Толпа редела. Было ясно, что на бал останутся лишь немногие. Вдруг он увидел Сюзанну под руку с сестрой. Они подошли к нему и попросили танцевать с ними первую кадриль вместе с графом де Латур-Ивеленом.
— Это еще кто такой? — спросил он с удивлением.
— Это новый друг моей сестры, — лукаво улыбаясь, ответила Сюзанна.
Роза вспыхнула:
— Как не стыдно, Сюзетта, он столько же мой, сколько и твой!
— Я знаю, что говорю.
Роза рассердилась и ушла.
Дю Руа фамильярно взял Сюзанну под локоть.
— Послушайте, дорогая крошка, — начал он своим медоточивым голосом, — вы считаете меня своим другом?
— Ну конечно. Милый друг.
— Вы доверяете мне?
— Вполне.
— Помните наш сегодняшний разговор?
— О чем?
— О вашем замужестве, — вернее, о человеке, за которого вы выйдете замуж.
— Да.
— Ну так вот, можете вы мне обещать одну вещь?
— Да Но что именно?
— Обещайте советоваться со мной, когда кто-нибудь будет просить вашей руки, и, не узнав, как я на это смотрю, никому не давать согласия.
— Хорошо, обещаю.
— И это должно остаться между нами. Ни отцу, ни матери — ни слова.
— Ни слова.
— Клянетесь?
— Клянусь.
С деловым видом к ним подбежал Риваль.
— Мадемуазель, папа зовет вас на бал.
— Идемте, Милый друг, — сказала она.
Но он отказался, — он решил сейчас же уехать, ему хотелось побыть одному и поразмыслить на досуге. Слишком много новых впечатлений запало ему в душу. Он стал искать жену и вскоре нашел ее в буфете, — она сидела с какими-то двумя мужчинами и пила шоколад. Мужа она им представила, но ему не назвала их.
— Поедем? — немного погодя обратился он к ней.
— Как хочешь.
Она взяла его под руку, и они снова прошли через опустевшие залы.
— А где же хозяйка? — спросила она. — Я хотела с ней попрощаться.
— Не стоит. Она начнет уговаривать нас остаться на бал, а с меня довольно.
— Да, ты прав.
Всю дорогу они молчали. Но как только они вошли в спальню, Мадлена, еще не успев снять вуаль, с улыбкой обратилась к нему:
— Ты знаешь, у меня есть для тебя сюрприз.
— Какой еще сюрприз? — а огрызнулся Жорж.
— Угадай.
— Не намерен утруждать себя.
— Ну хорошо. Послезавтра первое января.
— Да.
— Теперь самое время новогодних подарков.
— Да.
— Так вот тебе новогодний подарок, — я только что получила его от Лароша.
И она протянула ему маленькую черную коробку, похожую на футляр для золотых вещей.
Дю Руа с равнодушным видом открыл ее и увидел орден Почетного легиона.
Он слегка побледнел, затем, усмехнувшись, сказал:
— Я бы предпочел десять миллионов. А это ему обошлось недорого.
Она ожидала бурных изъявлений восторга, и эта его холодность возмутила ее.
— Ты стал просто невыносим. Тебе ничем нельзя угодить.
— Этот человек выплачивает свой долг — только и всего, — хладнокровно заметил он. — Он мне еще много должен.
Его тон удивил Мадлену.
— Однако в твои годы и это неплохо, — сказала она.
— Все относительно, — возразил он. — Я мог бы иметь теперь гораздо больше.
Он положил футляр на камин и принялся рассматривать блестящую звезду. Потом закрыл футляр и, пожав плечами, стал раздеваться.
В «Правительственном вестнике» от первого января действительно появилась заметка о том, что публицист г-н Проспер-Жорж Дю Руа за выдающиеся заслуги получил звание кавалера ордена Почетного легиона. Его фамилия была напечатана в два слова, и это порадовало его больше, чем самый орден.
Через час после того, как он прочитал в газете об этом событии, приобретавшем, таким образом, общественное значение, ему подали записку от г-жи Вальтер; она умоляла его сегодня же прийти к ней с женой обедать и отпраздновать это награждение. Он было поколебался, а затем, бросив в огонь ее письмо, составленное в несколько двусмысленных выражениях, объявил Мадлене:
— Сегодня мы обедаем у Вальтеров.
Это ее удивило.
— Вот как! Ведь ты же сам, по-моему, говорил, что ноги твоей там больше не будет?
— Я передумал, — это все, что она услышала от него в ответ.
Когда они приехали, г-жа Вальтер сидела одна в маленьком будуаре, отведенном для интимных приемов. Она была вся в черном, с напудренными волосами, что очень ей шло. Издали она казалась старой, вблизи — молодой, и для наблюдательного человека это был пленительный обман зрения.
— Вы в трауре? — спросила Мадлена.
— И да и нет; — печально ответила она. — Все мои близкие живы. Но я уже в таком возрасте, когда носят траур по собственной жизни. Сегодня я надела его впервые, чтобы освятить его. Отныне я буду носить его в своем сердце.
