаж и стучу в размалеванную ярко-красной краской дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9