«Хватит ли выдержки?»— подумал Дю Руа.
Обед прошел довольно уныло. Только Сюзанна болтала без умолку. Роза казалась чем-то озабоченной. Все горячо поздравляли журналиста.
Вечером все, беседуя между собой, разбрелись по залам и зимнему саду. Г-жа Вальтер, шедшая сзади с Дю Руа, удержала его за руку.
— Послушайте, — тихо сказала она. — Я больше ни о чем не буду с вами говорить, никогда… Только приходите ко мне, Жорж. Видите, я уже не говорю вам «ты». Но жить без вас — это выше моих сил, выше моих сил. Это чудовищная пытка. Днем и ночью я чувствую вас, вы всегда у меня перед глазами, я храню ваш образ в своем сердце, в своем теле. Вы точно дали мне какой-то отравы, и она подтачивает меня изнутри. Я больше не могу. Нет. Не могу. Смотрите на меня только как на старуху, — я согласна. Я нарочно напудрила волосы, чтобы вы посмотрели на меня седую, — только приходите, приходите хоть изредка, как друг.
Она сжимала, она стискивала его руку, впиваясь в нее ногтями.
— Это решено! — спокойно заметил он. — Незачем больше об этом говорить. Вы же видите, что я приехал тотчас по получении вашего письма.
Вальтер с дочками и Мадленой шли впереди; около «Иисуса, шествующего по водам» Вальтер остановился и подождал Дю Руа.
— Представьте себе, — сказал он со смехом, — вчера я застал жену перед этой картиной; она стояла на коленях, точно в часовне. Она здесь молилась. Как я хохотал!
— Этот образ Христа спасет мою душу, — уверенно произнесла г-жа Вальтер; в голосе ее слышался тайный восторг. — Всякий раз, когда я смотрю на него, он придает мне силы и бодрости.
Повернувшись лицом к богу, стоявшему на морских волнах, она добавила шепотом:
— Как он прекрасен! Какой страх наводит он на этих людей и как они любят его! Посмотрите на его голову, на его глаза, — как все в нем просто и вместе с тем сверхъестественно!
— Да ведь он похож на вас. Милый друг! — воскликнула Сюзанна. — Честное слово, похож. Если б у вас была бородка или если б он был бритый, — вы были бы одно лицо. Поразительно!
Она попросила Жоржа стать рядом с картиной. И все нашли, что в их лицах действительно есть некоторое сходство.
Это вызвало всеобщее удивление. Вальтеру это показалось весьма странным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
— Это еще кто такой? — спросил он с удивлением.
— Это новый друг моей сестры, — лукаво улыбаясь, ответила Сюзанна.
Роза вспыхнула:
— Как не стыдно, Сюзетта, он столько же мой, сколько и твой!
— Я знаю, что говорю.
Роза рассердилась и ушла.
Дю Руа фамильярно взял Сюзанну под локоть.
— Послушайте, дорогая крошка, — начал он своим медоточивым голосом, — вы считаете меня своим другом?
— Ну конечно. Милый друг.
— Вы доверяете мне?
— Вполне.
— Помните наш сегодняшний разговор?
— О чем?
— О вашем замужестве, — вернее, о человеке, за которого вы выйдете замуж.
— Да.
— Ну так вот, можете вы мне обещать одну вещь?
— Да Но что именно?
— Обещайте советоваться со мной, когда кто-нибудь будет просить вашей руки, и, не узнав, как я на это смотрю, никому не давать согласия.
— Хорошо, обещаю.
— И это должно остаться между нами. Ни отцу, ни матери — ни слова.
— Ни слова.
— Клянетесь?
— Клянусь.
С деловым видом к ним подбежал Риваль.
— Мадемуазель, папа зовет вас на бал.
— Идемте, Милый друг, — сказала она.
Но он отказался, — он решил сейчас же уехать, ему хотелось побыть одному и поразмыслить на досуге. Слишком много новых впечатлений запало ему в душу. Он стал искать жену и вскоре нашел ее в буфете, — она сидела с какими-то двумя мужчинами и пила шоколад. Мужа она им представила, но ему не назвала их.
— Поедем? — немного погодя обратился он к ней.
— Как хочешь.
Она взяла его под руку, и они снова прошли через опустевшие залы.
— А где же хозяйка? — спросила она. — Я хотела с ней попрощаться.
— Не стоит. Она начнет уговаривать нас остаться на бал, а с меня довольно.
— Да, ты прав.
Всю дорогу они молчали. Но как только они вошли в спальню, Мадлена, еще не успев снять вуаль, с улыбкой обратилась к нему:
— Ты знаешь, у меня есть для тебя сюрприз.
— Какой еще сюрприз? — а огрызнулся Жорж.
— Угадай.
— Не намерен утруждать себя.
— Ну хорошо. Послезавтра первое января.
— Да.
— Теперь самое время новогодних подарков.
— Да.
— Так вот тебе новогодний подарок, — я только что получила его от Лароша.
И она протянула ему маленькую черную коробку, похожую на футляр для золотых вещей.
Дю Руа с равнодушным видом открыл ее и увидел орден Почетного легиона.
Он слегка побледнел, затем, усмехнувшись, сказал:
— Я бы предпочел десять миллионов. А это ему обошлось недорого.
Она ожидала бурных изъявлений восторга, и эта его холодность возмутила ее.
— Ты стал просто невыносим. Тебе ничем нельзя угодить.
— Этот человек выплачивает свой долг — только и всего, — хладнокровно заметил он. — Он мне еще много должен.
Его тон удивил Мадлену.
— Однако в твои годы и это неплохо, — сказала она.
— Все относительно, — возразил он. — Я мог бы иметь теперь гораздо больше.
Он положил футляр на камин и принялся рассматривать блестящую звезду. Потом закрыл футляр и, пожав плечами, стал раздеваться.
В «Правительственном вестнике» от первого января действительно появилась заметка о том, что публицист г-н Проспер-Жорж Дю Руа за выдающиеся заслуги получил звание кавалера ордена Почетного легиона. Его фамилия была напечатана в два слова, и это порадовало его больше, чем самый орден.
Через час после того, как он прочитал в газете об этом событии, приобретавшем, таким образом, общественное значение, ему подали записку от г-жи Вальтер; она умоляла его сегодня же прийти к ней с женой обедать и отпраздновать это награждение. Он было поколебался, а затем, бросив в огонь ее письмо, составленное в несколько двусмысленных выражениях, объявил Мадлене:
— Сегодня мы обедаем у Вальтеров.
Это ее удивило.
— Вот как! Ведь ты же сам, по-моему, говорил, что ноги твоей там больше не будет?
— Я передумал, — это все, что она услышала от него в ответ.
Когда они приехали, г-жа Вальтер сидела одна в маленьком будуаре, отведенном для интимных приемов. Она была вся в черном, с напудренными волосами, что очень ей шло. Издали она казалась старой, вблизи — молодой, и для наблюдательного человека это был пленительный обман зрения.
— Вы в трауре? — спросила Мадлена.
— И да и нет; — печально ответила она. — Все мои близкие живы. Но я уже в таком возрасте, когда носят траур по собственной жизни. Сегодня я надела его впервые, чтобы освятить его. Отныне я буду носить его в своем сердце.
«Хватит ли выдержки?»— подумал Дю Руа.
Обед прошел довольно уныло. Только Сюзанна болтала без умолку. Роза казалась чем-то озабоченной. Все горячо поздравляли журналиста.
Вечером все, беседуя между собой, разбрелись по залам и зимнему саду. Г-жа Вальтер, шедшая сзади с Дю Руа, удержала его за руку.
— Послушайте, — тихо сказала она. — Я больше ни о чем не буду с вами говорить, никогда… Только приходите ко мне, Жорж. Видите, я уже не говорю вам «ты». Но жить без вас — это выше моих сил, выше моих сил. Это чудовищная пытка. Днем и ночью я чувствую вас, вы всегда у меня перед глазами, я храню ваш образ в своем сердце, в своем теле. Вы точно дали мне какой-то отравы, и она подтачивает меня изнутри. Я больше не могу. Нет. Не могу. Смотрите на меня только как на старуху, — я согласна. Я нарочно напудрила волосы, чтобы вы посмотрели на меня седую, — только приходите, приходите хоть изредка, как друг.
Она сжимала, она стискивала его руку, впиваясь в нее ногтями.
— Это решено! — спокойно заметил он. — Незачем больше об этом говорить. Вы же видите, что я приехал тотчас по получении вашего письма.
Вальтер с дочками и Мадленой шли впереди; около «Иисуса, шествующего по водам» Вальтер остановился и подождал Дю Руа.
— Представьте себе, — сказал он со смехом, — вчера я застал жену перед этой картиной; она стояла на коленях, точно в часовне. Она здесь молилась. Как я хохотал!
— Этот образ Христа спасет мою душу, — уверенно произнесла г-жа Вальтер; в голосе ее слышался тайный восторг. — Всякий раз, когда я смотрю на него, он придает мне силы и бодрости.
Повернувшись лицом к богу, стоявшему на морских волнах, она добавила шепотом:
— Как он прекрасен! Какой страх наводит он на этих людей и как они любят его! Посмотрите на его голову, на его глаза, — как все в нем просто и вместе с тем сверхъестественно!
— Да ведь он похож на вас. Милый друг! — воскликнула Сюзанна. — Честное слово, похож. Если б у вас была бородка или если б он был бритый, — вы были бы одно лицо. Поразительно!
Она попросила Жоржа стать рядом с картиной. И все нашли, что в их лицах действительно есть некоторое сходство.
Это вызвало всеобщее удивление. Вальтеру это показалось весьма странным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88